Гальван
Тут почтенье неуместно.
Деньги те, что получить
Ты успел, — их возвратить
Должен ты, раз жив Альбано.
Энрико
Может быть.
Гальван
Как — может быть?
Энрико
Так… Учить Энрико рано.
Гальван
Он идет.
Октавио, Энрико, Гальван
Октавио
Сейчас попался
Мне Альбано — жив и здрав.
Энрико
А еще бы!
Октавио
Не боялся
Я того, что входит в нрав
Вашей чести — обещав,
Не исполнить. Давши слово,
Я всегда его держал.
Кто не так — назвать такого
Честным можно ль?
Гальван
Ну, готово!
Так и лезет на кинжал!
Энрико
Старцев я не убиваю,
Коль угодно ведать вам.
Хочешь ты — убьешь и сам.
Ну, а плату я считаю
За собой — и не отдам.
Октавио
Вы вернете их — поверьте.
Энрико
Проходите-ка, сеньор,
И держите-ка ваш вздор
Про себя.
(Октавио и Энрико обнажают шпат и дерутся.)
Гальван
Не дремлют черти.
Ишь, мечом решают спор!
Октавио
Деньги мне мои вернешь!
Энрико
Вот — ни столько не намерен.
Октавио
Трус, обманщик жалкий!
Энрико (поражает его)
Лжешь!
Октавио
Я убит.
(Падает.)
Гальван
В том будь уверен.
Ко блаженным отойдешь.
Энрико
Гордецов таких, как ты,
Я приканчивать умею.
Старца дряхлого святы
Седины. Благоговею
Перед ним душой моею.
Если ж будешь ты молоть,
Что мое неверно слово, —
Воскресит тебя господь,
Чтоб тебя убил я снова.
Губернатор,[62] эсбирры,[63] народ, Энрико и Гальван.
Губернатор (до выхода)
Схватить его, предать жестокой смерти!
Гальван
Ну, дело плохо! Их тут больше сотни,
И губернатор.
Энрико
Будь их хоть шестьсот.
Коль сдамся я — не избежать мне петли,
А защищаясь, может быть успею,
Урвавши случай, ускользнуть от смерти.
А нет — умру с оружием и с честью.
Гальван
Вот здесь Энрико! Подходите, трусы!
Ты окружен.
Энрико
Пусть окружен. И все же,
Клянуся богом, я смогу прорваться
Сквозь всех!
Гальван
Я за тобой прорвусь.
Энрико
Расскажешь всем, что с Цезарем шел рядом.[64]
(Выходят губернатор и сопровождающие его. Энрико и Гальван их встречают.)
Губернатор
Ты — дьявол!
Энрико
Только человек, от смерти
Спасающий себя.
Губернатор
Сдавайся,
И я тебя освобожу.
Энрико
Об этом
И не помыслю. Только как возьмете
Меня — посмотрим…
(Сражается.)
Гальван
Трусы вы!
(Энрико нападает на судебных властей. Губернатор вмешивается и получает удар от Энрико. Эсбирры дают проход Энрико и Гальвану.)
Губернатор (падая на руки окружающих)
Увы мне!
Убит я.
1-й эсбирр
Губернатора убили!
Несчастье!
2-й эсбирр
Что за ужас!
(Все уходят)
Энрико, Гальван
Энрико
Хотя б земля свои раскрыла недра
И схоронила в них меня, — укрыться
Мне невозможно. Пенистое море,
О, спрячь меня к себе на лоно! Брошусь
Сюда со шпагою во рту. Имейте
К моей душе, владыко беспредельный,
Немного состраданья. Я — злодей.
Но иногда, о боже, вспоминаю
О вашей вере… Что хочу я сделать?..
Я броситься хочу в пучину моря,
И нищего, увечного отца
Покинуть? Так оставить? Нет, вернувшись
К нему, возьму его с собою. Буду
Энеем[65] старцу дряхлому Анхизу.
Гальван
Куда ты? Стой!
Голос (за сценой)
Сюда, за мной!
Гальван
Спасайся!
Энрико
Отец очей моих, простите, взять вас
В объятья не могу, и заключаю
В душе моей в объятья. Эй, за мной,
Гальван!
Гальван
О, я с тобою буду рядом!
Энрико
На суше не спастись нам.
Гальван
Значит, надо
Бросаться в море.
Энрико
И моей гробницей
Его разгневанная пасть да будет…
Как тяжело отца кидать!
Гальван
За мною!
Энрико
Иду, Гальван. Еще я трусом не был.
Пауло и Педриско (разбойниками).[66] Другие разбойники, которые тащат трех пленных путешественников
1-й разбойник
Что ты, Пауло, ни скажешь, —
Мы тебе повиноваться
Слово дали. Как прикажешь:
Им живыми оставаться
Или к дереву привяжешь?
Пауло
Что, они нам денег дали?
Педриско
Как же — дали! Да ничуть!
Пауло
Что ж вы, пентюхи, зевали?
Педриско
Мы у них все отобрали…
Пауло
Эти трое… Как-нибудь
Уж примусь за них я сам.
Педриско
Сделай эту милость нам.
1-й путешественник
Господин, имей к нам жалость!
Пауло
Эй, подвесить к дубу малость!
Оба путешественника
Господин…
Педриско
Придется вам
Повисеть. Вот плод на славу
Для прилетных хищных птиц,
Посещающих дубраву.
Пауло (Педриско)
Смотришь ты как на забаву
На жестокость.
Педриско
Без границ
Стал теперь Педриско смелым.
Раз он видел, как по целым
Месяцам сеньор постился
И в молитве возносился
Духом к божеским пределам,
Да от бога благодать
Он получит провождать
Жизнь в молитве целокупной,
И затем пришлось видать
Мне его вождем преступной
Шайки, грабящим людей
И убийству предающим.
Что же больше? Ей же ей,
Стал теперь я злющим-злющим!
Не боюся и чертей.
Пауло
В зверстве я хочу Энрико
Подражать и превзойти.
Грех мой, господи, прости!
Коль один конец нам, дико
Мерять разные пути.
Педриско
Я таких речений много
От стоящих у перил,
Кто на лестницу всходил,
Слышал.
Пауло
Обожал я бога.
Почитался за святого
Я в окрестности, и вот,
Раз, прорвав кристальный свод,
Ангел быстрый небо кинул
И, явившись мне, подвигнул
Бросить строгий жизни ход,
Мне открыв, что так ужасен
Мой конец! Смотрите вы,
Я Энрико сопричастен
В злодеяниях!
Педриско
Увы!
Пауло
Огнь очей моих опасен.
Знайте, звери, что в горах
Близ Неаполя по склонам
Мирно прячетесь в норáх,
Гордой дерзостью в делах
Я поспорю с Фаэтоном.[67]
Вам, деревьям, оперенью
Почвы серой, вам, с зеленой
Густолиственною сенью,
Гость прибавит разъяренный
Оскорбленье к оскорбленью:
Превзойду самой природы
Я дела в людской молве.
И отныне буду годы
Пригвождать под ваши своды
Каждый день по голове.
Вы привыкли плод созрелый
Уронять на землю сочный, —
Мой же плод, на ветках целый,
Будет кормом для полночной
Стаи птиц осиротелой.
И отныне круглый год
Красоваться будет плод
В вашей зелени. О, я бы
Сделал больше, мог когда бы!
Педриско
Прямо в ад твой путь ведет.
Пауло
Эй, немедля чтоб висели
На дубу!
Педриско
Иду — лечу!
1-й путешественник
Господин мой…
Пауло
Вы не мне ли
Говорите? Захотели
Казни хуже? — Поищу!
Педриско
Марш, вы трое!
2-й путешественник
Мы…
Педриско
Вот ловко!
Рок сулил мне катом быть.
Перейму я всю сноровку,
Чтобы, вздернут на веревку,
Мог я ката поучить.
(Уходят Педриско и все разбойники, кроме двух, уводя с собою путешественников.)
Пауло, два разбойника
Пауло (про себя)
Так, Энрико, мне закон
Быть с тобою дан судьбою:
Ты ли будешь осужден, —
И меня возьмешь с собою:
Я с тобой соединен.
Ах, душа не позабудет,
Что спасенье отнято.
И когда нас бог осудит
Аду, — так наверно будет
У обоих нас — за что.
Голос (за сценой поет)
Да никто не усомнится,
Как бы грешен ни был он,
В милосердии, которым
Горд и радостен господь.
Пауло
Это чей я слышу голос?
1-й разбойник
Чаща эта не дает
Нам, сеньор, узнать, откуда
Раздается голос тот.
Голос
Кто раскаялся и твердо
Соблюдать решил закон,
Да приблизится с молитвой,
И простит его господь.
Пауло
Подымитесь оба в гору,
Поищите-ка того,
Кто поет романс.[68]
2-й разбойник
Мы оба
Посмотреть пойдем его.
Голос
Власть господня для молитвы
Голос грешнику дает
Кто ни просит милосердья,
Не откажет в нем господь.
Пастушок, который появляется на вершине горы, сплетая венок из цветов; Пауло.
Пауло
Пастушок, спустись пониже,
Ибо, право, видит бог,
Песнь твоя меня смутила,
Умилил твой голосок.
Кто тебя словам романса
Научил? Ему внемля,
Весь дрожу я — эта песня
Так звучит, как мысль моя.
Пастушок
Тот романс, что пел сейчас я,
Сообщил, сеньор, мне бог.
Пауло
Бог?
Пастушок
Или его супруга —
Церковь: на земле облек
Он ее святою властью.
Пауло
Ты сказал прекрасно.
Пастушок
Друг,
Верю в бога я смиренно,
И, хоть я простой пастух,
Десять божеских заветов[69]
Знаю все до одного.
Пауло
Бог простит ли человека,
Оскорблявшего его
В жизни делом и словами,
Помышленьями?
Пастушок
О, да!
Пусть грехов имеет больше
Чем в себе лучей — луна,
Чем число частиц мельчайших
В солнце, чем на небе звезд,
Больше чем в соленом море
Серебристых рыб плывет.
Таково-то бога силы
Милосердье; кто к нему
Со словами: «грешен, грешен»
Обратится — никому
Не откажет он в прощеньи.
Ибо он — вселюбый бог,
Потому что человека
Плотью хрупкой он облек,
И царит над этой плотью
Разрушения закон.
Так-то, если человека
Сотворил из праха он,
Да явит его созданью
Славу вышнюю, — то в том
Нет пятна его величью,
Непогрешному ни в чем.
Дал ему свободный разум
Бог, а телом и душой
Сделал бренным человека,
Но способности святой
Не лишенным обращаться
С упованием к нему.
В милосердии ж отказа
Нет у бога никому.
Если б к грешному создатель
Справедливо был суров,
То, конечно, много б меньше
Божеский вместил чертог
Душ, в блаженном созерцаньи
Бога зрящих. Велика
Бренность плоти; так, единым
Помышлением греха
И единым только взглядом
С вожделеньем на жену
Бог бывает оскорбляем.
Мните вы, что потому,
Если грешник оскорбляет
Бога раз иль два, уж он
Осужден навеки богом.
Нет, сеньор, его закон —
Милосердье. Всякий грешник
Дорог господу, за всех
Одинаково свой подвиг
Совершил он; всякий грех,
Вам известно, кровью, щедро
Излитой, он искупил,
Ибо в море обратил он
Плоть свою и разделил
На пять рек его кровавых,
Ибо дух его пребыл
Девять месяцев во чреве
Той, которой он судил,
Бывши матерью, остаться
Девой, да в нее восход,
Как в прозрачное оконце,
Не круша, свой свет прольет.
Если вам нужны примеры,
То скажите: разве Петр,
Богом «пастырь душ» названный,
Не был грешником? Иль вот:
Не был грешником когда-то
И евангелист Матфей,
А затем — его апостол,
Благовестник для людей?
А Франциск? Он не был грешник?
Но, простив его, господь
Знаком высшего почета
Положил на старца плоть
Отпечаток ран священных,
Удостоивши раба
Стать носителем навеки
Столь блестящего герба.
Разве грешницей публичной
Палестина не звала
Магдалину? — А святою
В покаянии была.
Так до тысячи примеров
Я привел бы, будь досуг.
Но, сеньор, блуждает стадо,
И отсутствует пастух.
Пауло
Подожди еще немного.
Пастушок
Не могу я медлить, нет:
Я иду по этим долам,
Я отыскиваю след
Заблудившейся овечки,
Что от стада отошла;
А венок, который видишь
Здесь, любовь моя сплела —
Для нее. Сплести хозяин
Повелел мне потому,
Что своих овец он ценит
В то, что стоили ему.
Оскорбивший бога должен
Обратить мольбу к нему.
Милосерд он, и в прощеньи
Не откажет никому.
Пауло
Подожди, пастух!
Пастушок
Не смею.
Пауло
Я тебе не дам уйти.
Пастушок
Ты попробуй лучше солнце
Удержать в его пути.
(Ускользает из его рук.)
Пауло
В сердце трепет и тревога.
В странном облике своем,
Больше божьем, чем людском,
Возвестил пастух мне строго,
Что своим сомненьем бога
Прогневляю я опять,
И при этом дал понять,
Приведя свои примеры,
Что с молитвой, полной веры,
Надо бога умолять,
Да простит он… А Энрико?
Этот грешник? Что, как он
Будет господом прощен?..
Если так, то дух мой дико
Сатаной был обольщен…
Нет! Прощенным быть не может
Этот грешник, что слывет
Худшим в мире. — Не тревожит,
Пастушок, тебя мой гнёт…
А меня сомненье гложет…
Если б только захотел
Он покаяться смиренно,
Он прощенье бы имел,
И тогда благословенный
Был бы Пауло удел.
Но, пастух, ужель настолько
Милосерден будет бог[70]…
Нет, он милостив, но строг.
В ад — единый путь нам только,
Райский нам закрыт чертог.
