— Сожалею, — сказала я, — но я и так у вас изрядно задержалась. Мне ранним утром вылетать из «Ла Гуардиа», и, если честно, за последние дни я очень мало спала.
Я не могла заставить себя встретиться с ним глазами, но чувствовала его проницательный, испытующий взгляд.
— Какой я бестолковый! — воскликнул он спустя мгновение. — Вы, конечно же, крайне переутомились!
— Есть немного.
— С моей стороны, думаю, было ошибкой требовать от вас сейчас всех этих переделок. — Он провел пальцами по своим золотистым волосам. — Прошу меня простить. Отправляйтесь домой и хорошенько выспитесь. Я просмотрю материалы в рождественские праздники, и мы все обсудим, когда вы вернетесь в город.
— Спасибо.
— Сейчас подам ваш плащ. — Он метнулся к дивану и поднял плащ со спинки, расправив его передо мной: — Вот, пожалуйста.
Я согласилась, чтобы Джулиан помог его надеть — новое для меня впечатление! — потом подхватила сумку с ноутбуком и медленно, словно в оцепенении, двинулась к прихожей.
— Послушайте… — услышала я за спиной и резко обернулась, едва не уткнувшись носом в его водолазку.
— Простите… — пробормотала я.
— Простите, — одновременно произнес он.
Мы оба смущенно улыбнулись, на шаг отступая друг от друга.
— Послушайте, я… Будет ли это уместно… — Джулиан закрыл глаза, потом снова открыл. Губы его тронула едва заметная грусть. — Я хочу лишь спросить… смогу ли я снова увидеться с вами после Рождества?
— Мм-м, разумеется. — Я отвела волосы за ухо, изучая глазами стену за его плечом. — У вас ведь есть мой электронный адрес?
— Да. Я… — Он запнулся. — Взгляните же на меня хоть на миг.
— Что? — С трудом подняв глаза, я встретила его взгляд.
— Боже… — еле слышно, глухим шепотом выдохнул он. Потом, уже чуть громче, сказал: — Я всего лишь хочу, чтоб вы знали, что мне дела нет ни до «ХемоДермы», ни до прочего подобного вздора.
— Послушайте, не стоит столь нелестно распространяться о моем клиенте, если вы рассчитываете увидеться со мною снова.
Ух ты, неплохо, Уилсон! Как тебя на это хватило?
Лоуренс снова улыбнулся, на сей раз шире:
— «ХемоДерма» — чудесная, замечательная компания. И она никак не выходит у меня из головы. Эту прелестную папочку с презентацией я нынче суну себе под подушку.
— Уже лучше.
Его согнутый указательный палец на мгновение, словно в нерешительности, завис между нами в воздухе, потом осторожно скользнул по моему подбородку.
— Безопасного вам завтра перелета, — молвил Джулиан.
— Вам так же.
На этом, уж не знаю как, я нашла в себе силы все же развернуться и уйти.
Из электронной переписки
«Кейт, я в „Ла Гуардиа“, только сел на борт. Презентация под курткой, в тепле и сохранности. Почитаю в полете. Джулиан».
«Как? У вас не свой самолет?! Что ж вы за миллиардер такой? Кейт».
«Определенно, позор мне. На прошлое Рождество Джефф подарил долю в „NetJets“,[29] но я как-то забыл этим воспользоваться».
«Как это вы забыли про свой частный самолет?»
«Положим, я всего лишь дольщик. А вы где сейчас?»
«В такси. Застряли на Триборо. Вылет через час. Уже нервничаю».
«Если опоздаете, я позвоню в „NetJet“, вызову вам самолет».
«Представляю, как удивятся дома! Кейт на „Гольфстриме“ прилетает на Рождество! Интересно, сколько мне придется выплатить компенсации за выброс СО?»
«Здесь сделаем паузу. Похоже, мне надо срочно отключить телефон».
Немного позже:
Я: «Где вы сидите?»
Джулиан: «8С».
«Любитель сидеть у прохода».
«А вы?»
«У окна. 12А. Все в порядке, скоро сядем. Свяжусь позже».
«Вы уже долетели?»
«Почти. Прервемся, отчего-то объявили мой ряд».
«А мы лишь начинаем снижаться. Бостон сверху бурый и совсем не рождественский».
Позднее:
Я: «Обошлось. Так значит, вы ночуете в Бостоне?»
Джулиан: «Нет. После переговоров лечу обратно в Нью-Йорк».
«Чем займетесь?»
«Стаканчик вина, хорошая книжка. Поразмышляю над загадками вашей удивительной компании. А вы?»
«Семейное сборище. Ужин, эгг-ног,[30] песнопения. Вы что, проведете сочельник в одиночку? Разве вы не собирались на ужин к Джеффу?»
«Это завтра. Не беспокойтесь, я в порядке. Совершенно к этому привык. Хотя можете проверить, коли захочется».
«Я наприсылаю вам столько рождественских поздравлений, что голова пойдет кругом. Что представляет собой Джефф?»
«Отличный парень. Довольно скучная жена. Двое буйных ребятишек».
«В каком смысле скучная?»
«Обыкновенная. Живет в Гринвиче. Много ходит по магазинам. В январе ездит в Аспен, в августе — в Нантакет. У двойняшек три няньки».
«Ух ты. Упс, мы выруливаем на поле. На меня нехорошо зыркнула стюардесса. Пока».
Джулиан: «Посадка жестковата. Я на пути к такси».
Я: «А где предполагается встреча?»
«В Гарварде».
«Насчет эндаумент-фонда? Надолго вы туда?»
«Неизвестно. Дам знать, когда освобожусь. Боюсь упустить момент, когда вы пришлете рождественское поздравление».
«Презентация еще при вас?»
«Держу у сердца».
«Хватит. Вы покорили меня влёт».[31]
«Надеюсь, что так. Уже подъезжаю. До связи. Думаю о вас».
Спустя некоторое время:
Я: «Удачно приземлились. Уже с мамой и папой в такси. Тут снега чуть не на три фута! Также с мыслями о вас».
Значительно позднее:
Джулиан: «Только что со встречи. Рад, что у вас все отлично».
Я: «Ого, какие долгие переговоры! Каким рейсом полетите?»
«8 веч».
«Может, увидите большого дядьку на санях; —) Если верить сайту НОРАДа, он сейчас как раз несется над Атлантикой».
«Буду глядеть во все глаза. Счастливого Рождества, Кейт».
«И вам чудесного Рождества. Жаль, вам не видно, какой тут царит праздничный дух. Мама всегда немножко перебарщивает с иллюминацией. Перед домом нечто невообразимое!»
Позднее:
Я: «Проверяю, как и было обещано. У нас вовсю веселье. Папа, похоже, малость перелил бренди в эгг-ног. Его братец Пет теперь пытается затянуть маму под омелу. А вы там как?»
«Если честно, изрядно устал. Собираюсь лечь спать».
«Тогда доброй ночи! С вами правда все хорошо?»
«Здоров как конь. Спокойной ночи. Держитесь подальше от дядюшки Пета».
Днем позже:
Я: «Джулиан, просто хочу пожелать вам счастливого Рождества. Кейт».
«Вам так же. Отправляюсь к Джеффу».
«Желаю славно повеселиться».
В воскресенье, после полудня:
«Милая Кейт! Надеюсь, Вы замечательно встретили Рождество, и ничего пугающего Вас под елкой не поджидало. Я много думал все эти дни и решил, что будет весьма благоразумнее воздерживаться от каких-либо личных контактов, по крайней мере до окончательной продажи акций „ХемоДермы“. Клянусь честью, это совершенно не связано лично с Вами. В данный момент я лишь хочу предвосхитить перспективу того, как к моему порогу нагрянут крепкие ребята из Комиссии по ценным бумагам. Надеюсь, Вы меня поймете. И разумеется, Вы не должны считать себя связанной какими-либо обязательствами. Пользуясь моментом, хочу добавить, что, если у Вас в связи с чем-либо вдруг возникнет во мне необходимость, только позвоните, в любое время дня и ночи. Всегда буду молиться, чтоб Вы были счастливы и невредимы. Ваш Джулиан».
Спустя некоторое время:
«Джулиан, меня так же посещали подобные мысли. Благодарю за предостережения. Вы сформулировали это как нельзя лучше. Берегите себя. Кейт».
Май 2008 года
В тот день я решила уйти домой пораньше и совершить пробежку по Центральному парку. Разумеется, у нас «уйти пораньше» означало около восьми вечера. Однако я вовсе не сетовала на столь долгие часы работы в «Стерлинг Бейтс» — такая нагрузка для меня была только кстати.
— Привет, Кейт. Как насчет по кофейку?
Яркий, точно луч некстати вылезшего солнца, и жизнерадостный голос, конечно же, принадлежал Алисии. Она склонилась над перегородкой моего отсека, улыбаясь мне своим маленьким ротиком на широкой луноликой физиономии. Алисия успела отпустить волосы, и теперь они свисали с головы на промежуточной стадии роста, что шло ей еще меньше, нежели прежняя отчаянная «пикси».
— Вообще-то я собиралась нынче вечером побегать, — ответила я, пытаясь выдержать не менее бодрый тон.
Целую зиму по «Стерлинг Бейтс» бродили смутные слухи, и все сотрудники, затаив дыхание, ожидали моего неотвратимого психического срыва. По словам Чарли, народ был уверен, что по указке Баннера я провела ночь с Джулианом Лоуренсом, а наутро была выпровожена прочь, точно уличная шлюха, чтобы никогда больше его не увидеть. За несколько месяцев легенда все больше приукрашивалась разными подробностями — в частности, будто в начале февраля мне пришлось делать аборт, включив затраты на него в ведомость рабочих издержек, — однако главная тема пересудов оставалась неизменной, и единственным моим оружием против них было ярко выраженное и хорошее расположение духа. Особенно с Алисией.
И это оказалось трудней всего на свете.
— Давай сперва выпьем кофе, — не отставала она. — Тебя это взбодрит.
Я широко улыбнулась, обнажив зубы:
— И правда, почему бы нет.
Спустя неделю после Рождества я получила от Алисии электронное послание, в котором она извинялась за свое поведение и спрашивала, можем ли мы возобновить прежние отношения. Как ни странно, она якобы не хотела меня обидеть. После этого Алисия взяла меня под свое крылышко: приносила кофе, вытаскивала на ланчи, даже выманивала «посидеть-выпить» со своими экстравагантными подружками. Я ходила с ней везде — в конце концов, это было хоть какое-то да занятие, отвлекавшее мой мозг от поглощавших его мыслей, — покуда это наконец не вошло в привычку. Понемногу Алисия мне стала даже нравиться.
«Старбакс» находился всего в десяти шагах от вращающейся двери «Стерлинг Бейтс», и в этот день особенно приятно было до него пройтись. На улице было замечательно: стоял, столь краткий на Манхэттене, период между порывистым, капризным неистовством весны и липким, душным зноем лета. Еще держалось дневное тепло, ласково окутывая нас, солнце только начало исчезать за небоскребами на западе. Так что я с большим удовольствием выбралась на воздух. Мышцы аж пульсировали потребностью пробежаться. Мною явно овладела весенняя лихорадка!
— Так Баннер говорил тебе о завтрашнем приеме в МоМА? — спросила Алисия, сделав глоток латте.
— В последнее время Баннер не очень-то со мной разговаривает.
— О да… — Рот у нее дернулся. — Знаешь, я сегодня говорила с ним об этом, и мы сошлись на том, что тебе не помешает туда сходить.
Я обхватила губами соломинку и, прежде чем ответить, потянула свой прохладный фраппучино.
— Хм-м, а что там будет, поконкретнее?
— Всего лишь акция по сбору средств для какой-то серьезной благотворительной организации. «Капитал маркетс» обычно выкупает себе отдельный стол, и Баннер неизменно там оттягивается, выбирая, кому из нас туда пойти.
На мгновение я притихла. Как услужливо подсказала мне память, как раз прошлогодний прием и промелькнул в газете на странице светской хроники в связи со столь редкостным появлением Джулиана Лоуренса на публике.
— Да вряд ли у меня найдется, что туда надеть, — осторожно протянула я.
— Не беда! Можем пробежаться по магазинам. Сбеги с работы завтра после ланча — все равно сейчас мы не слишком-то загружены.
— Ну, даже не знаю…
— Давай смелее, детка! Будет весело. Тебе полезно малость развеяться. Я потому и уболтала Баннера включить тебя в список.
— Нет-нет, все это как-то неожиданно. — Я снова выдавила фальшивую улыбку. — Последний раз я надевала вечернее платье еще на первом курсе, на торжественном мероприятии братства «Сигма».
Алисию аж передернуло:
— Фу-у… Тогда мы определенно идем по магазинам.
— А кто еще там будет? — словно невзначай спросила я.
— Ну, Баннер, разумеется. Я. Еще пара шишек. Ты. Потом несколько наших клиентов.
— Следовало бы позвать Чарли. Он так плотно сейчас работает, что вполне заслужил немного развлечений.
Алисия склонила голову, уставясь на меня, и поднесла к губам стакан.
— Пожалуй, ты права, — задумчиво произнесла она. — Он там типа за тобой присмотрит.
— С чего бы за мной нужно присматривать?
— Решайся, Кейт. На таких сборищах полно богатых мужиков. Уж точно можно найти, с кем хорошо перепихнуться, — подмигнула она.
Чудесный весенний вечер, казалось, выманил в парк всех нью-йоркских бегунов — и бодрячков-завсегдатаев, и выбирающихся когда придется. Но многие явились намного раньше меня, и к тому времени, когда небо на западе стало медленно окрашиваться в пурпур, а сумерки — неспешно заволакивать горизонт, те успели уже от души набегаться и начали расходиться.
Алисия оказалась права: кофе меня неплохо взбодрил. Я легко бежала вверх по склону холма в сторону главной аллеи — в самом непринужденном темпе, наслаждаясь мерным ритмом, с каким ноги упруго отталкивались от дорожки, и всецело проникшись умиротворением, глубоким и задумчиво-созерцательным, что завладело мною где-то после первой полумили.
