И началась моя лечебная практика! Сначала солнечные ожоги. Когда я под видом массажа убрал ожоги у Макса, начали проситься остальные ребята с отряда. Впрочем, я это делал легко и с удовольствием — особенно девочкам. Потом начались пищевые расстройства, ссадины, ушибы. Я сам предложил помочь одному другому, а дальше уже весь отряд, а потом чуть ли не весь лагерь шел за помощью не в санчасть, а ко мне. Лагерный врач сначала довольная, что ей попалась такая здоровая смена нежилась в кабинете, потом забеспокоилась и отправилась выяснять причины. Вожатые (в основном студенты пединститутов) ей объяснили, в чем дело. Им то, какая разница — главное все здоровы. Разгневанная тем, что у нее отбирают хлеб, врач помчалась искать меня. Меня же в это время одна из девочек попросила убрать у нее родимое пятно, на животе, чуть ниже пупка. Мы уединились у девочек в комнате, я уже практически завершил работу, рассчитывая получить плату в виде поцелуев, как в комнату врывается разъяренная врач (кто-то сдал наше местонахождение). И что она видит? Девочка лежит на кровати с задранной майкой, а я вожу рукой у нее по животу (можно было и не касаться, но так же приятней правда?). Через полчаса мы стояли перед директором лагеря. Когда закончился длинный монолог врача о падении нравов и об оказании неквалифицированных медицинских услуг директор в недоумении спросил.

— То есть вы хотите сказать, что вот этот мальчик, в течение недели лечил весь лагерь? И притом успешно раз никто после к вам не обратился?

— Я не знаю, кого и как он лечил — отбила удар докторша — но если бы что- то случилось во время его лечения, кто отвечал бы? Вы и я.

— А ты что скажешь? — наконец мне предоставили слово.

— Что может случиться, я только ушибы, ожоги лечу. Я не операции делаю. И никаких лекарств не даю. Если что серьезное я бы и не подумал браться.

— А с ней, вы чем занимались? — не сдавалась врач.

— Пятно выводил.

— Какое пятно?

— Вот! — Девочка задрала майку показывая… абсолютно чистый живот.

— Оно было!!! — это мы с ней хором.

— Стоп, стоп! — замахал руками директор — бог с ним вашим пятном, я не понял, как это ты лечишь?

— Давайте покажу — предлагаю недолго думая.

— На ком?

— Да хоть на вас. Давайте уберу вот это — показываю на небольшую папиллому у него под глазом.

— Ну, попробуй.

— Степан Петрович! — вмешивается врач — это не очень хорошая мысль!

— Думаете, он мне может навредить? Не говорите глупости. А ты — это мне — приступай. И если хочешь меня тут развести, то вылетишь из лагеря моментально.

Ха! Папилломы и бородавки я наловчился убирать с закрытыми глазами. Попросил его сесть, пару минут подержал руку у глаза, закупорить кровеносные сосудики, срезаем, подчищаем кожу и все!

— Зеркало есть? Можете смотреть.

Директор пальцем проводит по коже. Потом выходит в коридор — там зеркальные колонны. Возвращается задумчивый.

— Что ты еще умеешь?

— Могу определить болезнь. Но серьезные болезни не лечу. Именно потому — посмотрел на врача — что могу по незнанию хуже сделать.

— Надо чтобы тебя специалисты посмотрели, как такие способности можно оставлять без внимания — предложила врач, уже спокойнее.

— Смотрели, изучали, ничего не обнаружили — доложил я.

Велев подождать в коридоре, директор после совещания с врачом дали мне добро, но только на кожные процедуры. И мы отправились в отряд. По пути, в укромном уголке, я получил все-таки оплату за сделанную работу)). Но лучше мне было бы не трогать ее пятно. Стоило ей похвастать перед девчонками чистой кожей, как началось. Меня просили удалить родинки, прыщи, родимые пятна, даже веснушки! Мне не давали прохода, только в тихий час я мог вздохнуть спокойно. Но однажды и в тихий час мне не дали отдохнуть. За мной пришла Лариса Петровна — тот самый лагерный врач. Вместе с нами в это время отдыхала и группа детей из соц. стран. В основном дети высокопоставленных чиновников. И вот один мальчик из ГДР, за которым не уследили вожатые, практически сгорел на солнце. Очень уж он был светлокожий. И теперь красный как индеец с температурой лежал в санчасти. А если учесть что его отец был начальник генерального штаба министерства обороны ГДР, то могу представить в каком напряжении находилось руководство лагеря. Вот и вспомнили обо мне.

Зайдя в лазарет, увидел мальчишку в одних шортах лет 10, который грустно сидел на табурете. Да, с такой спиной не полежишь. Попытался использовать школьные знания немецкого.

— Guten tag. Wie heißt du?

— Piter — тихо, наверное и говорить больно, представился мальчик.

— Gut Piter, ich Alex, — на большее моих знаний не хватало, да и тому было явно не до разговоров. Поэтому, не мешкая приступил к спасению ребенка. Ожогов я уже немало тут лечил, но такой сильный впервые. Так что провозился часа два. Лариса Петровна убедившись, что все проходит лучше некуда, занялась другим пациентом. А я, закончив с ожогом, обратил внимание на небольшой шрам на лице около правого уха.

— Was ist das? — и провел пальцем по шраму.

— Es ist mir leguan gebissen — гм, да плохо я немецкий знаю. Хотя какая разница, все равно надо убрать, шрамы говорят, украшают мужчину, но пусть те кто так говорит, ходят со шрамами.

Потратил еще минут 20 на немчика, пусть будет красивый мне не жалко. Тот уже заметно повеселел и вовсю болтал, отвлекая меня от работы.

— Wir haben leguan, Ihr name ist Elsa. Und hast du Haustiere? Und wie heilst du? Ich schnell brennt, und ich möchte Baden. — Вы что-нибудь поняли? Вот и я только отдельные слова.

Возвратилась Лариса Петровна.

— Ты уже? Слава богу. Питер ты как себя чувствуешь?

— Спасибо я чувствуешь хорошо! — он оказывается, по-русски говорит!

Меня попросили отвести Питера в отряд, раз он уже здоров. По пути мы общались уже на русском. Питер рассказал, что живет в Берлине, на море оказался впервые, поэтому и увлекся, забыв о своей чувствительной коже.

— Алекс, подожди я хотеть делать тебе подарок — заявил Питер, когда я сдал его с рук в руки вожатому. Он быстро помчался к себе в комнату. Пока вожатый жаловался, как ему досталось за него, он уже появился. И протянул мне синий галстук. Я слышал, что у немецких пионеров галстуки синие, но видел впервые. Интересно, а если я у себя в школе его надену, что скажут?

— Данке шен Питер.

— Алекс, я хотеть писать тебе, дать мне твой адрес, пожалуйста — попросил Питер и протянул ручку и листик бумаги. Почему же нет, я написал ему свой адрес и протянул руку.

— Удачи Питер. Не болей больше.

По пути в отряд меня перехватили Макс и Игорь. Игорь вообще одессит, но его родители уехали на месяц, а сына оставить было не с кем, решили отправить в лагерь. Вот Игорь и предложил нам показать Одессу.

— А кто же нас отпустит? — засомневался я.

— Уже все договорено — заверил Игорь — Юлечка (вожатая), у нас оказывается страстная филателистка. Я пообещал ей марку редкую с дирижаблем, без зубцов. Как раз ко мне домой заскочим. До ужина мы свободны.

Минут через 40 мы бродили по Одессе. Привоз, Дерибасовская, памятник Дюку, морской вокзал. Перед поездкой в лагерь я приобрел фотоаппарат Смена. И вот только сейчас вспомнил о нем. Буду потом смотреть фотки и вспоминать лето. Потом хотя времени оставалось не так уж много пошли в кино. В кинотеатре «Москва» показывали новый фильм — «Укрощение строптивого». Вот как было не пойти! Вышли из кино уже в 4 вечера, вернуться обещали в 18.00, а еще за маркой заезжать.

— Успеем! — уверял Игорь — полчаса ко мне на троллейбусе, в лагерь такси возьмем.

— Такси дорого — у меня с финансами было не очень.

— Да, трояк сдерут, ничего мне денег оставили много я плачу.

Хорошо хоть в троллейбусе проезд всего 4 копейки. Дорога действительно заняла полчаса и вот мы у Игоря в квартире. До этого мы не спрашивали кто у него родители, но увидев шикарные четырехкомнатные апартаменты, паркетный пол, большущую библиотеку, уже не могли не поинтересоваться. Даже Макс, далеко не из бедной семьи, был удивлен.

— Ты что сын подпольного миллионера? — спросил я.

— Нет, папа с мамой ученые, они на оборону работают, но там все так засекречено, что я понятия не имею, чем они занимаются.

Пока Игорь доставал марки я засмотрелся на большую картину. Видел, в каком- то учебнике ее, даже название запомнил — «Мишки в сосновом бору». Неужели оригинал? Вспомнил как в фильме «Иван Васильевич меняет профессию» за картиной в квартире Шпака был сейф. Может и тут есть? И посмотрел сквозь картину, сейфа не было, но был какой-то проводок. Сигнализация?