Реальным дыханием жизни веяло со страниц журнала. Благодаря этому он быстро вырос из тесной одежки, скроенной по партийно-идеологическим лекалам. Фундамент — профессиональный, творческий, нравственный, заложенный создателем «Крокодила», — оказался весьма прочным, что позволило крокодильскому дому наращивать этажи на тех принципах, которые принес в него дядя Костя.
«Крокодилу» вообще повезло на главных редакторов, среди которых были такие высококлассные мастеровые сатирического цеха, как Михаил Кольцов, Мануил Семенов, Евгений Дубровин. Впрочем, следовало бы назвать всех, кто возглавлял журнал, они заслужили право на добрую память и нашу благодарность, но, увы, тесные рамки предисловия не позволяют рассказать обо всем и обо всех, кто делал и продолжает делать главный и самый авторитетный сатирический журнал страны, который был и строителем в годы пятилеток, и солдатом в годы Великой Отечественной, когда перья его создателей стали оружием, когда сбрасывали его в партизанские леса вместе с боеприпасами и хлебом.
Был он и в посылках, которые отправляли с земли на наши космические корабли, где, как известно, каждый грамм груза стоил дороже золота.
Детище балтийского матроса оказалось по-крокодильски живучим.
Его смех, ирония, сарказм, веселая шутка, остроумный, блистательно выполненный рисунок, карикатура, шарж стали неким витамином, который помогал нашему нравственному здоровью «в сплошной лихорадке буден», помогал жить и не терять оптимизма, веры в будущее. А для тех, кто мешал этому, поганил жизнь человека, «Крокодил» порой был страшнее суда. Попасть на его страницы — опозориться на всю державу. А присказка, сохранившаяся в обиходе, «Ну это прямо для «Крокодила», стала привычной в русском языке чуть ли не так же, как знаменитые тургеневские слова о русской речи.
Этому способствовало и то, что он призывал под свои знамена всегда самых талантливых, острых, смелых писателей, журналистов, художников. Теперь уже нельзя представить «Крокодил» без тех имен, что названы выше, и тех, что появились на его страницах как смена старых мастеров, их продолжатели: Швецова, Лациса, Вихрева, Лабковского, Левина, Шатуновского, Полякова, Полещука, Суконцева, Юрьева, Бахнова, Лиходеева, Моралевича, Виленского, Абрамова, Сойфертиса, Ведерникова, Горяева, Гурова, Каждана, Каневского, Караваевых, Лисогорского, Мочалова, Шукаева, Самойлова, Огородникова, Чижикова, Черепанова, Игина, Добронравова, Теслера, Лососинова, Луговкина, Дубова, Шабельника, Алешичева, Спасского, Умярова…
Думаю, читатель простит мне это длинный перечень, потому что это прежде всего имена его любимых авторов. Их фельетоны и рисунки он прежде всего искал в журнале.
Но, разумеется, не только названных выше. Ведь «Крокодил» считался не по званию, не по решению инстанций, а по сути своей главным сатирическим изданием СССР. Поэтому на его страницах были не гостями, а полноправными авторами коллеги из братских республик страны. И было бы грешно не вспомнить в этом томе таких мастеров, как Гамзатов и Олейник, Данелия и Остап Вишня, Каххар и Кугультинов, Бровка и Межелайтис, Корюн и Жилинскайте…
В биографии журнала есть и темные страницы. Вместе со всей советской прессой он внес свою лепту в борьбу с «врагами народа».
Но мрачная тень сталинских репрессий упала не только на его полосы.
Жертвами произвола стали многие сотрудники и авторы «Крокодила». Достаточно назвать имена Михаила Кольцова и одного из самых талантливых художников-сатириков Константина Готова.
Из песни слова не выкинешь. Были в журнале и «ежовы рукавицы», были стихи и проза, клеймившие «троцкистско-бухаринский заговор».
Однако к чести «Крокодила» надо сказать, что он не был среди первых учеников «большевистской школы», а стремился оставаться изданием народным, сохранить и преумножить традиции, заложенные Константином Еремеевым и его преемниками.
Так повелось с первого номера журнала.
Вокруг «Крокодила»
Компания ходила.
Захотелось нэпам.
Так или иначе.
Получить на обед филей «Крокодилячий».
Чтоб обед рассервизить тонко,
Решили:
«Сначала измерим «Крокодиленка»!»
От хвоста до ноздри,
С ноздрею даже.
Оказалось —
Без вершка 50 сажен.
Перемерили «Крокодилину»,
И вдруг
В ней
От хвоста до ноздри 90 саженей.
Перемерили опять
До ноздри
С хвоста.
Саженей оказалось больше ста.
«Крокодилище» перемерили.
Ну и делища!
500 саженей!
750!
1000!
Бегают,
Меряют.
Не то что съесть.
Времени нет отдохнуть сесть.
До 200 000 саженей дошли.
Тут
Сбились с ног.
Легли,
И капут.
Подняли другие шум и галдеж…
«На что ж арифметика?
Алгебра на что ж!»
А дело простое.
Даже из Готтентотии житель
Поймет.
Ну чего впадать в раж?!
Пока вы с аршином к ноздре бежите,
У «Крокодила»
С хвоста
Вырастает тираж.
Мораль простая —
Проще и нету! —
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА «КРОКОДИЛА»
И НА «РАБОЧУЮ ГАЗЕТУ»!
Писатели не для «господ», а для «простонародья»
В пору нэповского половодья.
Когда НЭП, накопляя жирный ил,
Стал походить на мутный Нил
И когда можно видеть поминутно.
Как там, где наиболее мутно,
Орудует крокодилье племя,
Решили мы, что пришло время
Для очистки нэповского Нила
Выпустить КРАСНОГО КРОКОДИЛА.
КРАСНОМУ КРОКОДИЛУ честь и хвала!
Ему предстоят большие дела:
ДОБИРАТЬСЯ ДО ВСЯКОЙ гнилости
И ВОРОШИТЬ ГНИЛЬ БЕЗО всякой милости,
ЧТОБ НЭПОВСКАЯ МУТЬ НЕ ЦВЕЛА
И НЕ ГНИЛА,
ВОТ КАКОВА ЗАДАЧА КРАСНОГО КРОКОДИЛА!
Мы же,
Подписавшиеся ниже,
Кто пером, кто помелом.
Воздавая «коемуждо по делом»,
Приложим все наши старания,
Чтоб достойно описать все его великие деяния.
На том бьем вам, товарищи, челом!
Главметалл, Главбум, Главкожа,
Главодежда, Главрогожа,
Главпортянки, Главчулки…
А о главном, чудаки,
Позабыли, чтоб им пусто,
А Искусство? Это что ж?
Хуже ваших Главрогож?
И искусству дайте вы
Хоть кусочек головы!
Деток спрячем в Главсоцвосе
(Есть папаши в Наркомпросе!).
Да и Рабис тоже бодр.
От греха спасет Охобр.
Символисты ж, футуристы,
Реалисты и фуисты,
Прочие имажинисты,
Залезайте в Главискусство!
Ничего, что очень густо.
Всем найдется место, честь.
Лишь смогли бы только влезть!
