Тави поднял руку.
— Будем решать проблемы по мере их поступления. Мы все еще не знаем многого о внутренней ситуации в Антиллусе. Крассус?
— Знамен моего отца нет над городом, — ответил Крассус, на его лице все еще можно было прочитать сомнения в предлагаемой Варгом политике переговоров. — Его сенешаль, Лорд Ванориус, вероятно, управляет городом. Думаю, с моей стороны было бы разумно прибыть раньше флота, Ваше Высочество, и разъяснить ему ситуацию.
Тави поморщился.
— Легче попросить прощения, чем добиться разрешения, — сказал он. — Я пошлю тебя, когда флот начнет высадку, но город полный испуганных людей может среагировать неразумно. Я хочу стоять на твердой земле с легионами и воинами канимов в полном боевом порядке к тому времени, когда горожане будут в состоянии отвечать.
Крассус выдохнул через нос и неохотно кивнул.
— Как пожелаете.
Тави обернулся к карте.
— Посмотрим, — сказал он. — Ворд побеждает. Две тысячи миль марша. Без снабжения. Десять месяцев, чтобы спасти выживших, прежде чем их уничтожат.
Он снова посмотрел на присутствующих.
— Вроде бы ничего не забыл. Вопросы?
Последний участник военного совета носил сине-красный мундир камердинера легиона.
Редкие белые волосы обрамляли его практически лысую голову, а глаза были водянистыми, но руки, хотя и покрытые пигментными пятнами, были тверды.
— Э-э. Ваше Высочество?
— Да, маэстро Магнус?
— Как ваш де-факто командующий разведки, я… — Он неуверенно пожал плечами. — Поверьте хотя бы в возможность того, что я должен знать о вашем источнике информации.
Несколько последних слов он проговорил сквозь сжатые зубы.
Тави серьезно кивнул.
— Я приму к сведению вашу точку зрения, — он посмотрел на остальных. — Крассус и его Рыцари Воздуха нашли подходящий для высадки участок берега. Первыми высаживаются легионеры и Воины, затем гражданские, если будет время.
Тави повернулся к Варгу и сказал:
— Мы должны действовать быстро. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы быть уверенным, что у ваших сородичей есть все необходимое для обустройства убежищ.
— Чтобы ворд перебил их за несколько дней? — спросил Насаг.
Варг покосился в его сторону с негромким, низким рычанием неодобрения. Затем, не мигая, посмотрел в глаза Тави.
— Его замечание верно.
Тави глубоко вздохнул и кивнул.
— Вы правы, конечно. Им необходима защита городских стен.
Макс обреченно покачал головой.
— Старику Ванориусу это не понравится.
— Ему и не должно это нравиться, — прямо сказал Тави. — Ему просто придется это сделать.
Он сделал паузу и смягчил тон.
— Кроме того, я не могу представить, что он так уж расстроится, заполучив несколько тысяч канимского ополчения для помощи в защите стен.
Варг испустил удивленное рычание и слегка наклонил голову.
Тави твердо встретил его взгляд.
— Вы думали, я собирался заставить вас уйти, оставив ваших сородичей здесь одних и без охраны?
— Если нам придется сражаться бок о бок с вашими людьми, — произнес Варг, — твой народ получит преимущество.
— Вы не ворд, — просто сказал Тави. — Мы сможем решить наши проблемы позже.
Варг мгновение смотрел на него, затем слегка склонил голову набок.
— Тавар, — прорычал он, вставая. — Я прослежу за приготовлениями, предложенными тобой.
Тави вернул канимский поклон, уделив внимание тому, чтобы он был в точности таким же по глубине и продолжительности, как и у Варга.
— Я ценю это, Мастер войны. Всего хорошего. И вам также, Насаг.
— Тавар, — прорычал более молодой каним.
Когда эти двое покидали каюту, им пришлось сложиться практически вдвое, чтобы пройти в дверь. Остальные восприняли это как напоминание об их собственных обязанностях и тоже стали расходиться.
— Магнус, — негромко произнес Тави. — Задержитесь.
Старый курсор остановился и оглянулся на Тави.
— Дверь, — сказал Тави.
Магнус закрыл дверь и встал лицом к Тави.
— Ваше Высочество?
— Я сожалею, что оборвал вас ранее. Надеюсь, у вас ничего не оборвалось.
— Ваше Высочество, — вздохнул Магнус. — Сейчас не время для шуток.
— Я знаю, — тихо согласился Тави. — И я нуждаюсь в вашей помощи. Мои сведения… неполны. Мне нужно, чтобы вы поговорили с ответственным за сбор информации у Лорда Ванориуса и точно выяснили, где именно сейчас Аквитейн и как мы можем связаться с ним.
— Ваше Высочество…
— Я не могу сказать вам, Магнус, — произнес Тави спокойным, тихим голосом. — Я абсолютно уверен, что мой дед никогда не раскрывал вам все свои источники.
Несколько мгновений Магнус задумчиво рассматривал Тави. Затем склонил голову и произнес:
— Как пожелаете, Ваше Высочество.
— Благодарю вас, — ответил Тави. — Теперь. Вы уже несколько недель странно коситесь на Маркуса. Я хочу знать почему.
Магнус покачал головой. Немного помолчав, он сказал:
— Я не уверен, что доверяю ему.
Тави нахмурился.
— Вороны, Магнус. Валиару Маркусу? Почему?
— Он… — Магнус вздохнул. — Не могу сказать ничего определенного. А я пытаюсь раскопать что-нибудь уже несколько недель. Просто… что-то не сходится.
Тави хмыкнул.
— Вы уверены?
— Конечно, нет, — рефлекторно ответил Магнус. — Я ни в чем не уверен.
Тави кивнул.
— Но тем не менее вы не можете сбросить это со счетов.
— Я нутром чую, — сказал Магнус. — Я знаю это. Я просто не могу сформулировать, почему я это знаю.
Он поднял руку и откинул с глаз свои белые волосы.
— Возможно, я просто становлюсь дряхлым, я думаю, — неожиданно он вонзил в Тави взгляд. — Как давно вы узнали о Секстусе?
— Через несколько дней после нашего бегства из Кании, — тихо ответил Тави.
— И вы молчали.
Тави пожал плечами.
— Это ничего бы не изменило, только напугало бы всех и заставило нас выглядеть более уязвимыми перед канимами, — он покачал головой. — Сидя на медленных кораблях все только и могли бы, что изводить себя плохими мыслями, у нас палубы были бы в крови через неделю. А теперь, к тому времени, когда слухи распространятся, мы будем в самом разгаре боевых действий. У каждого будет дело, чтобы занять руки.
Магнус вздохнул.
— Да. Полагаю, молчание было необходимо, — он покачал головой, на мгновение его глаза тускло сверкнули. — Но, пожалуйста, Ваше Высочество, не превращайте это в привычку. Мое сердце едва справилось с подобными новостями.
— Сделаю, что смогу, — сказал Тави. Он кивнул Магнусу и вернулся к столу. — Ах да, маэстро.
— Хм-м?
Тави поднял взгляд, устало развалившись в кресле.
— Валиар Маркус спас мою жизнь. А я его. Я не могу себе представить, чтобы он пошел против Легиона. Или против меня.
Мгновение Магнус молчал. Но затем спокойно проговорил:
— Это то, что все всегда думают о предателях, мальчик. Именно поэтому мы их так ненавидим.
Старик покинул каюту.
Аквитейн Аттис, человек, который стремился заполучить корону Алеры большую часть своей жизни, сейчас был, без сомнения, всего лишь на волосок от достижения своей цели.
Может ли здесь скрываться еще один кинжал, ожидая подходящего момента для удара?
Тави закрыл глаза. Он чувствовал себя уязвимым. Он чувствовал себя испуганным.
Затем он резко поднялся, пересек комнату и начал надевать доспехи, снятые с легионера, который умер от ран уже после эвакуации, чтобы заменить потерянные Тави в гавани города Молвар.
Алеранская лорика, холодная и крепкая, привычной тяжестью легла на его плечи. Он повесил на бедро меч и почувствовал бесстрастную силу стали, тихо струящуюся по всей длине лезвия.
Предстояла еще уйма работы.
Лучше думать об этом.
— Держи спину прямо, — командовала Амара. — Еще немного выверни пятки.
— Зачем? — крикнула девочка на пони. Она скакала по манежу, который соорудили солдаты небольшого отряда кавалерии Гаррисона.
Это была, в сущности, яма в мягкой земле четыре фута глубиной, около двухсот ярдов длиной и в половину меньше шириной.
— Это поможет тебе сохранять равновесие, — крикнула Амара с края ямы.
— С моим равновесием и так все в порядке! — упрямилась девочка.
— Это только в данный момент, — сказала Амара. — Но когда Аякс выкинет что-то для тебя неожиданное, будут проблемы.
У восьмилетней девочки были темные вьющиеся волосы и карие с поволокой глаза.
Она задрала голову и фыркнула, жест, который чрезвычайно сильно напоминал Калара Бренсиса Младшего. Амара сложила руки на животе и слегка вздрогнула.
— Старайся больше использовать ноги, Маша, — крикнула она. — Держи голову на уровне. Представь, что у тебя на ней балансирует чаша воды, и ты не хочешь ее пролить.
— Это глупо, — откликнулась Маша, улыбнувшись Амаре, проезжая мимо.
Она весело крикнула через плечо:
— С чего бы мне брать чашку с водой, собираясь покататься на пони?
Амара почувствовала, что улыбается. Улыбки были достаточно редки этой длинной бессердечной зимой.
Среди всех великих и ужасных событий, что происходили в Империи, было слишком легко забыть потерю одной жизни, даже если она была утрачена в смелом и самоотверженном поступке ради страны. Одна жизнь уравновешивала все те неизмеримые потери.
Но эта подробность для Маши не имела значения, когда Бернард рассказал маленькой девочке, что ее мама никогда к ней не вернется.
Желания ребенка были простыми: она хотела, чтобы мама была рядом.
Единственная утерянная жизнь превратила мир маленькой девочки в мрачную опустошенность. Маша больше недели не разговаривала и до сих пор страдала от ночных кошмаров.
Поначалу Амара и Бернард пытались успокоить Машу и снова уложить ее в постель, но спускаться в холл, чтобы подойти в четвертый раз за ночь, было просто слишком утомительно, когда кто-то нормально не высыпался несколько дней.
Теперь ребенок частенько просто спускался в холл и забирался в их постель ради комфорта и тепла, предложенного теми, кто заботился о нем, и, уютно расположившись между ними, засыпал.
Фурии — свидетели: Маша заслужила возможность улыбнуться и испытать радость.
Даже если бы это не продлилось долго.
Утреннюю тишину нарушил отдалённый гул воздушных потоков, поднятых несколькими пролетающими в чистом весеннем небе курьерами или Рыцарями Воздуха.
Амара, нахмурившись, оглянулась на Гаррисон, затем призвала свою воздушную фурию, Цирруса, и подняла руки перед лицом.
Фурия изогнула свет, проходящий между ладонями Амары, это дало ей лучший обзор, и она разглядела в отдалении несколько тёмных на фоне голубого неба фигур, мчавшихся на северо-запад, юго-запад и восток.
Она нахмурилась. Летящий к востоку от Гаррисона благополучно миновал земли Алеры и направился в дикие края, где лежали владения варваров-маратов.
Прямо на юго-запад располагался обширный лагерь у Ривы. К северо-западу лежал Защитный город Фригия, сейчас почти лишившийся своих защитников и стонущий под массами беженцев из занятой вордом части Империи, — что не на много отличало его от Кальдерона.
Амара воспользовалась моментом, чтобы еще раз окинуть взглядом долину, осматривая акры, акры и акры палаток, навесов, переделаных телег и повозок, каменных укрытий, выращеных прямо из земли, и других временных жилищ.
У Ривы не хватило места и для десятой части народа, обездоленного вторжением.
Они разбрелись по городам, лежащим между Ривой и Фригией, включая сам Защитный город, и долина Кальдерон охотно принимала свою долю этого бремени. А теперь исполняющий обязанности Первого Лорда сразу утроил наплыв беженцев.
Было слегка страшновато, что придётся мириться с тем, что с виду напоминало вторжение. Из-за промёрзшей за зиму земли, скудного снабжения и практически полного отсутствия медицинской помощи старики и дети ужасно страдали.
Погребальные костры горели каждую ночь. С наступлением весенней оттепели ускоренное фуриями созревание культур частично уменьшило нехватку продовольствия, но для многих алеранцев пища пришла слишком поздно — на несколько недель или дней.
Первый пони Маши пропал, когда она была эвакуирована с переднего края вторжения ворда, чтобы тем самым убедить мать ребёнка, Ладью, выполнить поручение короны.
Аякс прибыл всего за несколько дней до того, как подарок для ребёнка от Хашат, вождя клана Лошади племени маратов. Если бы лошадку прислали на две недели раньше, её почти наверняка бы похитили, убили и съели голодающие беженцы.
Бернард принялся за проблемы беженцев с энергией практика, характерной, как Амара могла ручаться, для давних обитателей Долины Кальдерона.
Всю жизнь выживая на дикой окраине, они обретали ошущение самодостаточности, уверенности и независимости, что было необычным среди простого населения.
Для ее мужа приток беженцев не был одной лишь проблемой: он также открывал возможности.
В течение нескольких недель старания предоставить кров каждой душе в долине положили начало организованному движению, поддерживаемому отрядом Бернарда, состоящим из инженеров Легиона и гольдеров долины, которые расценивали прилив чужаков как вызов их чувству гостеприимства.
Когда движение набрало силу, Бернард использовал структуру, созданную им в рядах беженцев, чтобы обратить их усилия на упрочнение обороны Кальдерона и значительное расширение земель, пригодных для возделывания.
Невероятно, что могут сделать люди сообща.
Внезапный грохот копыт вывел Амару из состояния задумчивости, когда крупный мужчина подъехал на мускулистом гнедом мерине.
Лошади не понравилось, как всадник натянул уздечку, чтобы остановить ее, поэтому она громко заржала, встав на дыбы и ударив воздух передними копытами.
Это ржание, в свою очередь, всполошило маленького Аякса на манеже. Пони сразу же подскочил в воздух и развернулся с простотой гибкой кошки.
Маша вскрикнула и начала падать.
Амара вытянула руку вперед, послав Цирруса, чтобы замедлить и смягчить падение ребенка, внезапный порыв ветра пронесся по полу манежа.
Благодаря усилиям Амары и мягкой земле (специально подготовленной как раз для такого случая), девочка приземлилась более-менее безопасно.
Аякс, явно довольный собой, побежал вокруг манежа, встряхивая гривой и высоко задрав хвост.
— Бернард, — вздохнула Амара.
Граф Кальдерона хмуро поглядел на большого мерина, тем самым успокоив животное, спешился и привязал поводья к одному из длинных столбов забора.
— Прошу прощения, — сказал он и указал на коня. — Этот идиот начинает практически трястись, если слышит от кого-то хотя бы подобие вызова. Я даже не хочу думать о том, каким он был, пока не был кастрирован.
Амара улыбнулась, и они вместе спустились на манеж, где лежала хныкающая Маша. Амара осмотрела девочку на наличие повреждений, но та не получила ничего кроме синяков.
Амара помогла ей подняться, говоря добрые и ласковые слова, а Бернард прищурился и сосредоточил свою магию земли на Аяксе, постепенно останавливая маленькую горделивую лошадку.
Бернард достал из кармана кусочек медового воска и дал лошади, тихо приговаривая, пока брал Аякса за узду.
— Спину прямо, — сказала Амара ребенку. — Пятки наружу.
Маша немного посопела, а затем сказала:
— Аякс должен быть более осторожен.
— Возможно, — сказала Амара, пытаясь скрыть улыбку. — Но он не знает как. Так что ты должна как следует практиковаться.
Девочка бросила осторожный взгляд на пони, послушно евшего угощение с руки Бернарда.
— Можно я попрактикуюсь завтра?
— Лучше, если ты сделаешь это прямо сейчас, — сказала Амара.
— Почему?
— Потому, что если ты этого не сделаешь, то можешь уже никогда не решиться, — сказала Амара.
— Но это страшно.
Амара улыбнулась.
— Вот почему ты должна это сделать. Иначе, вместо того, чтобы контролировать свой страх, твой страх будет контролировать тебя.
Какой-то момент Маша серьезно это обдумывала. Затем сказала:
— Но ты говорила, что страх — это хорошо.
— Я сказала, что это нормально, — ответила Амара. — Все боятся. Особенно, когда происходит что-то плохое. Но ты не должна бросать начатое из-за страха.
— Но ты бросила работу курсора у Первого Лорда, — заметила Маша.
Амара почувствовала, как ее улыбка тает.
Позади Маши, Бернард тщательно потер рот рукой.
— Это другое, — сказала Амара.
— Почему?
— По многим причинам, которые ты не поймешь, пока не станешь старше.
Маша нахмурилась.
— Почему нет?
— Давай-ка, — пророкотал Бернард, шагнув вперед. Он поднял ребенка в воздух словно пушинку и усадил к пони в седло.
Он был крупным, широкоплечим мужчиной, а в его темных волосах и бороде мелькали серебристые пряди. Его руки были большими и сильными, огрубевшими от постоянной работы, но несмотря на это, с ребенком он был ласков, словно кошка со своими котятами.
