«Да что он, Дмитрий, будучи в Свее, по сему тайному наказу о тех или иных о наших тайных делах и наших тайных вестях проведает, и ему о всем писати ко государю царю и великому князе Михаилу Федоровичу всея Руси к Москве по сему государеву тайному наказу закрытым письмом».
В 1621 году Онисим Михайлов составил первый в России «Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки». В статье 29 «О вестовщиках и лазутчиках» описывалась организация агентурной разведки:
«Прежде всего подобает Государю или великому Воеводе воинству великое прилежание иметь, чтобы ему всякие прямые вести от мужеска полу и женска известны были и <…> только бы никто друг друга не ведал, и в тех вскоре можно узнать, которые из них будут лучшее и тайнее и прямее, и в таких мерах не доведется денег щадити.»
Также в этой статье отражена организация и войсковой полевой разведки:
«Да к тому же иметь в великих и малых полках добрых и прилежных смелых людей, смотря по делу, для посылки в подъезды для многих причин, а добро бы, чтобы послати по толику своих людей, чтобы добытися языки.»
Приведем несколько примеров нелегальной агентурной работы региональных структур русских секретных служб за 1625 год (правление Михаила Романова) из диссертации, защищенной в Краснознаменной высшей разведывательной школе Генерального штаба Вооруженных сил СССР в 1946 году (М. Беликов). Самый главный вывод для нас, что к разведывательной работе привлекались люди из всех социальных слоев.
«В 1625 г. воронежский воевода направляет “проведывать на Дон про всякие вести” детей боярских Неустроя Тарарыхова с товарищами; в апреле того же года путивльский воевода в качестве лазутчика послал за рубеж боярского сына Григория Гладкова, который очень хорошо себя зарекомендовал и привез важные вести. <…>
В мае 1625 г. новгородские воеводы послали “для проведывания вестей” в Ивангород “посадского человека” Ивана Иванова; а несколько ранее, в марте того же года, тороповецкие воеводы “посылали в литовские городы для вестей посадских людей Ивашку Зиму и Ивашку Щеку”. <…>
В феврале 1625 г. бельский воевода посылал “за рубеж для вестей” крестьян своего уезда Сеньку Рыжковского и Ивашку Склюлетина. <…>
В 1625 г. вяземские воеводы отправили за рубеж “вязьмитина торгового человека” Гришку Чертолина в Дорогобуж — “проведывать литовских вестей”. <…>
В августе 1625 г. те же вяземские воеводы отпустили за рубеж “торгового человека Климку Васильева с товаром для торгу и вестей ему всяких проведать приказывали”. <…>
В 1625 г. новгородские воеводы направили в “свейские городы с соболиною казною новгородцких торговых людей и велели им в свейских городах про всякие вести проведывать подлинно”».
Еще один пример. Летом 1633 года, якобы без разрешения султана, силистрийский Абаза-паша переправил через Днестр двухтысячный отряд, который начал грабить Подолье. Началась польско-турецкая война 1633–1634 годов. Очень вероятно, что нападение османов было инспирировано русским посольством во главе с И. Г. Коробьиным. Прямых оперативных документов той поры не сохранилось, но известно, что по возвращении в Россию в 1634 году находившийся в составе посольства переводчик Мануил Фильденский сразу был возведен Михаилом Федоровичем в княжеское достоинство — уникальнейший случай в истории Посольского приказа. Учитывая статус переводчика, с большой степенью достоверности можно говорить о том, что Мануил Фильденский был награжден за чрезвычайно успешную нелегальную разведывательную работу в Константинополе и в Крыму.
В июле 1645 года скипетр и державу принимает Алексей Михайлович, сын Михаила Федоровича и его второй жены Евдокии. Уроки Смутного времени, бунты 1648 года, охватившие Москву, Томск, Сольвычегодск, Устюг, волнения в Пскове и Новгороде, вспыхнувшие в 1650 году, привели молодого самодержца к выводу, что его личная безопасность неразрывно связана с безопасностью всего государства. Относясь с достаточным недоверием к боярской верхушке и продолжая традицию Ивана Грозного, Алексей Михайлович приближал к себе людей «худородных», определяя их на службу в личную канцелярию, в 1654 году реорганизованную в Приказ тайных дел (Тайный приказ).
«Тайный приказ с самого начала, при первых Романовых, был наделен огромными полномочиями, — пишет М. Н. Покровский. — Даже члены Боярской думы, то есть Государственного совета, употребляя позднейшее выражение, в этот приказ не входили и дел там не ведали. Он был, значит, вне контроля этого Московского государственного совета. Он был подчинен непосредственно самому царю, и чиновники его на деле имели больше власти, чем члены Боярской думы».
Приказ находился в непосредственном подчинении государя и выполнял интегрированные функции контрольной, следственной, разведывательной, шифровальной, оперативной, дипломатической и охранной царской спецслужбы.
Снова пример приводит М. Беликов: «Москва имела на Украине сильную тайную агентуру в лице украинского православного духовенства, снабжавшего Московское правительство ценной информацией о положении в Польше и настроениях украинской казачьей старшины. Центр русской агентурной разведки на Украине находился в Киеве, в Киево-Печерской лавре. Наиболее деятельными и энергичными русскими агентами были митрополиты Иов Борецкий и Петр Могила, архимандрит Печерский Иннокентий Гизель и протопоп Переяславский Григорий Бутович, специально следивший за гетманом Выговским и его сторонником, митрополитом Дионисием. <…> Переписка с Москвой шла через Малороссийский приказ.»
