— Пиши, — согласился Селезнёв. — Да, вот её что, Никанорыч.
— Чего?
— Запиши туда же и Кольку Смирнова. У него отпуск скоро. Страдает парень. Пусть развеется.
— Хорошо… Только ведь он… это…. говорят, поддаёт на каменку-то.
— С нами не будет. Не дадим разгуляться. Пора ему и за ум браться. Хоть отпуск по-человечески проведёт.
— Я ему всё передам, Сергей Иваныч. Но и ты поговори, предупреди.
— Поговорю… Ну, а теперь давай разбираться с твоим списком.
И Селезнёв взял бумагу, которую положил перед ним Рожков.
Небольшой светлый автобус ранним солнечным утром выехал из райцентра по асфальтовой дороге. Позади него остался городок с редкими белокаменными церквушками, густой зеленью садов и огородов, с новыми многоэтажными домами. Дорога шла с увала на увал. По сторонам её поля, луга, перелески. Порой даже казалось, что автобус плывёт по зелёным волнам холмов и полей, как белый корабль по морю.
В автобусе ехали туристы. На одном из задних сидений устроились Селезнёв и Рожков. Настроение у всех приподнятое и на передней площадке два молодых небрежно и ярко одетых человека в кепках с длинными и узкими козырьками пытались подвигнуть пассажиров на песню. У одного из парней была гитара и он давно уже ударял по струнам.
— Ну, что, споемте, друзья! До областного центра долго ехать, — предложил громко тот, что был без гитары. — Я начну, а вы за мной. Только дружно… Витёк, давай.
Второй парень ещё громче ударил по струнам и задёргался телом в такт музыки, а первый запел одну из тех пустых песен, в которых нет ни поэзии, ни смысла, а лишь примитивный набор слов:
«Время летит быстрее ракет
Люди ярче комет,
Все мы сегодня спутники солнца
Каждый из нас поэт»…
Но песня эта была так не к месту, что все пассажиры неловко молчали. Они не поддержали певца, и он закончил петь.
— Не прошибло. Во, темнота, — сказал он гитаристу и обернулся к пассажирам. — Чо, слов не знаете? Ну, тогда споём другую. Я запою, а вы только припев. Хорошо? Витёк, давай.
Витёк опять завыгибался.
— Во дают, — покачал головой Рожков и спросил Селезнёва. — Откуда они? Кто такие?
— Не знаю. По-моему нервнобольные. Из дурдома, видно, сбежали.
— Похоже, — согласился Рожков. — А может из районного ансамбля «Кошкодёры».
А парень пел, вернее, кричал, надрываясь:
«Все отболит, и мудрый говорит
Каждый костёр когда-то догорит.
Ветер золу развеет без следа.
Но до тех пор, пока огонь горит,
Каждый его по-своему хранит.
Если беда и если холода.
Раз ночь длинна — жгут едва-едва
И берегут силы и дрова»…
Допеть доморощенному певцу не дали даже до припева.
— Хватит, хватит! — раздалось по автобусу. — Давай что-нибудь общее!
— Про любовь давай!
И тут вдруг кто-то из женщин звонко запел:
«Ох, полным-полна моя коробушка,
Есть в ней ситец и парча
Пожалей, душа-зазнобушка,
Молодецкого плеча».
Повтор и следующий куплет подхватили уже все пассажиры автобуса и грянула во всю свою удаль и ширь всем знакомая и родная русская песня. И слышно её было далеко окрест.
«Цены сам платил немалые,
Не торгуйся — не скупись,
Подставляй-ка губки алые,
Ближе к молодцу садись».
Парни на передней площадке сели, презрительно ухмыляясь и переговариваясь…
— А что-то Кольки не видно, — забеспокоился Рожков.
— Никуда не денется. Вон сзади едет в сопровождении своего начальства.
Рожков глянул в окно и увидел грузовик, который мчался вслед за автобусом. За рулем сидела серьёзная Клавдия. Не менее серьёзным рядом с нею восседал и Колька.
— Арестован Колюха, — сказал Рожков.
— Скоро освободится. До города уже немного осталось.
Туристы пели песню.
На привокзальной площади областного центра была обычная суета: множество людей, машин, стоянка такси с пассажирской очередью. Мимо площади по широкому проспекту шли троллейбусы, грузовики, автобусы… Вот один из них свернул на площадь и остановился недалеко от здания вокзала. Из автобуса вышли туристы с чемоданами и сумками. Их встречала миловидная девушка — представитель экскурсбюро.
— Сюда, товарищи, ко мне, пожалуйста, — звала она, собирая всех вокруг себя.
Подъехал и грузовик. Клавдия, выйдя из кабины, подала Кольке чемодан и он поспешил к толпе туристов. Клавдия долгим взглядом проводила мужа, затем села в машину и уехала.
— Ну, что, Коля, теперь погуляем на свободе? — сказал Рожков подошедшему Кольке.
— Не говори, Никанорыч. Все, баста. Началось моё времечко, — сказал Колька, ставя свой чемодан и, наклонившись к самому уху Рожкова, добавил. — Эх, Никанорыч, мне бы только…
— Ну, Никола, — засмеялся Рожков. — Этого добра хоть пруд пруди. Смотри, выбирай.
— Чего это он? — спросил Селезнёв.
— Да после грусти, говорит, повеселиться охота.
— Ну, Колюха, гляди, — погрозил Селезнёв пальцем.
— Гляжу, Иваныч, в оба.
Тем временем туристы столпились вокруг девушки.
— Внимание, внимание! Все собрались? Все… Дорогие товарищи, от имени областного бюро путешествий и экскурсий, я приветствую вас в нашем городе. Меня зовут Марина Васильевна. Или просто Марина. Я буду с вами до конца поездки. Сейчас для начала мы пойдём и разместимся в нашем вагоне.
— А где поезд?
— Когда поедем?
— Где обедать будем?
— Товарищи, я всё вам расскажу и объясню. Туристический поезд на запасном пути. Вот тут недалеко. Сейчас мы там разместимся, затем экскурсия по городу, в музей и обед. А в пять часов вечера наш поезд отправляется в путь. Вас это устраивает?
— Вполне.
— А в универмаг не успеем? — спрашивает одна из женщин.
— В программе сегодняшнего дня посещения универмага не запланировано. Идёмте за мной, товарищи.
Все туристы толпой идут за Мариной.
— Никанорыч? — спрашивает Селезнёв. — Жить все вместе будем?
— Да-да. Я всё предусмотрел. Четвёртое купе.
— Ну, тогда добро.
У поезда толпа остановилась.
— Вот этот девятый вагон — наш. Заходите, размещайтесь, а через десять минут я жду вас вот здесь, — громко сказала Марина.
Вся толпа ринулась к вагону, чуть не сбив её с ног.
— Ира, давай сумку!
— Да ты беги, занимай!
— Осторожней, друзья!
— Что у тебя в чемодане, кирпичи что ли?
— Давай, давай, не задерживай!
— Товарищи, не спешите! — закричала Марина. — Все там будете!.. У каждого своё место есть. Загляните в путёвки. Никто ваши места не займёт. Поезд-то ведь стоит!
Но Марину мало кто послушал, и она отошла в сторону.
Коридор вагона. Суета размещения по купе. Шум. Возгласы.
— Проходите, пожалуйста!
— Побыстрее!
— Здесь какие места?
— Разные.
— Осторожней, товарищ, у меня голова-то не чугунная.
— Извините, я, кажется, не туда попал.
— Ивановна, иди сюда! Я устроилась!
— Я тоже!
— Как это тоже? Мы ведь в одном купе с тобой!
— И я так думала!
— А сидим-то в разных! Иди сюда! Посмотри в путёвку-то!
— Ну!? Вот ведь как напишут. И в очках не разберёшь.
— Иваныч! — кричит Колька. — Я нашёл!
— Залетай!
Колька отодвинул двери купе и увидел сидящего у окна за столиком молодого человека в очках и с книгой в руках.
— Можно?
— Пожалуйста, заходите.
— Здорово, товарищ, — протянул Колька руку, входя в купе. — Николай. Значит, вместе едем?
— Роберт, — ответил сосед, не отрываясь от книги, — значит вместе.
— Заходите, — пригласил друзей Колька. — Располагайтесь. А это наш сосед, зовут Робертом.
Селезнёв и Рожков зашли в купе.
— Куда тут? — спросил, оглядываясь, Селезнёв.
— Занимай вот это нижнее место, а мы с Николаем на верхних поедем, — ответил Рожков.
— А вы давно здесь? — спросил Роберта Колька.
— Давно.
— На экскурсию не поедете?
— Чего я там не видел? Я здесь живу, все знакомо. Ничего интересного.
— А-а, ну конечно.
— Братцы! — воскликнул Колька, глянув в окно. — Нам пора выходить строиться. Пошли.
Из окна видно, как вокруг Марины собираются кучкой туристы, которым она что-то объясняет.
— Переодеться бы надо, — неуверенно произнёс Селезнев.
— Это ещё зачем? — не понял Рожков.
— Ну, все-таки экскурсия по городу, музей…
— Я согласен, — поддержал Селезнёва Колька. — Переодеваемся.
Под ироническую ухмылку Роберта Селезнёв повязал галстук, а Колька достал новую рубашку.
Затем друзья вышли из вагона и направились к автобусу. Селезнёв в костюме и шляпе, Колька в джинсах и яркой рубашке неимоверной расцветки. На Рожкове тоже модная рубашка и тёмные очки. В руке толстая записная книжка-ежедневник. Они последними вошли в автобус.
— Побыстрее, товарищи, побыстрее, — Марина захлопнула двери. — Все в сборе?
Не дожидаясь ответа, она взяла микрофон, дунула в него, и вновь спросила:
— Все на месте?
Получилось громко, и ей ответили:
— Все вроде.
— Все.
— Поехали.
— Трогай, Лёня. Как обычно, — кивнула гид шофёру.
Автобус выехал с вокзальной площади на широкий проспект.
Гид Марина удобно устроилась в крутящемся кресле и поднесла ко рту микрофон.
— Дорогие друзья. Сейчас мы совершим с вами краткую поездку по городу, а я постараюсь познакомить вас с его прошлым и настоящим… Наш город один из старейших городов России. Он ровесник Москвы и первое упоминание о нем в летописи относится к середине двенадцатого века. Так что возраст его сейчас подходит к середине девятого столетия…
— Иваныч? — Колька обернулся к Селезнёву.
— А?
— Тебе сколько?
— Меньше, Коля, меньше… Не мешай.
— Да я просто так!
— И в то же время город наш очень молод. Вот посмотрите… Лёня, едь помедленней, пожалуйста… Посмотрите направо… — гид крутнулась на кресле и все туристы по-солдатски повернули головы. — Вы видите прекрасные многоэтажные дома. Между прочим, они выросли на месте старых деревянных кварталов… А теперь посмотрим налево… Здесь вы видите огромный сквер с фонтаном посредине. Между прочим, он разбит на месте старого городского кладбища методом народной стройки. Сейчас это любимейшее место отдыха наших горожан…
