— Весело, — сказала Настя. — Из детства вытурили, а во взрослую жизнь меня никто не пустит. Сейчас я спешу разделаться со школой, а что потом? Хотя… Один умный мертвый человек мне часто говорил о бесполезности для меня что–то надолго планировать.
— Как мертвый? — испугалась мать.
— Я же вам говорила о духе паладина, — напомнила девочка. — Жаль, что его забрала богиня. И моему браслету без него скучно. В последнее время он со мной почти не разговаривает. Давай оденемся и уйдем, пока не принесло кого–нибудь из учителей. Нет у меня сейчас желания отвечать на их вопросы.
Они оделись и вышли из школы.
— Надо будет купить тебе пальто, — сказала мать, глядя на шубу дочери. — Не знаю, что это за мех, но видно, что натуральный и очень дорогой, а ты его бросаешь в неохраняемой раздевалке. Девочка в такой шубе может попасть в неприятность. Вот что ты сделаешь, если тебя из нее попытаются вытряхнуть?
— Никого без необходимости убивать не буду, — пообещала Настя. — Забудут они о моей шубе, а в наказание отдадут всю свою наличность. Карточки, так и быть, забирать не стану. Что ты на меня так смотришь? Считаешь, что таких нужно прощать? Сдать их в полицию я не могу, поэтому накажу по–своему.
— А если попробовать запретить им этим заниматься? — спросила мать. — Ты же можешь внушать…
— Внушением не сделаешь подонка порядочным человеком, — объяснила девочка. — На этом давно обожглись и предпочитают не переделывать преступников, а их казнить. Если запретить убийце убивать, а грабителю грабить, то запрет продержится недолго. Такой тип просто свихнется. Для таких насилие, как наркотик для наркомана: лишишь — и он начнет сходить с ума от ломки. А на безумцев ментальная магия не действует. Он такого натворит…
— Я поняла, — сказала мать. — Скажи, а чего ты хочешь от жизни? Вот продадим мы этот кинжал или золото, и будет много денег. Эти деньги или квартира, которую ты хотела купить — всего лишь средства, делающие жизнь удобней и приятней. Твой экстернат — тоже средство, которое позволит не потерять год.
— Ты хочешь поговорить о смысле жизни или узнать, чем я хочу заниматься? — с улыбкой спросила Настя. — Если о смысле, то у меня о нем своих мыслей нет, могу повторить чужие, а если о моей профессии… Я, мама, пока сама не знаю, чего хочу. Когда–то хотела стать учительницей, но этого желания давно нет. К силе и власти быстро привыкают. Они дают человеку совсем другие возможности. Меня власть тяготила, хотелось не тратить время и силы на других, а просто жить своей жизнью. А сейчас я от нее отказалась и как будто лишилась части себя. Образовалась пустота, которую нечем заполнить. Я так привыкла решать за других и обо всех заботиться, что теперешние заботы кажутся какими–то мелкими и не достойными внимания. Мне тебе трудно объяснить…
— Не старайся, я тебя прекрасно понимаю, — обняла ее мать. — Когда–то я, несмотря на юный возраст, была одним из лучших специалистов в своем деле. Из–за вас пришлось все бросить и посвятить себя семье. Мне ведь тоже пришлось нелегко! Ладно, в четырнадцать большинство подростков еще не определяются в выборе цели, так что у тебя еще есть время.
— Я стараюсь не думать о богине, — сказала девочка. — Мысли о ней рождают страх. Я говорю не о судьбе Земли и человечества, об этом вообще не хочется думать, а о своей собственной. Она бросила меня в свой мир и наблюдала, как я в нем барахтаюсь. И хорошо, если только наблюдала, я думаю, что она постаралась, чтобы я не жила спокойной жизнью. И здесь наверняка будет то же самое.
