— Все равно. Я никакого воровства не признаю. Не понимаю.
— "ТХПМ" воруют у воров. Думаю, это — нормально.
— Ну, конечно, — нервно скривилась.
А вот и пицца.
Долгожданный разносчик, эх, знал бы ты, как радуется твоему приходу мой желудок.
— Гуляем!!! — Радостно хлопнул в ладоши Браян и тут же вскочил на ноги.
Я нырнула в карман и достала оставшиеся деньги, подарок Кайла…
Моего Кайла…
Отсчитала нужные.
И теперь ровно сто долларов осталось. Не слабо я растратила за день.
— Возьмите, — потянулась я рукой вперед, тыча в парня деньгами, но все еще сидя на ступеньках.
Простите, лишний раз двигаться не особо хочется.
— Так это вам?
— Нам, — коварно улыбнулся Бамред и подошел к парню вплотную. — Давай уже, не томи.
Разносчик невесело скривился. Лживая улыбка.
Умело облокотив на себя велосипед, он поспешно снял с плеча рюкзак, достал коробку и протянул Браяну. А уж тот, радуясь, как дитя, весело выхватил ее и жадно прижал к себе. Глубокий вдох — и прожорливо облизался.
Я, едва сдерживая смех, вновь ткнула разносчику деньги.
— Спасибо, — вежливо ответил тот и забрал баксы.
— Спасибо и Вам, — мило улыбнулась я.
— Ладно, вставай, красавица, полезли на крышу жрать ПИЦЦУ-у-у и вспоминать наше безоблачное детство.
— Судя по тому, как ты реагируешь на наш "тортик", у тебя оно еще не прошло, чтобы уже "вспоминать".
— А то, — ехидно улыбнулся Браян и тут же нырнул в подъезд.
Домой я вернулась только во втором часу ночи.
Отец давно уже спал, а Дэвида не было дома.
Сон. Сон. Мой милый сон.
Как я хочу спать.
Не развязывая шнурки, стащила с себя ботинки.
Лениво сняла куртку и бросила на софу.
Помыть руки, сходить в ванную, почистить зубы, постелить — и наконец-то СПАТЬ!!!
Сон схватил меня в свои объятия и жадно утащил в мир фантазий и страхов…
Силуэты… Миражи… множество размытых теней мелькали вокруг меня, тянулись ко мне своими серыми, дымчатыми щупальцами и тут же растворялись, едва я резко отдергивалась в сторону.
Казалось, они все хотели коснуться моей души, поймать, схватить, удушить, забрать, но едва предпринимали попытку, как тут же разбивались о стенки материального, физического, того, что было не под силу сломать своими призрачными руками, миражными отростками невнятных очертаний тел.
И вдруг, среди этого тумана чужих душ, среди бушующего океана пугающих видений, совсем рядом, в нескольких ярдах показался Кайл. Такой яркий, такой светлый, такой настоящий.
Он мило улыбался мне, улыбался, маня к себе…
Крошечный шаг вперед — сердце сходит с ума.
Крошечный шаг вперед — душа застыла от страха.
Еще рывок, еще шажок… — и вот-вот я его коснусь… Вот-вот я до него дотронусь…
Жадный взмах рукой — и вдруг Кайл растаял, растаял, как и все, растаял, как дымка, как мираж…
Исчез…
Растворился…
Резкая, ужасная боль пронзила все тело.
Слишком реальная, чтобы… удержаться… в этом мире…
Я не сразу поняла, что произошло. Не сразу поняла, почему, от чего я грохнулась на пол.
Но грубый рывок за волосы, новый приступ неистовой боли отрезвил мой разум, прояснив сознание.
— СУКА, СКОЛЬКО ТЕБЯ УЧИТЬ, ЧТО ВРАТЬ МНЕ НЕХОРОШО?
И на этих словах резкий удар в живот заставил меня невольно подпрыгнуть на месте. Резкая ужасная боль сдавила все внутри. Из груди вырвался предательский жалобный писк.
Я инстинктивно скрутилась в калачик.
Слезы немой рекой сорвались с глаз, испуганно убегая от боли…
— ВОРОВКА ЧЕРТОВАЯ! КРЫСА ПРОКЛЯТАЯ! Думала, я не узнаю, что ты украла мои деньги? Думала, я не найду в твоей куртке своих ста баксов? СУКА!
Дэвид вновь схватил меня за волосы и со всей дури стукнул головой об диван. Жесткий, пружинистый диван. Налетев как раз на деревянную раму под тонкой тканью обтяжки, я до дикой боли хрястнулась челюстью, едва не выбив себе зубы. Сладкая юшка просочилась сквозь зубы в рот.
Очередной удар с ноги по почкам тут же заставил забыть предыдущую боль. Тут же отпустить горечь прежней обиды и ужаса.
Тяжело сопя, заикаясь от внутренних спазмов, я попыталась отползти назад.
Слова, слова хотелись вырваться из меня в попытке оправдаться, но сил ни на что не хватало.
Разум был поглощен сосредоточением на том, как избежать нового удара, как выжить.
В ушах звенело, сводя с ума, глаза нервно моргали, пытаясь сбросить пелену слез, пытаясь вовремя увидеть новую угрозу.
Из груди вырывалось нервное вытье от страха и боли…
Вдруг Дэвид ступил короткий шаг в сторону, схватил деревянный стул и замахнулся на меня.
Неожиданно чьи-то руки в миг перехватили удар, жадно уцепившись за спинку орудия.
— ТЫ ЧТО ДЕЛАЕШЬ? — дико заревел отец, нервно, жадно вырывая стул из рук сумасшедшего Дэва.
Едва соображая, что происходит, едва осознавая свои действия, я с бешенной скоростью поползла на четвереньках к двери.
Жадно повисла на ручке. Опираясь на нее, как на костыли, я кое-как смогла встать.
Нервно заплясали пальцы, открывая замок.
За спиной слышались дикие крики и стуки.
— СУКА, ТЫ КУДА?
Но едва рука Дэвида попыталась уцепиться мне за локоть, как я тут же вывалилась в дверной проем, проворно убегая от хватки.
Второе дыхание.
Предсмертная агония.
Я летела по ступенькам вниз, ловко перепрыгивая по две ступеньки.
— И ВАЛИ НАХЕР! ЧТОБЫ И ДУХУ НЕ БЫЛО У МЕНЯ В ДОМЕ! — послышались злобные матерные слова мне в спину.
Еще секунда — и выскочила на улицу.
Я бежала по тротуару… Босая, голая… в одних трусах и футболке, бежала вперед, боясь даже обернуться.
Еще несколько ярдов — и я влетела в подъезд Бамреда.
Заветные три этажа — и со всей дури заколотила в дверь.
Тягучая минута — дверь нехотя скрипнула.
— Майя, пять часов утра… — нехотя пробормотал Браян, обижено потирая глаза. Секунда тупого взгляда — и, нервно заморгав, замигав веками, поспешно затарахтел, глотая буквы, — Что случилось? Заходи. Ты вся в крови. Боже, Майя, что случилось? — все еще плюясь словами, жадно затащил меня в квартиру и испуганно прижал к себе. — Это Дэвид? Дэвид?
— Я больше туда не вернусь, — сквозь дикий рев прорычала я. — НЕ ВЕРНУСЬ!!!
— УБЬЮ, СУКУ! — вдруг Браян нервно дернулся, отстранил меня в сторону. Резкий шаг в сторону — и, схватив нож с журнального столика, бросился к двери.
— СТОЙ! СТОЙ! УМОЛЯЮ!!! — набросилась я на Бамреда со спины, со всех сил затаскивая его обратно в квартиру. — УМОЛЯЮ, НЕ НУЖНО!!!
— Сынок, подумай про нас, — неожиданно раздался надломленный от боли и слез голос миссис Бамред.
Застыл. Застыл на месте, не дыша.
— Прошу, — нервно прошептала ему в спину. — Он того не стоит. И я не стою.
Резкий грубый разворот.
На глазах были слезы. Слезы ненависти. Слезы боли. Слезы безвыходности.
— Ты — стоишь, а он — нет.
Тяжелый вдох. Я нежно коснулась его руки, ласково провела пальцами от локтя к кисти.
Ухватилась за нож.
— Отдай мне его, пожалуйста, — едва слышно прошептала я.
Секунды раздумий.
Секунды тяжелого "за" и "против".
Пальцы разжались… Лезвие обреченно выскользнуло из его рук мне в ладонь.
Жадно всматриваясь в глаза матери, он мысленно проклинал все на свете.
Проклинал свою беспомощность.
Связанный по рукам, по ногам обязанностями содержать семью, быть ответственным за всех и всегда, он не мог сейчас совершить то, о чем мечтает уже не один год.
— Майя, давай я тебе промою раны, — ласково обняла меня за плечи миссис Бамред и навязчиво развернула в сторону ванной.
Я подчинилась. Скорее исчезнут эти кровавые пятна — быстрее Браян начнет приходить в себя. Быстрее остынет…
Миссис Лорена заботливо усадила меня себе на колени, взяла чистое полотенце и стала вытирать мои "награды". Я молча кривилась от боли, пытаясь не доставлять еще больше неудобств, мучений души, чем уже причинила…
Мысли в голове вертелись, подобно вьюге.
Отрывки, осколки произошедшего взрывались в сознании, глухой болью отзываясь в сердце, в душе.
Кайл, Кайл…
Ты думал, что мне будет здесь лучше. Что здесь я в безопасности…
Ждать… Ждать тебя…
Я буду ждать, лишь только ты возвращайся…
Прошу, молю, заклинаю…
Ты слишком мне нужен. Слишком.
Мне все равно, кто ты и чем занимаешься.
Лишь увези меня отсюда. Увези из этого ада. Увези. Спрячь в своих объятиях и никогда не отпускай.
Никогда…
— Оставайся у нас, — ласково прошептал Браян и дружески обнял за плечи.
— Вы и так теснитесь вчетвером в однокомнатной. Куда еще я?
— Я лягу на пол. Матрас у Бетти возьму. У нее их два. А ты на моем диване будешь спать. А днем? Что днем? То меня нет дома, то матери, то девочки в школе. В общем. Поместимся как-нибудь. Да ты и не слон, что переживать стоит, — печально улыбнулся и тяжело вздохнул.
— Вам еще нужна уборщица в магазин?
— Нужна.
— Тогда можно я сегодня с тобой пойду на работу? Попытаюсь утроиться.
— Сегодня там выходной. Закрытый магазин по понедельникам. А вот завтра — с удовольствием. Да и забрать твою одежду нужно будет. Не пойдешь же ты так, — иронически улыбнулся. Дружеская, добродушная ирония… Но глаза по-прежнему рыдали от боли.
Я улыбнулась в ответ.
День прошел очень быстро.
Дружеские беседы, подбадривающие шутки, веселая готовка равиолей и сладких гренок проглотили целые часы, как короткие минуты.
Уже давно стрелки подползли к восьми часам вечера.
Обычно в такое время отец уходит в свою пивнушку, а Дэвид сваливает с друзьями "расслабляться", вплоть до самого утра.
Это была единственная надежда.
Возможность, не встретиться нос к носу…
Натянув на себя спортивные штаны Браяна (а подкатить их пришлось несколько раз, дабы не запутаться и не упасть), натянув его теплый свитер, надев шлепанцы миссис Лорены, я наконец-то смогла смело выйти на улицу.
Браян навязчиво выперся за мной, желая "помочь донести вещи".
Я боялась его с Дэвидом схватки.
А он боялся отпускать меня саму.
Как и рассчитывала, дома никого не было.
У Браяна я всегда хранила запасной ключ, так что попасть в квартиру было не сложно.
Быстро, словно настоящий вор, я впихивала, как попало, свою одежду в сумку. Забрала фотографии матери, ее безделушки, свои документы, забрала и свою секретную коробку со стихами, записками и детскими рисунками. Коробку со своими тайными мечтами, грезами и надеждами…
Прощальный взгляд по родным вещам, по печально угрюмым стенам.
Тихий плач сердца.
Разворот — и тяжелый шаг вперед.
Но едва я подошла к двери, как вдруг заскреб ключ в замке.
Короткие щелчки — и дверь раздраженно скрипнула.
Браян в миг подскочил ко мне, оттолкнул назад, пряча меня за своей спиной.
Сжался, напрягся, приготовился к схватке.
Еще тягучая болезненная секунда — и перед нами появился мой отец.
— Фух… — Нервно закатив глаза под лоб, я облегченно выдохнула.
Немного помедлив, сомневаясь еще в происходящем, в увиденном, плененный нервным напряжением, наконец-то разжался и Браян.
— О, Бамред. Привет, — радостно улыбнулся батя и торопливо протянул руку в знак приветствия.
Браян нехотя пожал ее в ответ.
Так. Нечего больше здесь стоять. Один раз повезло — не значит, что повезет и во второй раз.
Подняв свою сумку с пола, я шагнула к двери.
— Папа, если меня будут искать, то ОБЯЗАТЕЛЬНО передай, что я у Браяна. 342 дом, 23 квартира.
— Да что я не помню? — обижено улыбнулся отец и невнятно пожал плечами.
— Ладно, пока.
Тяжелый вдох — и я торопливо переступила через порог.
Отец, едва удерживаясь на ногах, проделал незамысловатый полукруг, оборачиваясь по сторонам. А затем снова уставился на меня, пытались поймать фокус, целясь взглядом на сумку.
— А ты далеко с вещами?
— Я же говорю: я буду жить у Браяна.
— Бамреда?
— Да, Бамреда.
— А, ну, ладно.
— Все, пока, — раздраженно гавкнула и пошагала к лестнице. Браян поспешил за мной, на ходу уже вырывая из моих рук сумку.
— До завтра, — послышался невнятный, пьяный голос отца…
Казалось, что все наладилось.
Ад сменился чистилищем…
Я устроилась на работу. Зарплата — не зарплата, но на еду хватало.
Свободное время проводила со своим лучшим другом.
Ночевала в уютной квартирке Бамредов.
Мягкий диван. Теплая постель.
Заботливая миссис Лорена. Милые девочки Бетти и Саманта.
Но с каждым днем все упорней и упорней вырастала во мне глубокая рана…
Одиночество.
Почему-то надежда, крошась от времени, трескаясь от отчаяния, разъедаясь от боли, сменялась горечью одиночества.
Все упорно день ото дня во мне росла непонятная, маниакальная тоска по ком-то. Кого я даже не знала, по ком-то, кого я не стоила, по ком-то, кто вряд ли меня еще когда вспомнит.
— Майя, не плачь, — послышался где-то надо мной тихий нежный детский голос. В следующее мгновение Бетти залезла ко мне на диван и нежно, заботливо обняла. — Все будет хорошо.
— Я не плачу, — едва слышно соврала я, и тут же вытерла рукой слезы. — То так, пылинка…
— Ты по ком-то скучаешь? — подползя выше, Бетти вкрадчиво прошептала мне на ушко, — По маме?
— И не только…
— А по ком?
— Ты его не знаешь, — пристыжено улыбнулась я и торопливо притянула ближе к себе девочку. Аккуратно уложив ее перед собой, укрыв одеялом, я жадно прижала ее спинкой себе к груди и уткнула свой носик ей в волосы.
— Ты его любишь?
От неожиданности я даже поперхнулась собственной слюной и нервно отдернулась в сторону. Секунды тишины.
— Так любишь? — не отступала от своего девочка. Мудрая наша Бетти. Мы не раз замечали, что для нее люди — открытые книги: глубоко и точно чувствует их мысли, переживания, замыслы. Чувствует и открыто про это высказывается. Советует, как поступить.
Еще один человечек… мудрый не погодам. Потерявший детство, едва родившись…
— Думаю, что люблю, — наконец-то выдавила из себя признание.
— А он тебя?
— Не знаю… Хотя, — тяжелый вздох. Что тут крыть? Что сомневаться? — Думаю, что нет.
— Почему? Ты же очень хорошая. Очень добрая, красивая, заботливая.
— Он меня почти не знает.
— А ты его?
— И я его…
— Но все равно любишь?
— Думаю, что люблю.
— Значит, и он тебя полюбит, когда лучше узнает.
— Сомневаюсь…
— Почему?
— Он слишком далеко от меня. Вряд ли мы когда еще встретимся…
— Он уехал?
— Уехал…
— И не вернется?
— Думаю, что нет.
— Но ты же его ждешь?
— Жду… А толку?
— Бетти, отстань от Майи, ей рано вставать, — злобно пробурчал Браян и перевернулся на другой бок.
Девочка пристыжено запряталась носиком в одеяло и затаила дыхание.
— Не переживай ты так, то он завидует, что ты пришла ко мне, а не к нему, — едва слышно прошептала я ей на ушко и нежно чмокнула в щечку.
Бетти улыбнулась.
Поглубже забурившись в одеяло, она наконец-то расслабилась и попыталась уснуть…
Попыталась и я…
Сегодня уже прошло три недели с момента моего возвращения.
Три болезненный недели тяжелого одиночества. Душевного одиночества.
Я почти каждый день таскаю эту злосчастную футболку. Таскаю подаренный свитер.
И пусть всю эту одежду купил Мэтью, или как там его, но все равно все эти вещи мне напоминают лишь Кайла.
Моего Кайла.
И вот теперь, отставив в сторону швабру, бросив в ведро тряпку, я стою перед зеркалом, всматриваюсь в серебристое стеклышко…
И вижу там Кайла…
Большие карие глаза, густые хмурые брови, тонкие ядовитые губки…
А-а-а-ааааааааааааааааааааааааааааааааааааа!!!
Дикий визг вырвался из меня наружу.
Горячие безумные слезы сорвались с глаз…
Я больше так не могу, не могу, НЕ МОГУ!!!
Злобно забарабанила руками по зеркалу, желая прогнать ЕГО навязчивый, болезненный образ.
Кайл. Кайл. КАЙЛ!!!
КАК Я МОГЛА ТЕБЕ ПОВЕРИТЬ?
КАК Я МОГЛА В ТЕБЯ ВЛЮБИТЬСЯ?!!
КАК?!!
— Ты что делаешь? — послышался удивленный крик Браяна. В следующее мгновение тот подскочил ко мне, схватил в объятия и оттянул назад.
— Майя, Майя, успокойся, успокойся, пока ты ничего плохого не натворила.
Истерические рыдания вырывались наружу, сводя меня еще больше с ума.
Кайл.
Кайл!
Кайл…
Навязчивая идея — хуже любого яда…
Желание получить то, что недоступно — хуже любого голода. От него ты не умрешь, зато сойти с ума — пожалуйста…
Хотя, сойти с ума — не сдохнуть… Да и в первом, по-моему, я давно уже преуспела…
Разлука, боль — чем вам не сила, которая питает сказочную любовь?
Чем дольше его нет, тем сильнее меня тянет к нему.
И я уже не могу понять, что именно мне нужно: что бы он был рядом, или что бы он меня любил…
Я ломаюсь, разваливаюсь каждый день… Каждый вечер…
А затем ночами собираю свои осколки и до утра успеваю их кое-как склеить…
Н наступает новый день…
И вновь навязчивые мысли и дурные мечты разрывают душу…
Труд.
Непокладистый труд, рутинные заботы, шумные проблемы — они единственные дают мне возможность жить. Отвлекаясь на них, я освобождаюсь от оков боли, от кандалов страданий, и дышу…
Дышу, живу, двигаюсь дальше.
Браян. Я делаю ему больно своими глупыми надеждами, своими мучениями, своими мечтами.
Но не могу ничего поделать.
Не могу.
Я ЛЮБЛЮ ЕГО! ЛЮБЛЮ!!!
Люблю и жду.
День за днем. День за днем. Я верю и глупо жду.
Жду.
— Привет, — от его голоса меня даже подкинуло на месте.
Обернулась.
— Дэвид?
— Как дела?
— Ты, ты как меня нашел? — я испугано прижала к груди швабру. Дернись — и в голову дам. Не пожалею и не испугаюсь.
— Проследил. Каждый день же под нашими окнами шастаешь.
— Что тебе нужно?
— Я пришел тебе сказать, что я нашел свои деньги. Оказывается, я их перепрятал и забыл. В общем, — вдруг его рука нырнула в карман и тут же достала деньги, — вот, возьми. Тут не сто, но… В общем, возвращайся домой…
Я смотрела на эту жалкую картину и мне было жутко. Жутко, что это моя родня.
Зачуханый, грязный наркоман вместо моего брата, сейчас протягивал мне дрожащей явно не от страха или холода рукой злополучные доллары, а на лице скривилось гадкое подобие сожаления.
— Жрать нечего, и потому ко мне прибежал?
— Почему сразу жрать? Дом-то твой тоже.
— Когда выгонял, то про это не помнил.
— Да и мама была бы против того, что ты живешь у других…
— А ты маму не трогай! — не сдержалась. Резкий шаг вперед, зарычала, зашипела ему в лицо. — Вы, суки, с отцом на пару, ее в могилу свели. Так что забудь это слово навсегда. Забудь, урод. Не было никогда у тебя матери, шавка ты.
— Подбирай слова, — тон его голоса переменился: с жалобно-просящего резко на пренебрежительно-унизительный.
— Я подбираю, иначе бы одни лишь маты были в твою сторону.
— Что здесь происходит? — неожиданно послышалось за моей спиной.
— Мистер Райс, Дэвид уже уходит. Он просто заглянул на минутку.
— Смотри мне, — злобно проскрипев зубами, лживо улыбнулся мой босс и вышел из туалета.
— Забирай свои бабки, — опять Дэв ткнул мне в лицо деньги.
— Да подавись ты ими, — раздраженно фыркнула я и, подняв с пола ведро, быстро пошагала в зал магазина.
— Ко мне сегодня Дэвид заходил.
— Уже знаю, — невнятно пробормотал Браян и откинулся на спинку дивана.
Нервно переключая с канала на канал, он все же искоса поглядывал на меня.
— Просил вернуться домой.
— А ты?
— Я бы не хотела вас больше смущать…
— Ты никому не мешаешь, — спешно перебил меня Бамред и пристально уставился в глаза. — Оставайся здесь, Майя. Иначе я сомневаюсь, что ты там долго протянешь. Оставайся…
— Оставайся, — жалобно пропищала Бетти, как всегда где-то тихонько подслушивающая разговоры взрослых, тихонько, молча, пока не приходит необходимость вставить свое решительное слово…
— Эх, как я могу с тобой спорить, моя Ребекка…
Милая детская улыбка… Что может быть краше?
Жадно прижала девочку к себе и ласково поцеловала в лобик.
Еще одна неделя добежала до своего конца.
Еще один срок оказался неверным…
Я чаще стала заглядывать домой. По десять раз переспрашивать забывчивого отца, не искал ли меня кто. Но ответ был всегда одним и теме же: "Неа. Я бы сказал тебе. Дочка, а десяточки до завтра не найдется у тебя?" Вот только оправдания были каждый раз разные: то Дэв просил купить хлеба, то вдруг он его деньги прикарманил, то дружки того же Дэвида деньги украли, то просто не заплатили отцу за работу…
Сложно. Сложно даже рядом с ними жить, а не только не под одной крышей.
Сердце предательски верит во все это вранье, болит, болит и рвется…
Но все это — глупая, гадкая ложь неизлечимо больного человека.
С Дэвидом я стараюсь не только не разговаривать, но и избегать встреч. Даже мимолетных, коротких встреч.
Да и его, как мне кажется, это не сильно удручает.
Вот так и живем.
Вот так постепенно сплывает новая, очередная неделя, сплывает новый месяц.
— Что нового у тебя? — со лживой любезностью, с фальшивым интересом поинтересовался отец и сел за стол.
— Да ничего особенного. Работаю все там же.
— А Браян как там? Как Лорена?
— Нормально. Живут-поживают. Пап, так точно никто не искал меня?
— Да надоела ты уже с этими глупыми вопросами, — нервно стукнул кулаком по столу. — Кто тебя должен искать? Натворила чего? Или что?
— Ничего не натворила, — обижено надулась, уткнула взгляд в пол. Тяжелый вдох и присела рядом на табуретку.
— А Дэвида ты спрашивал?
— Спрашивал, — быстро, лживо ответил тот.
Что же, может и к лучшему, что не спрашивал. А то вообразит еще, Бог знает что…
— А ты как поживаешь? Как здоровье?
— Да какое здоровье? Зубы болят. Ноги болят. Печень опять ноет. Да хрен со всем этим. Быстрее бы уже сдохнуть, а то надоело мучиться.
— А Дэвид как?
— Дэвид… Дэвид… Знал бы, еще при рождении удушил бы… Целыми ночами пропадает. Под утро приходит пьяный, обкуренный или под дозой. Не долго нам осталось, дочь. Не долго. Похоронишь, да будешь наконец-то жить спокойно.
— Папа, хватит опять заводить эту песню. Я не жду вашей смерти, и нечего тут причитать. —
Нервно подскочила со стула и ушла в дальний угол кухни.
— А чего ты психуешь? Я правду говорю. С нашей жизнью — осталось всего ничего.
— Дураки вы. Чего не бросить все это? Почему не пойти лечиться? Ходят же люди в эти курсы, как там, Анонимные… Почему ты не пойдешь? Почему, папа, ПОЧЕМУ?
Я едва сдерживалась от того, чтобы не броситься на него, не схватить за грудки и, нервно оря все эти вскрики души в лицо, не трясти его до потери сознания. Его… моего…
Но… ведь это не поможет. Сколько драк, сколько визга, сколько разговоров по душам было между нами…. а толку? Хоть бы малейший сдвиг…
Он в такой способ догуливает свою жизнь, а я… А Я?!!
Почему должна страдать я?
Замок щелкнул. Отворилась входная дверь.
Отворилась… От грубого удара она проедала полукруг за доли секунды.
— Я УБЬЮ ЭТУ СУКУ! — дико заорал Дэвид, влетая в квартиру. — ГДЕ ОНА? Я ЗНАЮ, ЧТО ТЫ ЗДЕСЬ! Покажись только!
Сердце испуганно ойкнуло.
В груди все сжалось, словно предвещая мне что-то ужасное.
В мгновение в кухню влетел взбешенный Дэв.
Отец в миг вскочил на ноги, преграждая путь.
Я невольно зажалась в угол.
— Что ты за нее заступаешься? Ты хоть знаешь, чем она занималась весь этот месяц? Откуда у нее бабки и шмотки? ШЛЮХА! ШЛЮХА! Теперь ее дружки ищут по городу. То один, то другой, то третий. ЭТО — ПОЗОР! ЭТО — КОНЕЦ! СУКА ТЫ НЕБЛАГОДАРНАЯ! — попытался ступить шаг ко мне ближе, но отец умело перехватил его и толкнул назад.
