Но его никто не слышал. Люди были погружены в глубокий сон, и даже тех немногих, до кого доходил его голос, не надо было убеждать, что сон лучше молитвы, что потягиваться в теплой постели в тысячу раз предпочтительнее, чем класть земные поклоны, и что холодная вода студит ноги. И они закрывали глаза и снова погружались в сон…
Вокруг царило предрассветное спокойствие. Люди спали, будто вовсе не раздавались призывы муэдзина. В одном только месте обнаруживались признаки пробуждения. Бормотание, откашливание и сморкание свидетельствовали, что там жили люди богобоязненные. Они отгоняли сон от своих глаз, чтобы выполнить долг и возблагодарить аллаха.
Это были жители квартала аль-Мида, расположенного у задних дверей мечети ас-Сейида, куда выходят окнами места для омовения. Квартал имел не более ста метров в длину и десяти метров в ширину. С одной стороны находилась мечеть, с другой — несколько лавок. И хотя селиться там, собственно, было негде, квартал был переполнен жителями.
Но разве жители здесь бедствуют? Разве тротуары не являются для них прекрасными просторными жилищами? И разве жители квартала аль-Мида не убеждены в том, что нынешние скамейки из камня и асфальта гарантируют им в раю мягкую мебель, обитую тафтой и парчой?
В квартале было несколько каменных скамеек, возвышавшихся на несколько футов над землей и служивших ложем для непоколебимых приверженцев аллаха. На каменных скамьях эти непоколебимые «божьи люди» ели, работали и спали. Я не имею в виду их религиозную непоколебимость. Религия занимала их не больше, чем других людей. Я имею в виду их жизненную стойкость.
Первым проснувшимся жителем квартала была шейх Мухаммед. Не думайте, что, сказав «была», я ошибся. Она действительно была женщиной, но носила имя «шейх Мухаммед». Моя ли в том вина, что таково ее имя? Все жители квартала только так ее и называли.
Итак, шейх Мухаммед проснулась, хотя это никак не отразилось на ее лице. Она всегда выглядела одинаково: и когда дремала и когда бодрствовала. Ее веки слегка задрожали. Затем она приоткрыла глаза. Прошло немало времени, прежде чем она смогла приподняться и сесть на каменной скамье. На голову и на свое тучное, дряблое тело она накинула покрывало, сшитое из множества лоскутков; грязь на нем лежала черным пластом.
Затем она протянула руку, нащупала на своем толстом колене горошину, положенную под кожу шейхом Атрисом, чтобы изгнать все недуги. Нащупав это гноящееся и воспаленное место, она, успокаивая себя, пробормотала: «Он вложил свой секрет в самую маленькую горошину…»
Начали просыпаться и другие жители квартала. Проснулся шейх Ахмад (на этот раз речь идет о мужчине). Он спал на самой низкой скамье. Нащупав свой меч, который он всегда клал себе под голову, он сунул ноги в ботинки и бросил короткое приветствие шейху Мухаммеду, похожей на глыбу мяса под покрывалом. Взяв меч в правую руку, он направился к мечети.
