- Фростпайн! - низкий мужчина с покрытыми седой щетиной щеками стоял в дверном проёме, бросая в них взгляды из тёмных, окружённых морщинами, глаз. Он был одет как ремесленник, в зелёную рубаху до колен, свободные коричневые штаны и кожаную обувь; его волосы закрывала круглая белая шапка. - Я не договаривался о том, чтобы твоя ученица занималась тут магией без присмотра.

- Мы тоже, - сказал Фростпайн, вместе с Даджей направившись владельцу кузницы. - Даджа Кисубо, это Калиб ал Хано, деревенский кузнец.

Даджа поудобнее ухватила железную лозу. Кланяясь, она чуть не упала, потеряв из-за её равновесие.

- Простите, насчёт магии, - покраснев от стыда сказала она.

- Надеюсь, ты не оставила после себя её остатков — она странно себя ведёт, если не вся была использована в работе, - заворчал кузнец. - Сам я не маг, но я достаточно имел с ними дело, чтобы знать.

- Я думаю, она вся ушла в лозу, - пробормотала Даджа, осматриваясь. Они научились видеть магию этим летом, как полезный побочный эффект от соединения их магии. Она использовала сейчас это зрение, но серебристое сияние силы исходило лишь от магов.

Фростпайн хлопнул её по плечу:

- Почему бы тебе не вернуться в замок, и не принять ванну? - подал он идею. - Ты выглядишь выжатой.

А ещё она была грязной, осознала Даджа. Сажа от лозы покрывала её кожу и одежду от шеи до колен. Грязи было многовато даже для кузнеца.

- Ладно, - тихо сказала она.

- Возьми эту штуку с собой, - приказал Калиб. - У меня нет времени за ней присматривать.

Даджа получше устроила ветвящееся железное растение у себя на руках, поклонилась кузнецу ещё раз, и потащилась прочь из кузницы.

Розторн повернулась к Браяру:

- Теперь, когда волнение улеглось, мой ученик, не хочешь ли взглянуть на золото Золотого Кряжа?

Ещё пять месяцев назад Браяр был беспризорником и вором: упоминание о богатстве всё ещё имело на него сильное влияние.

- Ты хочешь показать мне золото? - спросил он. - Оно же тебе ни к чему.

- Такое — к чему. Идём, - вежливо попрощавшись с Калибом, Розторн потянула Браяра наружу, и повела по дороге к замку. Пёс, Медвежонок, сидел у ворот, явно ожидая, когда вернётся кто-то из его людей. Когда Розторн и Браяр свернули на боковую дорогу, не доходя до него, следуя дороге, которая уходила в бездорожье к югу от замка, Медвежонок последовал за ними.

Их новая дорога сузилась, превратившись в тропу, ширины которой едва хватало, чтобы на ней могли разъехаться два всадника. Крутая и изогнутая, она вела глубоко в гигантские скальные образования.

- Да что же за золото стали бы держать вне стен? - потребовал Браяр, тащась рядом. Он не думал, что здесь что-нибудь будет — что мешало бандитам напасть на замок сзади?

- Увидишь.

Розторн больше ничего не сказала, и Браяр берёг дыхание для подъёма. По крайней мере вид через разломы скал был красив, или по крайней мере был бы, если бы лежавшая внизу долина не была скрыта дымам. Когда крутизна тропы уменьшилась, Розторн, кашляя, остановилась отдохнуть. Даже Медвежонок сел, высунув язык.

- Ты в порядке? - хрипло спросил Браяр свою учительницу. Он не хотел казаться эмоциональным или типа того, но порой он просыпался среди ночи в холодном поту, потому что во сне с Розторн что-то случилось.

Она сняла с пояса флягу с водой и отпила, затем вытерла горлышко рукавом, и передала флягу ему.

- Проклятый дым, - объяснила она, отдышавшись. - И воздух на этой высоте разряжённый. Взгляни, - она махнула рукой направо, к обрыву. Браяр подошёл туда, и моргнул, пытаясь отогнать наваждение.

Здесь, на склоне горы, кто-то вырезал маленькую долину, и устроил её в виде террас. К северо-востоку, где должен был быть дальний её край, он увидел каменную стену, на которой дежурили солдаты. «Ага, как же, подкрадёшься к замку сзади», - подумал он, осматривая маленькую долину. Для этого пришлось бы перебраться через стену, а это не выглядело легко.

В долине между ирригационными каналами, сейчас почти сухими, лежали ряды посадок. К его, Браяра, сожалению растения были иссохшимися и коричневыми, мёртвыми или умирающими.

- Золото Золотого Кряжа, - прокомментировала Розторн, её голос звучал лучше. - Или то, что от него осталось.

- Как растения могут быть золотом? - спросил он.

- Это — шафран посевной. Рыльца цветков стоят больше своего веса в золоте. На одну унцию шафрана их уходит по двенадцать тысяч штук.

Браяр беззвучно присвистнул. Шафран был самой дорогой пряностью в мире, и торговавшие им зарабатывали целые состояния. Выручка от продажи одного фунта шафрана наверное могла кормить весь Золотой Кряж в течение года, а может и двух.

- И впрямь золото. Что произошло — недостаточно воды? - спросил он, не отрывая взгляда от лежавших перед ним террас.

- Ту, что у них есть, они приносят из замка, но это жёсткая вода, и не очень полезная для растений. Обычно вода не является проблемой — шафрану много не надо — но засуха в этой части страны стоит уже три года.

- Жаль, что они не дали нам знать в начале этого лета, - произнёс рядом с ними ясный, чистый голос. - Мы возможно смогли бы помочь.

Браяр подскочил. Из-за поворота тропы, которая вела в маленькую долину, к ним подошёл мужчина. Он был на десять дюймов выше браярских пяти футов, стройный, с длинными чёрными с сединой волосами. В пятьдесят три он был старше Розторн на двадцать лет, имел морщинистое лицо и пышные седеющие усы. Его наиболее интересной чертой были глаза: чёрные как терновые ягоды, они были обрамлены густыми чёрными ресницами, и упрятаны глубоко под тяжёлыми чёрными бровями. Он был хорошо одет, в бледно-жёлтую льняную рубаху, свободные коричневые льняные штаны, отполированные сапоги и открытую хлопковую накидку, выкрашенную в строгий оттенок бронзового.