– Гурт ан Гламхот {Gurth an Glamhoth}![18] – прошептал Туор. – Сейчас-то выйдет мой меч из-под плаща. За этот огонь рискну я жизнью, и даже орчатина будет нам сейчас наградой.
– Нет! – запретил Воронвэ. – В нашем походе лишь плащ нам поможет. Забудь об этом огне, или забудь о Тургоне. Эти орки не одни в этой глуши: или не видно глазом смертного дальних огней других застав к северу и к югу от этой? Тревога навлечет на нас огромную орду. Выслушай меня, Туор! Закон Сокрытого Королевства запрещает приближаться к его воротам с врагами за спиной; и этот закон я не нарушу ни по велению Ульмо, ни под страхом смерти. Растревожь орков, и я брошу тебя.
– Раз так, пусть живут, – сказал Туор. – Но да увижу я день, когда не нужно мне будет прятаться от горстки орков, словно трусливой собаке!
– Идем! – позвал Воронвэ. – Не будем спорить дольше, не то они учуют нас. Иди за мной!
Он заскользил на ветер между деревьев к югу, пока они не оказались посередине между тем оркским костром и следующей их заставой на дороге. Там Воронвэ остановился и долго прислушивался.
– Я никого не слышу на дороге, – сказал он, наконец, – но мы не знаем, что может таиться в сумерках. – Воронвэ всмотрелся в сумрак и пожал плечами. - В воздухе пахнет злом, – промолвил он. – Увы! Там лежит земля надежды нашей и цель нашего пути, но смерть бродит между нами и ею.
– Смерть повсюду вокруг нас, – сказал Туор. – Но сил у меня осталось лишь на кратчайшую дорогу. Здесь я должен перейти, или пропаду. Я доверюсь мантии Ульмо, и тебя она укроет. Теперь я поведу!
С этими словами подобрался Туор к обочине дороги и, прижав Воронвэ к себе, завернул себя и его полами серого плаща Владыки Вод, и так они шагнули вперед.
Все было тихо. Холодный ветер дохнул, прокатившись по древней дороге. Вдруг и он стих. В тишине Туор почувствовал перемену в воздухе, словно ветер из страны Моргота улегся, и далеким воспоминанием о Море дунул ветер с запада. И серым туманом на ветру Туор и Воронвэ пересекли мощеную дорогу и скрылись в кустах на восточной стороне ее.
И тотчас же совсем рядом раздался дикий крик, и многие голоса вдоль дороги ответили ему. Завыл хриплый рог и послышался топот бегущих воинов. Но Туор пошел вперед. В годы своего плена он выучился языку орков настолько, чтобы понять из этих криков: дозорные учуяли их и услышали, но не видели. Началась охота. В отчаянии, спотыкаясь, Туор и Воронвэ бросились вверх по длинному склону, поросшему можжевельником, ягодами, кустами рябины и низкими березками. На вершине склона они остановились, слушая крики и треск ветвей, которые обшаривали орки.
Неподалеку нашли они валун, выдававшийся из поросли и колючек, и под ним берлогу, такую, в какой загнанный зверь прячется от охоты, надеясь переждать ее или пропустить мимо, или, на худой конец, встав спиною к камню, недешево отдать свою жизнь. В черную тень Туор затащил Воронвэ, и, укрывшись серым плащом, они легли бок о бок в берлоге и затаились, словно затравленные лисы. Они не обменялись ни словом: оба превратились в слух.
Шум погони начал стихать; ибо орки никогда не отходили далеко в сторону от дороги. Не боялись Туор и Воронвэ бродячих орков, а боялись соглядатаев и дозорных большого войска; ибо Моргот выставил стражу на тракте не затем, чтобы перехватить Туора и Воронвэ, о которых он еще ничего не знал, и не против идущих с запада, но для того, чтобы выследить Черного Меча, не дать ему догнать и выручить пленных из Нарготронда и не пустить его за помощью в Дориат {Doriath}.
Ночь легла на пустоши, и глубокая тишина воцарилась в них. Усталый и обессилевший, Туор заснул, укрывшись плащом Ульмо; но Воронвэ выбрался из логовища и стоял неподвижно, словно каменный, проницая тьму своим эльфийским взором. На рассвете он разбудил Туора, и тот, поднявшись, увидел, что непогода чуть стихла, и ветер отнес черные тучи в сторону. Рассвет был багрян, и Туор увидел вдалеке перед собой вершины незнакомых гор, отгораживающих восходящее солнце.
И промолвил Воронвэ тихо:
– Алаэ {Alaë}! Эред эн Эхориат {Echoriath}, эред э-мбар нúн!
Ибо знал он, что глядят они на Окружные горы, стены обители Тургона. Под ними с запада в глубокой и тенистой долине лежал Сирион прекрасный, воспетый в песне; и от него земля поднималась к древним холмам у подножья гор, окутанным дымкой.
– Там лежит Димбар, – сказал Воронвэ. – Быть бы нам там! Редко осмеливаются наши враги бродить в нем. Или же так было раньше, пока сила Ульмо была в водах Сириона. Все могло перемениться[20], только не опасная река: она сейчас глубока и быстра, и даже эльдару опасно переходить ее. Но я верно вел тебя; ибо вон там сверкает Бритиахский {Brithiach} Брод, чуть южнее, там, где Восточный Тракт, шедший в старину с Запада от Тараса, пересекает эту реку. Сейчас никто не пользуется им, ни эльф, ни человек, ни орк, разве что по крайней нужде, потому что дорога та ведет в Дунгортеб {Dungortheb}, в полные жути земли между Горгоротом {Gorgoroth} и Завесой Мелиан; и давно уже заглохла она, потерялась в глуши или превратилась в тропу, заросшую травами и подорожными колючками.[21])
