Решил попробовать. Прижал ладони к самым проблемным местам и… сколько бы не пыжился, ничего не произошло, как болело так и болит. Зато жрать захотелось, желудок даже рыкнул недовольно, да сушняк снова навалился. И только я сделал пару шагов к душу, чтоб напиться, заодно попытаться водой голод обмануть, как…
Снова лязгнула замком дверь и внутрь бронетуша вошла с моей одеждой в руках. Скинул ее на пол, а мне протянул знакомую на вид флягу из черного пластика.
— Это тебе на сутки, — начал он объяснять, когда я ее с опаской взял, ожидая звиздюлины, которая, как я ожидал, к фляге прилагается. Но, в этот раз, ее не последовало. Без всяких лишних телодвижений он монотонным голосом закончил меня просвещать: — Как сушняк будет донимать, делаешь три–четыре глотка. Не больше! А то, — указал он рукой на стеклянную стену возле унитаза, — в такого вот красавца превратишься.
Я с опаской взглянул в ту сторону: за всеми сегодняшними событиями про него уже как–то и подзабыл, как и про Котыча, обитающего с другой стороны по соседству.
— Скажите… — решил хоть что–то для себя прояснить, но броненосец не стал дослушивать мой вопрос, молча развернулся и вышел из камеры. Зато зашел его брат близнец с порционным подносом в руках, впихнул его мне и так же молча удалился.
Привычно лязгнула дверь.
Сразу, как броненосцы вышли, решил содержимое фляги опробовать: поставил поднос на кровать и быстро открутил крышку у нее.
Да, именно этим меня тогда и угощали, — понюхал, что там булькает. — Если не ошибаюсь, то запах на миндальный похож, что–то шоколадное такое.
Тянуть больше не стал, сделал, как и предупреждали, всего четыре глотка. Четыре то четыре, а ощущение такое будто полноценно напился. Как и в прошлый раз, жажда почти сразу же отступила, только сейчас никто в морду не бьет и я смог полноценно насладиться эффектом этого непонятного напитка.
Недолго наслаждался — желудок взвыл громче прежнего, требуя кончать фигней страдать и быстрее с подносом разобраться, изучить, что там такое под крышками находится. Не стал ему противиться, но сначала решил всё же одеться. Вот так, под охи — из–за боли в избитом теле, да под возмущенное бурчание желудка и одевался. Надеясь при этом, что никому я сейчас, вот прямо сейчас, срочно не понадоблюсь, а то этот рычащий проглот сам меня сожрет изнутри.
— Так, поднос, иди сюда, — сел на кровать и поставил его себе на колени. — Сейчас посмотрим чем тут угощают, — пробормотал тихонько, рассматривая, что мне тут такого принесли.
Квадратный поднос, на ощупь вроде как из картона сделан, но выглядит как металлический. Три больших отделения, каждое своей отельной крышкой накрыто, в четвертом, маленьком и круглом, средних размеров картонный стакан с крышкой стоит. Посередине, в углублении, ложка/вилка пластиковая в целлофан упакованная.
Вот с них и начал. Распаковал и…
— Ах! — втянул я носом аромат, сняв чуть выпуклую крышку с первого отделения на подносе. — А хорошо здесь кормят.
Густой наваристый фасолевый суп с приличным количеством мелконарезанного мяса (видимо повар знал кому готовит, челюстью всё же больно шевелить, большие куски пережевывать). Желудок в очередной раз рыкнул — поторапливая и я больше не стал сдерживаться. В таком темпе ложкой заработал, что даже вкусом толком насладиться не успел, как суп провалился внутрь.
Вкусно, но мало! И хлеба не дали, жмоты. Я обычно хлеб с хлебом ем и хлебом закусываю. Мать всегда удивлялась, как можно макароны или те же пельмени с хлебом есть? Но мне нравилось именно с ним: пусть меньше съем, зато вкусно.
В следующих отделениях каша гречневая с мясной подливой и салат с морковкой и… со спаржей, если не ошибаюсь. Не важно, всё это последовало вслед за супом. Вкусно, хлеба всё также не хватает, но хоть порции приличные, не пожалели.
Желудок вроде и еще бы не оказался чем–нибудь закинуться, но то он от жадности. Еда вполне сытная и съел я сейчас раза в два больше обычного. Так что скоро сонливость навалится, а так как тут делать нечего, то я ей скорее всего поддамся.
Сладкий, даже чересчур, чай в картонном стаканчике пил уже не спеша. Его я планировал у себя оставить, будет из чего воды потом напиться. Поднос же, накрыв обратно крышками, возле двери поставил. Туалетную бумагу, рулон которой мне сверху на подносе преподнесли, отнес к унитазу, с опаской на стену поглядывая, не решат ли меня сейчас взбодрить видом… Пургена.
