Мы не находим никаких других частей под-человека вплоть до времени образования песчаников, насчитывающих почти четверть миллиона лет существования. Но зато попадается множество утвари, и она непрерывно улучшается в качестве по мере того, как мы читаем дальше летопись. Это уже больше не неуклюжие эолиты, теперь это острые орудия, сделанные со значительным искусством. И они много больше соответствующих орудий, позднее сделанных настоящими людьми. Затем в песчаном колодце в Гейдельберге появляется единственная человекообразная челюстная кость, неуклюжая челюстная кость, без малейшего признака подбородка, гораздо более тяжелая, чем настоящая человеческая челюсть и настолько узкая, что язык животного, несомненно, не мог в ней двигаться для членораздельной речи. По мощи этой челюстной кости ученые предполагают, что обладатель ее был тяжелым чудовищем, с огромными конечностями, с густой волосатой шерстью и называют его гейдельбергским человеком.
Эта челюсть, я думаю, является одним из самых дразнящих наше человеческое любопытство предметов в мире. Видеть ее — все равно, что смотреть в прошлое сквозь испорченное стекло, лишь мельком, как в тумане, кинуть мучительно короткий взгляд на это существо, неуклюже двигающееся по мрачной пустыне, карабкающееся, чтобы избежать саблезубого тигра, и следящее за мохнатым носорогом в лесу; но прежде, чем нам удается рассмотреть чудовище, оно исчезает. Однако земля обильно усеяна неразрушимой утварью, которую оно оббивало для своих нужд.
Еще более заманчивы и загадочны остатки какого-то существа, найденные в Пилтдауне в Суссексе, которые, быть может, принадлежат эпохе, отдаленной от нас на сто или сто пятьдесят тысяч лет, хотя некоторые авторитеты и склонны считать, что эти странные останки еще более раннего происхождения, чем гейдельбергская челюстная кость. Это остатки массивного подчеловеческого черепа, превосходящие по величине черепа всех ныне существующих обезьян, и челюстная кость, напоминающая таковую же у шимпанзе; эта кость, может быть, относится, а может быть, и не относится к черепу; кроме того, там же найден имеющий форму палицы кусок слоновой кости, очевидно, тщательно обработанный, с пробуравленным в нем отверстием. Тут же находится берцовая кость оленя с нарезами, напоминающими бирку. Это все.
Что же это было за существо, умевшее буравить отверстия в костях?
Ученые назвали его эоантропос, человек зари жизни. Он стоит отдельно от своей родни; он значительно отличается как от гейдельбергского существа, так и от всех ныне живущих обезьян. Нигде не обнаружено никаких других костей, подобных его костям. Но в песчаных наносах, образовавшихся за последние сто тысяч лет, обнаружено все возрастающее количество утвари, кремней и сходных с ними камней. И эта утварь уже не грубые эолиты. Археологи теперь в состоянии различить инструменты для скобления, буравы, ножи, стрелы, камни для метания и секиры.
Мы подходим очень близко к человеку. В следующей главе нам придется описывать самого странного из всех этих предшественников человечества, неандертальского человека, который был почти, но все же не вполне человеком.
Но, может быть, будет полезно вполне определенно установить здесь, что ни один ученый не предполагает в каком-нибудь из этих существ, ни в гейдельбергском человеке, ни в эоантропосе, прямых предков современного человека. Это лишь ближайшие родственные формы.
Около пятидесяти или шестидесяти тысяч лет тому назад, перед самым апогеем Четвертого ледникового периода, на Земле жило существо, столь похожее на человека, что остатки его до самого последнего времени принимались за бесспорно человеческие. У нас имеется его череп, кости и большое скопление крупных орудий, которые он сделал и которыми пользовался. Он разводил огонь. Он укрывался в пещерах от холода. Он, вероятно, умел грубо обрабатывать шкуры зверей и одеваться в них. Он действовал преимущественно правой рукой, как люди.
И, однако, этнологи теперь говорят нам, что эти существа не были настоящими людьми. Они принадлежали к другому роду того же вида. У них были тяжелые, выдающиеся челюсти, очень низкий лоб и выдающиеся надбровные дуги. Их большие пальцы не были отделены от остальных, как у людей; их шея была устроена так, что они не могли поворачивать назад голову и смотреть вверх на небо. Они, по всей вероятности, двигались тяжелой поступью, с головой, наклоненной вниз и вытянутой вперед. Их челюстные кости с совершенно срезанным подбородком похожи на гейдельбергскую челюстную кость и заметно отличаются от человеческих. Большая разница существует также между их зубами и зубами человека. Их коренные зубы обладали более сложным строением; кроме того, они не имели выраженных резцов нормального человеческого существа. По объему их череп вполне соответствовали человеческому; мозг их был больше сосредоточен сзади и меньше спереди, чем у людей. Их умственные способности имели совершенно иной характер. Они не были предками человеческого рода. Умственно и физически они развивались не так, как человек, а по совершенно иному образцу.
Черепа и кости этой исчезнувшей разновидности человека были найдены в Неандертале и в других местах, и по месту нахождения этот странный прото-человек был окрещен неандертальским человеком, или неандертальцем. Он, должно быть, продержался в Европе в течение многих сотен или даже тысяч лет.
В то время климат и очертания нашего мира сильно отличались от современных. Европа, например, была покрыта льдом, простиравшимся на юг до Темзы, Центральной Германии и России; пролива, отделяющего Францию от Англии, не существовало; Средиземное и Красное моря представляли собой обширные долины, пожалуй, с цепью озер в наиболее глубоких частях, а от современного Черного моря через Южную Россию далеко в Центральную Азию простиралось огромное внутреннее море. Испания и другие части Европы, не покрытые в то время льдом, состояли из мрачных плоскогорий с климатом более суровым, чем нынешний климат Лабрадора и, только достигнув Северной Африки, можно было найти умеренные климатические условия. По холодным степям Южной Европы с их редкой скудной полярной растительностью бродили такие выносливые существа, как мохнатый мамонт и мохнатый носорог, огромные буйволы и лоси, несомненно, передвигавшиеся вслед за растительностью к северу каждую весну и к югу каждую осень.
