Стефи взяла у нее статью, не проронив ни слова.
— Я успела к сроку, да? Ты поместишь ее в следующем номере? — спросила Холли.
— Да, — коротко ответила Стефи, не отрывая глаз от монитора компьютера.
— Хорошо, — со значением проговорила Холли. — Буду ее ждать в следующем номере.
— Возможно, — бросила Стефи.
Холли благоразумно промолчала, решив, что не стоит опять ввязываться в спор. Вот если статью не напечатают, тогда она найдет, что сказать этой зазнайке.
Холли, Джейми и миссис Адамс сидели за обеденным столом. Из тарелок с супом поднимался аппетитный пар. Стул отца оставался пустым.
— Если он не поторопится, все остынет, — посетовала миссис Адамс. — Я позвала его двадцать минут назад.
— Ты же знаешь, как он увлекается, когда работает, — сказала Холли. — Чаще всего он вообще в это время тебя не слышит. Хочешь, я за ним схожу?
— Нет, — решительно заявила мама. — Пусть пеняет на себя.
И в этот момент дверь столовой распахнулась.
— Кто это должен пенять на себя? — осведомился мистер Адамс.
Он вошел в столовую, держа в руках совершенно новехонький, пахнущий лаком стул из светлого дерева.
— Я решил сначала докончить, — с улыбкой сообщил он. — Подумал, может, кто-нибудь оценит почетную возможность сидеть за обеденным столом на первом излого дерева. делии мебельной фирмы "Адамс и Компания".
— С тебя опилки сыпятся по всему полу, — заметила миссис Адамс.
— Подумаешь — опилки. Ерунда, — отмахнулся мистер Адамс, огибая стол. — Ну-ка, встань.
Миссис Адамс послушно встала, и ее супруг поставил для не новенький стул.
— А теперь — садись! — тожественно произнес он.
Она села.
— Ну как? — спросил отец.
— Очень удобно, — с улыбкой ответила мама. — Не стул, а сплошное очарование. Я потрясена. А теперь ешь поскорее, пока все не заледенело.
После обеда, когда Холли и Джейми мыли посуду, в кухню вошла миссис Адамс.
— Холли, ты бы сводила как-нибудь после уроков Джейми в обувной магазин, — обратилась она к дочери. — Ему нужны новые туфли. Только напомни, чтобы я дала тебе денег.
— Я и сам могу купить, — запротестовал Джейми.
— Нет, пока не можешь, — отрезала мама. — Одному Богу известно, с чем ты явишься домой, если я позволю тебе самому выбирать обувь.
От такого поручения Холли была не в большем восторге, чем сам Джейми, но она сочла за благо не спорить с мамой.
— Я сам лучше знаю, что мне нужно, — ворчал Джейми, когда они шли по улице, направляясь в обувной магазин. — Если хочешь знать, я уже выбрал.
— Я знаю, что мама хочет, чтобы ты выбрал, — сказала Холли. — И я сомневаюсь, что речь идет об одних и тех же туфлях.
— Слушай, мне уже одиннадцать лет! — кипятился Джейми. — И мне вовсе не нужно, чтобы за мной присматривала старшая сестра. Я без этого как-нибудь обойдусь. Давай я сначала один войду в магазин и выберу, а потом покажу тебе, что мне хочется, и ты заплатишь.
— Ладно уж, — сдалась Холли. — Я подожду здесь, у входа.
Холли не любила бесцельно бродить по улицам, глазея на витрины, но сейчас ей ничего другого не оставалось. Чтобы дать брату время, она решила пройтись немного вперед, потом вернуться. Она хорошо знала Джейми. Прежде чем выбрать то, что ему понравится, он, конечно, проторчит в магазине не меньше получаса, доведя до тихого помешательства всех продавцов.
Холли пересекла узкую боковую улочку и, окинув ее рассеянным взглядом, остановилась. Ей показалось, что она узнала стоящую там машину. Маленькая ржавая колымага с наполовину отломанной выхлопной трубой. Это могла быть только машина Дэвида Тейлора. Холли не допускала мысли, что еще кто-нибудь во всем Виллоу-Дейле решится ездить на такой развалине.
Она прошла вдоль улочки, высматривая Дэвида. Магазинчики здесь были грязноватые и довольно сомнительные в отличие от больших сверкающих магазинов на центральной улице. Холли была всего в нескольких ярдах от машины, когда увидела Дэвида. Он вылетел, споткнувшись, из узкой двери, словно кто-то вытолкнул его оттуда хорошим пинком.
Глаза Холли широко раскрылись от удивления. В темном дверном проеме стоял грузный мужчина, которого она уже видела раньше на старом церковном кладбище. Он тогда разговаривал с другим мужчиной, долговязым, в кожаной куртке с орлом.
— А это меня не касается, — расслышала она слова толстяка.
Дэвид одернул свою помятую куртку.
— Послушайте, мистер Оуэн… — начал он, но тут заметил Холли и нахмурился.
Мистер Оуэн, проследив за его взглядом, мрачно уставился на Холли, потом резко повернулся и шагнул в дом, хлопнув дверью.
Дэвид предпринял беспомощную попытку улыбнуться.
— Привет, — проговорил он. — Что ты здесь делаешь?
— Помогаю брату — ему нужно кое-что купить, — ответила Холли, с недоумением глядя на него.
Дэвид бросил быстрый взгляд на захлопнувшуюся дверь. Он казался смущенным и растерянным.
— Тебя куда-нибудь подвезти? — предложил он.
— Нет, спасибо, — сказала Холли. — Дэвид, у тебя какие-то неприятности?
— Все нормально, — ответил Дэвид и для убедительности махнул рукой. — А по поводу старины Хэрри можешь не волноваться — он мой приятель, — тут он опять изобразил вымученную улыбку. — Рад был тебя встретить. Кстати, как тебя зовут? Ты тогда мне так и не сказала.
— Холли.
— Надо запомнить, — сказал Дэвид. — Ты и твои подружки не передумали? В субботу приедете?
— Собираемся.
— Вот и прекрасно. Я буду ждать. Если погода будет хорошая, мы отлично полетаем на "Красном дьяволе".
Было совершенно ясно, что Дэвид завел этот разговор только для того, чтобы скрыть свое смущение. Ему было неприятно, что Холли видела его с этим мистером Оуэном.
— Ну ладно, — наконец сказал он, садясь в машину. — Мне пора. Еще увидимся, Холли.
Пробудившийся к жизни двигатель громко закашлял.
— Передавай привет подружкам. Скажи, в субботу я вас жду.
Задним ходом он вывел свой фыркающий драндулет на главную улицу. Водители других машин нервно сигналили, опасаясь его не слишком ловких маневров.
Холли вернулась в обувной магазин. Вот уже второй раз она встречает Хэрри Оуэна. Сегодня она узнала и его голос — этот сиплый голос она уже слышала на церковном кладбище. Этот самый Оуэн, помнится, должен был вернуть человеку в кожаной куртке какие-то деньги. Кто они такие, эти люди? И каким образом в это дело замешан Дэвид?
— Ну где ты пропадаешь? — набросился на нее Джейми.
Она ждал ее на улице у дверей магазина.
— Иди заплати за туфли. Я нашел, что мне нужно.
Вместе с братом Холли вошла в магазин, но мысли ее были заняты вовсе не покупкой туфель.
— Ты Холли Адамс?
Холли оглянулась.
Она стояла у входа в школу, поджидая Белинду и Трейси. Окликнула ее девочка постарше. Она подошла ближе — высокая, с золотистыми волосами и красивым, но очень хмурым лицом.
— Да, я.
Холли видела эту девочку раньше в школе, но не знала ее имени. В руках у нее был последний номер школьного журнала.
— Ты, может быть, думаешь, что это очень забавно — ворошить все эти старые сплетки и слухи? — сердито проговорила она.
Холли опешила.
— Что?
— Ведь это ты написала статью о той старой картине, так? Стефи Смит сказала, что ты.
— Да, но…
— Лучше бы ты занималась своими делами, а не лезла в чужие. Зачем ты нацарапала эту статейку? Учти, я тебя предупреждаю: не смей больше ничего писать про эту картину, если не хочешь нажить себе больших неприятностей! — Девочка резко повернулась и пошла прочь.
Застыв от изумления, Холли смотрела ей вслед. Что бы это все значило, скажите на милость? Незнакомка даже не дала ей возможности хоть что-то ответить.
Статья Холли в школьном журнале была простым пересказом истории "Белой Леди". Заканчивалась она такой фразой: "Сейчас, когда копия знаменитой картины найдена вновь, захватывает дух от мысли, что охота за исчезнувшим подлинником может возобновиться".
Вполне невинная статейка, что в ней такого? Почему она могла кого-то так рассердить?
Оказывается, жизнь в Виллоу-Дейл гораздо сложнее и запутаннее, чем Холли себе это представляла.
— Судя по твоему описанию, скорее всего это Саманта Тримейн, — сказала Трейси. — Правда, есть одно "но": Саманта Тримейн так себя не ведет.
Три подруги шли домой к Белинде. Она пригласила их, чтобы познакомить со своей лошадью. Холли уже успела рассказать им о странной стычке с разъяренной златокудрой старшеклассницей. Белинда сказала, что понятия не имеет, кто бы это мог быть. Но Трейси высказала догадку, что внешность ее соответствует девочке, с которой она поет в школьном хоре.
