— Точно в цель, — почти весело сказал Нэт. — Спасательная группа отыщет его без труда. — Он вдруг помрачнел и посмотрел туда, где лежал вмерзший в лед корабль. — Бедняги. Узнаем ли мы когда-нибудь, что с ними случилось?
В глазах Рэппа появилось задумчивое выражение.
— Они не могли бы просить лучшего надгробия.
— Ну, это только временно. Через две недели после того, как этот айсберг войдет в Гольфстрим, его остатков не хватит и на то, чтобы охладить жестянку пива.
Кабина погрузилась в тишину, которую лишь подчеркивал непрерывный гул двигателей. Все молчали, уйдя в свои мысли. Им оставалось только смотреть на зловещую белую гору, выступавшую из воды, и гадать, какую тайну скрывает ледяной покров.
Наконец Нэт почти горизонтально откинулся на сиденье и опять стал невозмутимо-спокойным.
— Энсин, если не хотите окунуть этот громыхающий автобус в воду с температурой семь градусов, предлагаю отвезти нас домой, пока указатель горючего не сдох от жажды. — Он зловеще улыбнулся. — И пожалуйста, больше никаких отклонений.
Рэпп бросил на Нэта ледяной взгляд, пожал плечами и снова взял курс на Ньюфаундленд.
Когда патрульный самолет береговой охраны исчез и гул его моторов в холодном соленом воздухе стих, возле громадного айсберга вновь воцарилась мертвая тишина, окутывавшая его с тех пор, как почти год назад он откололся от ледника на западном берегу Гренландии и уплыл в море.
Неожиданно на айсберге чуть выше ватерлинии что-то еле заметно шевельнулось.
Две неясные фигуры постепенно преобразились в двух человек. Люди встали и уставились вслед улетевшему самолету. Их белые костюмы сливались с окружением, с расстояния больше двадцати шагов разглядеть их было невозможно.
Они стояли долго, терпеливо ожидая, слушая. Убедившись, что самолет не возвращается, один из них наклонился и смахнул лед, под которым скрывался небольшой радиопередатчик. Выдвинув десятифутовую антенну, мужчина установил частоту и начал поворачивать верньер. Долго делать это ему не пришлось. Где-то далеко кто-то был постоянно настроен на ту же частоту, и ответ пришел почти сразу.
Лейтенант-коммандер[2] Ли Коски крепче сжал зубами трубку из кукурузного початка, на два дюйма глубже сунул кулаки в карманы своего плаща на меху и вздрогнул на холоде. Коски сорок два года и два месяца, восемнадцать лет он отдал службе в береговой охране США; при невысоком росте многослойная одежда делает его в ширину почти таким же, как в высоту. Взгляд его голубых глаз из-под косматой пшеничной копны волос никогда, вне зависимости от настроения коммандера, не терял пристальной внимательности. У Коски уверенные манеры человека педантичного и взыскательного — это очень помогало ему командовать новейшим суперкатером береговой охраны «Катаваба». Широко расставив ноги, он стоял на мостике корабля, как бойцовый петух, и не поворачивался, чтобы взглянуть на стоящего рядом рослого мужчину.
— Даже с помощью радара нас черта с два найдешь в такую погоду. — Голос у него был такой же пронзительный и резкий, как холодный ветер Атлантики. — Видимость не больше мили.
Лейтенант Эймос Довер, старший помощник капитана, отправил окурок сигареты на десять футов в воздух и с чисто научным интересом наблюдал, как ветер подхватил белый цилиндрик, пронес над мостиком и умчал далеко в бушующее море.
— А если и найдут, какая разница, — ответил он, едва шевеля губами, посиневшими на резком ветру. — Нас так бросает, что пилот вертолета должен быть крайне глуп или пьян, чтобы пытаться сесть туда.
Он кивком показал на посадочную площадку, мокрую от пены.
— Некоторым все равно, грозит ли им смерть, — свирепо отозвался Коски.
— Никто не скажет, что мы не предупреждали. — Лейтенант Довер не просто казался медведем: его голос исходил словно из утробы. — Я связался с вертолетом, как только он вылетел из Сент-Джонса. Предупредил о состоянии моря и посоветовал отменить встречу. А в ответ получил от пилота только вежливую благодарность.
Пошел дождь; ветер со скоростью двадцать пять узлов бросал его на корабль полосами; вскоре все на палубе устремились за непромокаемыми костюмами. К счастью для «Катавабы» и ее экипажа, температура все еще была на несколько градусов выше точки замерзания, иначе корабль быстро покрылся бы ледяным панцирем.
Едва Коски и Довер успели натянуть костюмы, как громкоговоритель на мостике захрипел:
— Капитан, птичка на радаре, мы ее ведем.
Коски поднес рацию к губам и подтвердил, что услышал. Потом повернулся к Доверу.
— Бросьте, — небрежно заметил он, — увернуться не удастся.
— Вы тоже не знаете, почему так срочно понадобилось высаживать пассажиров? — спросил Довер.
— Как и вы.
— Да, я тоже удивлен. Приказ быть готовыми принять гражданский вертолет пришел не от нашего непосредственного командования, а из штаба командующего в Вашингтоне.
— Очень непредусмотрительно со стороны командующего, — проворчал Коски. — Нам даже не сказали, что нужно этим людям. Одно точно: приятный круиз по Таити у них не получится… — Коски вдруг подобрался и повернулся в ту сторону, откуда послышался звук, который ни с чем нельзя перепутать, — гудение лопастей вертолета. Еще через полминуты вертолет вынырнул из низких облаков. Мужчины увидели его одновременно. Он подлетал с запада сквозь легкий дождь и направлялся прямо к кораблю.
Коски сразу узнал гражданскую разновидность двухместного «Одиссея-055» — вертолета, способного развивать до двухсот пятидесяти миль в час.
— Он спятил, если попробует сесть, — сухо сказал Довер.
Коски ничего не ответил. Он снова схватил рацию и закричал:
— Свяжитесь с пилотом и передайте, что нельзя садиться при волнах в десять футов высотой! Передайте, что я не отвечаю за его безумные действия!
Коски несколько секунд ждал, не отрывая взгляда от вертолета.
— Ну, что?
В ответ динамик прохрипел:
— Пилот говорит, что благодарен вам за заботу, капитан, и почтительно просит, чтобы наши люди ждали посадки и могли сразу закрепить вертолет.
— Вежливый, сволочь, — сказал Довер. — Этого у него не отнимешь.
Высунув подбородок еще на полдюйма, Коски плотнее стиснул черенок трубки.
— Вежливый, дьявольщина! Этот идиот может разломать мой корабль! — Он, сдаваясь, пожал плечами, взял туманный горн и крикнул: — Боцман Торп! Поставьте своих людей, чтобы обездвижить птичку, как только она сядет. Но ради бога, пусть остаются в укрытии, пока она не окажется на площадке, чтобы никого не изувечила. Всем остальным быть в полной готовности.
