Все началось с того, что моя злая мачеха появилась у парадной двери нашего двухэтажного дома в небольшом районе, где мы живем. Хотя это место не свалка, оно достаточно далеко от особняка, в котором я вырос, а именно этого я и хотел — оставаться сдержанным и жить нормальной жизнью. Ну, по большей части. Наш выбор работы совсем не нормальный. Но вряд ли кто-то знает, чем мы занимаемся.
Тройка Воронов. Так мы называем нашу компанию. И наша работа заключается во взломе, сборе информации, выслеживании кого-либо и почти всем, что связано с раскрытием чьей-то тайны. По сути, мы занимаемся частными расследованиями, хотя и не называем себя так. Мы научились всему этому у лучших, потому что у моего отца есть несколько частных детективов в его бизнесе. Выросшие рядом, мы научились этому ремеслу и теперь используем его в наших интересах. Однако мы должны оставаться анонимными, насколько это возможно, что мы и делаем.
Создание бизнеса позволило нам переехать из дома и дало нам шанс попытаться жить полу-нормальной жизнью, за вычетом всего этого. Но мне следовало бы знать лучше. Ты не можешь быть Хатингфордом и жить нормальной жизнью. Нет, чтобы стать им, нужно быть коррумпированным — так моя семья получила и сохранила свое богатство и статус. И каждый, кто носит эту фамилию, должен играть свою роль, о чем я и вспоминаю, когда выхожу на крыльцо своего дома.
Она даже не постучала, что заставляет меня вздрогнуть.
— Срань господня, — выдыхаю я, прижимая руку к груди, и отшатываясь назад.
Как только я вижу, кто это, разворачиваюсь, чтобы вернуться в дом, где я планирую запереть дверь и оставаться там, пока она не уйдет.
— На твоем месте я бы этого не делала, — предупреждает она меня. — Если только ты не хочешь, чтобы эта… — она делает паузу, ее тон сочится сарказмом, когда она оглядывает дом, — твоя прекрасная маленькая декорация закончилась. Она усмехается, а я стискиваю зубы и остаюсь на месте.
Несколько моих соседей бродят вокруг и глазеют на эту сцену. Я их не виню. Ее сверкающий красный Порше припаркован перед домом, на ней красное платье, кожаная куртка и бриллиантовое колье. Если бы я не знал ее лучше, я бы предположил, что она собралась в клуб, но она всегда так выглядит — чрезмерно одетая с блестящими вещами, украшающими ее. Она и сама довольно яркая штучка, лет на пятнадцать моложе моего отца. Единственной причиной, по которой она вышла за него замуж, были его деньги и власть. Она не любит его, ее не заботит то, что он спит с кем попало, она не заботится ни о чем, кроме того, чего хочет она. И она сделает все, чтобы так и оставалось.
Все, что угодно.
— Умный мальчик, — говорит она, ее улыбка становится шире, а взгляд скользит по мне.
Ненавижу, когда она на меня так смотрит. Я часто мечтаю о том дне, когда смогу выколоть ей глаза, чтобы она никогда больше ни на кого не смотрела. Но мой отец установил правило, что она вне пределов досягаемости, и, если я нарушу какое-либо из правил моего отца, пока я все еще живу в городе, Джекс, Зей и я будем наказаны за это. Я знаю, это звучит безумно, но поверьте, именно столько власти мой отец имеет над этим городом. И надо мной.
— Чего ты хочешь? — прикусываю губу, скрещиваю руки на груди и прислоняюсь к дверному косяку, пытаясь казаться более уверенным, чем есть на самом деле.
Она не отвечает сразу, просто улыбается мне, играя со мной — ее любимое занятие.
Однажды она сказала мне, что я ее любимая игрушка, но это никогда не имело никакого смысла, так как она делала все, что в ее силах, чтобы сломать меня.
Но я не сломался. Я все еще стою здесь. Конечно, лучше бы ее здесь не было.
— Один из сотрудников твоего отца исчез — сообщает она мне.
Под исчезновением она имеет в виду, что он либо сбежал, либо сейчас находится где-то на дне озера.
Я поднимаю брови и смотрю на нее. — Ну и что? Какое это имеет отношение ко мне?
— Он нуждается в тебе и твоих маленьких друзьях, чтобы заменить его, — объясняет она, теребя одну из своих сережек.
Я быстро качаю головой. — Не получится. Я отступаю внутрь и пытаюсь закрыть дверь, но она хлопает по ней ладонью.
— Если вы этого не сделаете, он превратит вашу жизнь в сущий ад. И ты должен знать лучше, чем кто-либо, что он очень хорошо умеет это делать.
Мои пальцы сгибаются в кулак, ногти впиваются в плоть. Я хочу закричать в знак протеста, но знаю, что она права. И я ненавижу это.
— Я просто сделаю это, — говорю я ей. — Зей и Джекс не должны вмешиваться. — В глубине души я знаю, что это бессмысленный спор. Потому что отец Зея и отец Джекса работают с моим отцом, так что, скорее всего, они послали эту стерву, чтобы доставить сообщение своим сыновьям тоже.
Она закатывает глаза. — Ты же знаешь, что это не сработает. Их отцы сказали, что они тоже должны быть частью этого. — Она улыбается мне. — Ваше первое задание сегодня вечером.
— И что за задание? — Спрашиваю я, на самом деле не желая слышать ответ. Но в конце концов мне придется это сделать, так что я вполне могу резко сорвать пластырь.
— Будете собирать информацию о новом шерифе, — объясняет она, стуча каблуками по крыльцу и пятясь назад. — Вы должны выяснить, что он за человек, а потом доложить мне.
Хотя это звучит достаточно просто, шпионить за шерифом — не ведет ни к чему хорошему. Кроме того, если он окажется славным парнем, мой отец сделает все, что в его силах, чтобы разрушить его жизнь и уволить. Потому что, если его не удастся подкупить, отец не сможет продолжать заниматься своим нелегальным бизнесом, который варьируется от торговли наркотиками до подпольных казино. Да, он настоящий победитель.
Иногда я задаюсь вопросом, всегда ли он был таким, или, возможно, когда моя мама была жива, он был другим человеком. Она умерла, когда мне было два года, поэтому я не помню ее живой, а отец отказывается говорить о том времени. Он даже не рассказывал мне о ней, избавившись от большинства ее вещей, за исключением нескольких фотографий. Все, что я знаю, это то, что она родила меня, у нее были такие же светлые волосы, как и у меня, и она умерла сразу после рождения моей младшей сестры Харлоу, которая, к сожалению, все еще живет с отцом, хотя она и остается у нас столько, сколько может.
