Не столь однозначно решается вопрос и о федеративном характере политического объединения древнерусских земель. Не только историки XIX в., но и современные авторы говорят о Древней Руси как федеративном политическом образовании, состоявшем из полутора десятков «автономных» земель и княжеств.[104] Составлявшие эту федерацию земли и княжества в XII–XIII вв. — действительно «уже довольно прочно установившийся институт». Вот почему «местные» князья получают право на участие в общерусских политических мероприятиях не только в силу своего статуса во внутриклановой иерархии Рюриковичей, но и, как выразился А.П. Толочко, «ex officio», то есть потому, что они занимают столы в определенных землях. Давно установлено, что данные категории тесно взаимосвязаны и взаимообусловлены, — иначе говоря, положение князя во внутриклановой иерархии Рюриковичей, как правило, соответствовало политическому значению занимаемого им стола в той или иной земле.[105]
Представительская функция «местного» князя, получающего право участия в избрании киевского князя потому, что «он ("местный" князь. — А. М.) занимает стол именно в этой земле», действительно вполне отчетливо видна в проекте Романа. Но в этом нет ничего удивительного. Князю как носителю государственной власти вообще свойственно исполнение представительских функций, особенно в сфере дипломатических отношений и переговоров.[106]
Роль князя как представителя своей земли перед лицом других князей не может быть отвергнута только потому, что в этом качестве древнерусский князь чем-то напомнил новейшему исследователю «безликого чиновника», попадающего «по должности» в некий «коллективный орган», формирующийся в «бюрократическом государстве» нового времени.[107] Все это — слишком вольные интерпретации известия, переданного Татищевым.
Факты того, как старшие князья сообща принимают политические решения общерусского значения, затрагивающие не только узкоклановые интересы самих Рюриковичей, но непосредственно касающиеся политического и правового положения подвластных им земель, устанавливаются отнюдь не по свидетельствам «Истории Российской». Они известны прежде всего по сообщениям аутентичных источников начиная со второй половины XI в. Часть таких фактов уже рассмотрена нами выше. Добавим к этому свидетельство «Русской Правды» о порядке принятия старшими сыновьями Ярослава Мудрого правовых нововведений, известных как «Правда Ярославичей»: «Правда уставлена Роуськои земли, егда ся съвокупил Изяславъ, Всеволодъ, Святославъ, Коснячко, Перенегъ, Микыфоръ Кыянинъ, Чюдинъ Микула».[108] Как бы ни оценивать социальный состав законодателей, ясно, что старшие князья Руси — киевский, черниговский и переяславский, собравшись вместе со своими приближенными, принимают решение об изменении общерусского законодательства.
Еще больше вопросов вызывают дальнейшие рассуждения А.П. Толочко по поводу историко-географических представлений Татищева, будто бы унаследованных современной наукой:
Надо отдать должное Татищеву: ему удалось довольно точно идентифицировать те земли — суздальскую, черниговскую, галицкую, смоленскую, полоцкую и рязанскую — на которые «раздробит» Русь и будущая академическая наука. Сегодня такое деление канонизировано бесчисленными историческими картами <…> Человек XII–XIII веков подошел бы к проблеме с противоположной стороны. Он, быть может, и оставил бы очертания земель (если б ему объяснили концепцию инструментальной карты), но ярлыки на них заменил бы на «Ольговичи», «Юрьевичи», «Ростиславичи» и т. д. Князья (видимо, и все остальные) мыслили Русь не в виде территориальных массивов, но в виде групп семейств княжеского рода. Земля приобретала очертания не сама по себе, но потому, что становилась обладанием ("отчиной") определенного семейства.[109]
Как видим, новейший автор опровергает не только Татищева, но и всю последующую академическую науку, включая и современную историческую географию. И вновь в доказательство своей правоты Толочко не приводит ни одного факта, почерпнутого из какого-нибудь источника, более достоверного, чем «История Российская». Но если опровергать Татищева современному исследователю можно было бы, опираясь на новые исторические факты, добытые академической наукой (пусть даже и без ссылок на них), то чем могут быть опровергнуты данные самой исторической науки, если они полностью совпадают с представлениями Татищева?
Мы будем следовать более традиционным нормам научного исследования и для проверки известий Татищева по истории Древней Руси обратимся к аутентичным древнерусским источникам, в первую очередь летописным, считая этот путь единственно возможным при сегодняшнем состоянии исторической науки.
Прежде всего, в источниках нет никаких свидетельств о том, чтобы города или земли Древней Руси в XII–XIII вв. кем бы то ни было обозначались или хотя бы мыслились в том виде, как это преподносит Толочко — «Ольговичи», «Юрьевичи», «Ростиславичи» и т. д. Более того, столь фантастическая номенклатура прямо противоречит многочисленным данным, известным по летописям и другим источникам. Эти данные, проанализированные недавно А.А. Горским, показывают, что термин «земля» в территориальном значении в рассматриваемое время обязательно употреблялся с притяжательным прилагательным, образованным от названия главного города, и обозначал суверенные государства, крупные самостоятельные княжества: Киев — Киевская земля, Новгород — Новгородская земля, Чернигов — Черниговская земля, Галич — Галицкая земля, Смоленск — Смоленская земля, Ростов — Ростовская земля и т. д.[110]
Далее. Древнерусские земли XII–XIII вв. даже в тех случаях, когда они упоминаются в специальном значении княжеских владений — «волостей», именуются по названию своего старшего города: «Киевская волость», «Черниговская волость», «Смоленская волость» и т. п.[111]
