Он снова заставляет меня чувствовать себя хорошо. Как самый сильный наркотик, как самая красивая ложь.
— Давай я расскажу тебе о том, что мне помогает жить с видениями.
— Я не х-х-х-хочу жить с ними. Я хочу, чтобы они оставили меня в покое.
— Ты не можешь заставить их уйти, милая, — говорит он низким голосом. — Они стали частью тебя, и ты должна решить, как жить с ними. Чем больше будешь бороться, тем сильнее они будут преследовать тебя.
— Хочешь, чтобы я смирилась с этим ужасом?
На секунду он замолкает.
— Можешь ли ты повернуть время вспять?
У меня нет ответа на этот вопрос, потому что, чтобы ни делала, мне не удастся забыть об этом происшествии или предотвратить его. Я желаю этого всем своим естеством, но не могу.
— В следующий раз, когда эти образы снова завладеют тобой, я хочу, чтобы ты прогнала их. Они стали частью тебя, но ты можешь управлять ими. Я хочу, чтобы ты сказала им: «Вы не можете здесь больше находиться, я этого вам не позволю». Повторяй себе это снова и снова, даже если придется делать так по сто раз в минуту. Каждый раз, когда они завладевают тобой, говори им это. В конце концов, они отступят.
— Это и вправду работает?
Он нежно обнимает меня.
— Да, работает. Ты должна смириться с тем, что с тобой произошло. Должна понять, что была не в силах ничего изменить или предотвратить. Смирись с этим, оплачь потерю тех жизней и будь благодарна, что ты все еще жива, а затем отпусти. Не позволяй им управлять твоей жизнью, Люси. Обещаешь мне это?
— Попробую.
Мое тело становится все легче и легче, и я чувствую прилив сил, находясь в его руках, и покой в первый раз за последние дни. Его мышцы напряжены. Он большой и сильный, но при этом такой заботливый, относится ко мне так, словно я сделана из фарфора.
— Ты будешь навещать меня, Хантер? — шепчу я, и мои веки тяжелеют.
— Не могу, Люси.
Мою грудь сдавливает, и я хватаюсь за него крепче, пальцы путаются в его рубашке.
— Пожалуйста, не уходи снова. Пожалуйста. Ты единственный человек, который понимает меня.
— Прости.
— Хантер, — стону я, мои веки закрываются. — Пожалуйста, останься.
Он крепко обнимает меня, когда мое тело проваливается все дальше и дальше в темноту, туда, где тепло и безопасно. Но я не хочу туда; я хочу остаться здесь, проснуться в его руках, хочу поговорить с ним. Хочу, чтобы он сказал, что все будет в порядке. Чтобы он просто подольше побыл со мной.
— Меня зовут не Хантер, — слышу я его шепот, или, может, мне это кажется. — Меня зовут Хит.
Похоже, я сплю, но что-то касается моих губ так нежно и так горячо. Полагаю, таким должен быть его поцелуй — мягким, страстным и нежным. Я пытаюсь приблизиться к нему, когда он отстраняется, но понимаю, что не могу пошевелиться. Мое тело будто плывет.
— Спи спокойно, маленькая Люси.
Не думаю, что когда-нибудь приду в себя.
Я хочу. Я действительно, действительно хочу этого.
Хантер.
Не уходи.
— Люси, проснись.
Я приподнимаюсь и стону, медленно моргая. Джерард наклоняется и касается рукой моей щеки. Я рывком просыпаюсь и осматриваю себя, а затем оглядываю комнату. Здесь только мы вдвоем.
Но он был здесь. Приходил ко мне. Клянусь, что до сих пор чувствую его тепло на своей коже, слышу биение сердца, будто только что прислонялась к его груди. Он приходил сюда, но теперь исчез.
Снова.
— Можешь позвать медсестру? — спрашиваю я.
На лице Джерарда выражается беспокойство.
— Тебе больно?
— Нет, мне просто нужно спросить у нее кое-что.
— Хорошо. Она только что вышла, но я найду ее.
Он выбегает и через минуту возвращается с медсестрой, которая была на смене прошлой ночью.
— В чем дело, милая? — спрашивает она.
— Вы видели, как кто-нибудь входил сюда прошлой ночью?
Ее лицо искажается в замешательстве.
— Нет, простите. Я была на дежурстве большую часть ночи; никто не входил.
— Даже сразу после того, как вы дали мне обезболивающее?
— Никто, — произносит она, посмотрев на Джерарда с сочувствием. — После этого я сразу же пошла на дежурство и никуда не отлучалась в течение нескольких часов. Никто не приходил.
— Приходил, — настаиваю я, изучая ее. — Он приходил сюда.
— Кто? — требовательно спрашивает Джерард.
— Хантер.
Имя Хит мелькает в моей голове, и я стараюсь сосредоточиться на воспоминаниях, но они такие расплывчатые. Он ведь сказал, что это его настоящее имя? Это и вправду его имя?
— Что значит он приходил сюда? — спрашивает Джерард, глядя на медсестру.
— Я могу заверить вас, мистер Джейкобсон, что никто не приходил. Я была здесь все время. Дала ей лекарство и снотворное. Может, ей просто показалось.
Нет. Не показалось.
— Он был здесь, — огрызаюсь я.
— Поговорим снаружи? — говорит медсестра Джерарду, полностью игнорируя меня.
Он кивает, и они исчезают в коридоре. Я осматриваю себя, пытаясь найти хоть какие-то признаки того, что он был здесь. Подняв вверх ночную рубашку, я вдыхаю слабый запах, его запах. И не могу надышаться. Я не сумасшедшая и не под воздействием лекарств; он был здесь, он настоящий. Так почему же все пытаются убедить меня в обратном?
Джерард возвращается через минуту, устало улыбаясь мне.
— Люси, мы можем поговорить? — он садится на край моей кровати и изучает меня.
— Конечно, — отвечаю я, сменяя неудобную позу и скрещивая ноги.
— Медсестра уверяет меня, что никто не входил сюда прошлой ночью, но она обеспокоена твоим состоянием. Она рассказала, что ты говоришь об этом мужчине по имени Хантер довольно часто. Ей кажется, у тебя ПТСР. (Примеч. ПТСР — посттравматическое стрессовое расстройство — психическое расстройство, возникающее в ответ на физическую или психическую травму, когда непосредственное стрессовое воздействие травмы уже закончилось). Она хочет привлечь психолога, чтобы он поговорил с тобой сегодня.
Я моргаю.
— Что? — шепчу я.
— Никто не знает, кто этот мужчина, но ты одержима им. Есть над чем задуматься. Думаю, тебе нужно поговорить с кем-то. Тебе так много пришлось пережить. Я помогу тебе и буду все время рядом.
— Я не сумасшедшая, — говорю я, мой голос дрожит от ярости. — Мне пришлось пережить настоящее потрясение, да, но я не выдумала его, Джерард. Иди и сам проверь, наверняка есть записи видеонаблюдения. Он был здесь. Прошлой ночью он приходил ко мне.
— Люси, — осторожно выговаривает он.
— Нет. Мне не нужен психолог. Я знаю, он существует.
Он смотрит на свои руки, а затем на дверь.
— Я всего лишь пытался помочь.
— Если действительно хочешь помочь, то, пожалуйста, прекрати делать из меня сумасшедшую. Я не такая.
Он кивает.
— Я позвоню твоей маме, скажу, что ты принимаешь посетителей сегодня. Скоро вернусь.
Он целует меня в лоб и уходит.
В моей груди образуется тяжесть.
Он настоящий.
Он существует.
Ведь так?
Пять дней спустя
— Люси, тебе нужно отдыхать. Ты еще не до конца поправилась, — говорит мама, порхая вокруг моего дивана, забирая пустую чашку чая и заменяя ее новой.
Я не хочу чай. С тех пор как вернулась домой из больницы, я только и делаю, что пью чай. Мне пришлось пройти комплекс процедур, прежде чем выписаться, потому что мой организм не справлялся, и началось воспаление. Это было самое худшее, что я когда-либо испытывала в своей жизни. Несколько дней назад я, наконец, вернулась домой, и с тех пор начался настоящий ад — вокруг меня все ходят на цыпочках, Джерард не знает, как говорить со мной и стал отдаляться. Мы ругаемся больше, чем когда-либо.
