Пришел служащий со стопкой бумаги. Уселся на балконе за маленький столик, с удовольствием разглядывая ветви растущего рядом с домом тутового дерева, вдыхая воздух, напоенный запахами зелени и недавно политой земли. Врач стоял, облокотившись на балконную решетку, в пижаме, открывавшей его безукоризненное нижнее белье, и диктовал свой отчет очарованному всей этой обстановкой писарю. А председатель отправился писать свой отчет в помещение деревенского совета. В душе он не желал примириться с мыслью о равенстве его и врача. Если отвлечься от некоторых общих обстоятельств, то врач, конечно, согласен он с этим или нет, прямо причастен к делу. К тому же он только член деревенского совета и равенство его с председателем сомнительно.
Председатель сел и стал быстро писать. Оба отчета должны быть как можно скорее в руках офицера, чтобы на их основании он мог строить расследование.
Вечером в пятницу 7 июня 1974 года в деревенский совет был доставлен груз муки, сыра, жира и сухого молока из фондов помощи Соединенных Штатов Америки отсталым и бедным народам, или, выражаясь точнее, из фондов борьбы с голодом в мире. К грузу были приложены накладные, в которых помощь именовалась даром и содержалось предписание закончить распределение продуктов до вечера следующего дня. Я лично занялся этим вопросом, чтобы доложить об исполнении не позже пяти часов пополудни в понедельник. Чиновник, сопровождавший машину с грузом, передал мне устные инструкции довести до сведения каждого получающего помощь, что она является даром дружественного американского народа, а решение о предоставлении помощи принято лично защитником мира во всем мире президентом Никсоном. Причины поспешности чиновник объяснил предстоящим визитом Никсона в Египет, добавив, что таково его личное разумение.
Времени было в обрез*.
* Примечание автора. (Здесь и далее отмечены звездочками.)
Председатель не упомянул в отчете о том, что его самого в момент прибытия груза в ад- Дахрийю не было по той простой причине, что он там не проживает. Положение о сотрудниках местных органов власти предусматривает необходимость проживания их по месту работы и запрещает отлучаться без официального разрешения. Но председатель был в это время в Александрии и прогуливался по набережной с владычицей своего сердца. Когда прибыла помощь, в совете не было никого, кроме дежурного рассыльного. Тот действовал расторопно. Послал машину «скорой помощи» в деревню, где жил секретарь совета ад-Дахрийи. Секретарь, приехав и осознав всю ответственность, послал ту же машину в Александрию, расстояние до которой составляет, ни много ни мало, сто десять километров. Председателя не оказалось и в его александрийском доме, равно как и в доме невесты. К счастью, младший брат возлюбленной председателя добровольно вызвался показать гнездышко, в котором укрываются влюбленные. Едва завидев водителя машины «скорой помощи», приближающегося к ним с лицом, залитым краской смущения, председатель заговорил о трудностях своей работы и шепнул невесте, что его вызывают, несомненно, в связи с визитом президента Никсона, путь которого проляжет через деревню ад-Дахрийя. Вызывают, разумеется, высокие инстанции, которые ни в одном деле без него обойтись не могут. И, смеясь, заключил, что таким образом он вхож в правительственные сферы и должен готовить себя к занятию высоких государственных постов. Сел в машину вместе с невестой и проводил ее до дома. И лишь после этого вернулся в деревню.
Необходимо было продумать порядок распределения помощи. Я решил созвать для этой цели совместное заседание деревенского совета и комитета АСС. Заседание началось в полночь, а закончилось под звуки азана[8], на рассвете, так и не приняв никакого решения. Собравшиеся яростно спорили, каждый отстаивал свою точку зрения и считал ее единственно правильной. Разошлись, договорившись собраться вновь на следующий день. Основные разногласия вызывал вопрос о том, кто из жителей деревни имеет право на получение помощи. Второй спорный вопрос: кто будет контролировать раздачу продуктов. Меня неприятно поразило то, с какой неприязнью некоторые выступавшие говорили о бедняках. Кто-то предложил раздать помощь на основании списков социального обеспечения, аргументируя это предложение тем, что люди, внесенные в списки, не имеют другого дохода, а пособие составляет всего фунт в месяц. Предложение было отвергнуто потому, что, как заявили его противники, таких людей слишком много. Еще кто-то настаивал на раздаче помощи членам семей военнослужащих и погибших на фронте. И это предложение было отвергнуто. Во-первых, потому, что таких людей опять-таки слишком много. А во-вторых, как утверждали возражавшие, все эти люди добились получения соответствующего пособия хитростью, на самом же деле они ни в чем не нуждаются. Дело дошло до того, что раздались угрозы обратиться к вышестоящим властям. Я понял, что собрание никогда не придет ни к какому решению.
Прогуливаясь несколько позже по садику с врачом, который участвовал в заседании как член деревенского совета, я услышал от него мысль, которая мне сразу же понравилась и которую я решил привести в исполнение. Но на всякий случай спросил, разрешают ли мне мои полномочия действовать подобным образом. Секретарь совета, который прогуливался вместе с нами, подтвердил, что мой пост дает мне право принимать любые решения в масштабах деревни при условии, что осуществляться они будут через подведомственные мне учреждения — школу, больницу, социальный центр. Он заметил также, что собрание, которое длится более четырех часов и не может прийти ни к какому решению — независимо от того, какими причинами это объясняется, с юридической точки зрения может рассматриваться как не имевшее места. Я согласился. Согласился не только потому, что в словах секретаря был резон, но в первую очередь памятуя об очень малых количествах полученных продуктов и очень большом числе нуждающихся. И о том, что все нуждающиеся — неимущие бедняки, ни один из которых не может быть членом ни деревенского совета, ни комитета АСС, а следовательно, не имеет права голоса при решении этого вопроса. Они вообще ничего не знали о состоявшемся заседании и полученной помощи и поэтому ничего не требовали. Странно то, что богатые землевладельцы, торговцы и чиновники намекали мне, что доставленные в деревню продукты не помощь, а дар. Помощь оказывают народам бедным, голодающим. Египет же, хотя и принадлежит к числу развивающихся стран, не является страной бедной, отсталой или голодающей. Поэтому каждый имеет право получить свою долю дареных продуктов, даже если он владеет пятьюдесятью федданами земли. Пророк, да пребудет с ним мир и молитва, завещал нам принимать дары. В нашем отказе от дара или в передаче его беднякам даритель может усмотреть обиду для себя. Мы рискуем вызвать кризис в отношениях между двумя странами, и трудно предсказать, каковы будут его последствия, особенно на том этапе, который переживает сейчас Египет. Я попросил доктора дать мне время подумать. А утром договорился с секретарем совета, что вместо расширенного заседания, которое было решено созвать в полдень, устроим, учитывая общую ситуацию и необходимость действовать срочно, закрытое совещание, в котором примут участие я и секретарь комитета АСС в ад-Дахрийе. На этом совещании я познакомил секретаря с предложением врача, мы оба его одобрили, и я немедленно приступил к делу*.
Председатель совета деревни.
Подпись.
* Председатель деревенского совета отказался приобщить к делу протокол предыдущего заседания под тем предлогом, что на нем не было принято никакого решения. А ведь заседание было официальным и правомочным. Он не упомянул и о том, что закрытое совещание между ним и секретарем комитета АСС имело место лишь на бумаге. Он самолично составил протокол, подписал его и оставил место для подписи секретаря. А секретарь деревенского совета обязался эту подпись получить, что было совсем нетрудно, поскольку секретарем АСС числился один из мелких служащих деревенского совета. Он попал на этот пост случайно и не был освобожденным, продолжал исполнять свои обязанности в совете деревни.
Для прояснения общей картины событий в ад-Дахрийе требуются еще некоторые комментарии. Прежде всего следует сказать о возбуждении, которое вызвала в деревне весть о предстоящем проезде мимо нее кортежа президента Никсона. Говорили, что появление именитого гостя все равно что разлив реки: превращает сухие стебли в сочную зелень, бедность в богатство, голод в изобилие. Приезжие из городов рассказывали, что в портах бросили якорь американские корабли, доверху груженные добром, пачками денег и оборудованием для заводов, которые немедленно будут собраны и пущены в ход. Американское благоденствие стоит на пороге страны и просит разрешения войти. Так рассказывали люди. Говорили также, что кортеж остановится в ад-Дахрийе и что десятифунтовые денежные билеты будут разбрасывать, как рисовые зерна. А та деревня, которая окажет президенту самый лучший прием, будет награждена особо. Передавали рассказ о том, что председатель одной деревни собирался переименовать ее в деревню Никсона (по странной случайности еще год тому назад жители той же деревни намеревались назвать ее деревней жертв Никсона — уж очень много жителей ее погибло на войне). Председатель той же деревни поделился своим намерением с одним другом, и друг забраковал идею, посоветовав председателю забыть ее и ни с кем больше не делиться. Тем не менее история стала известна многим. Председатель совета ад-Дахрийи не избежал соблазна поддаться пустопорожним мечтаниям. Как-никак его деревня самая большая на пути президентского кортежа. И если организовать встречу с размахом, то страшно подумать, на какие недосягаемые высоты можно взлететь; пост губернатора или министра покажется по сравнению с ними ничем. Конвейер надежд, связанных с Америкой, работал в те дни на полную мощность. Жителям городов мерещились импортные сигареты, виски, нарядные тряпки и прочая роскошь сороковых годов[9]. Ад-Дахрийя на свой манер пыталась урвать долю от этой новой жизни, жизни после визита Никсона. Споры на состоявшемся заседании шли не столько о дележе полученной помощи, сколько о должностях и акциях в той новой жизни, которая наступала в Египте. Разговоров ходило много, и самых невероятных. В такого рода случаях трудно установить источники слухов. Тем, кто ждал чуда святого шейха Абд Раббу, покровителя слепых, сообщали, что на американских кораблях — глаза для незрячих. Председателя деревенского совета очень тревожила неумолимо увеличивающаяся в размерах лысина. Его успокаивали тем, что в Америке есть мазь, одного втирания которой достаточно, чтобы через день волосы выросли снова. У Ситт Нафусы нет детей. К каким только врачам она ни обращалась, так и не родила. Ничего, говорили ей, на кораблях есть такое лекарство, от которого она родит семерых мальчиков и трех луноликих девочек. Все зашевелились, и хромые, и чахоточные, и те, кто уже дошел до последнего предела отчаяния. Американская мечта всех вернула к жизни. Каждый жаждал своей доли — и студент, и торговец, и бывший феодал, и феллах, и рабочий, и поденщик. Спрашивали друг друга: когда же мы увидим все это? И слышали в ответ: сразу же после проезда президентского кортежа, конечно, если встреча будет радушной и гостеприимной. И все-таки находились многие, кто говорил: нет. Не всегда мечта способна осушить моря крови, старой и новой, исцелить свежие еще раны, стереть память о погибших — из жителей ад-Дахрийи в последней войне погибло тринадцать человек, а после нее не прошло и года.
После заседания, на котором мы не сумели прийти к решению, я долго обдумывал вопрос об американской помощи. Даже не мог уснуть. После мучительных размышлений пришел к выводу, что самым справедливым будет распределить продукты между беременными женщинами. Сделать это можно либо на основании регистрационных записей, имеющихся в больнице, либо проведя новое освидетельствование, которое подтвердит беременность. Эту мысль я высказал председателю деревенского совета, но сначала он воспринял ее без энтузиазма. Я разъяснил ему, что выбор женщин, ждущих ребенка, сам по себе символичен. Женщина родит, ребенок станет юношей, потом мужчиной, гражданином Египта. И когда-нибудь мать скажет ему: если бы не американская помощь, которую я получила в трудные дни беременности, у меня неминуемо развилось бы малокровие и я не смогла бы родить тебя таким крепким и здоровым. И в этом лучший залог прочной дружбы между египетским народом и благородным американским народом. Я спросил председателя совета, понимает ли он, что если эта мысль дойдет до слуха ответственных лиц, то вполне возможно, его наградят. А может быть, она дойдет и до американского народа, до самого президента Никсона, кто знает! Тогда уж последствия может предвидеть один Аллах! Известно, что, воздействуя на честолюбие людей, легче всего подчинить их своей воле. Я напомнил председателю о пророчестве цыганки и о сне, который он недавно видел, — и то и другое подтверждало, что после визита Никсона жизнь его должна круто перемениться. Председатель тотчас же согласился, высказав лишь несколько второстепенных замечаний. Прежде всего о числе беременных. Официальная численность населения ад-Дахрийи двадцать тысяч душ. Женщин больше, чем мужчин. Это означает, что женщин по меньшей мере десять тысяч. А кто может знать, сколько среди них беременных? Может быть, все пять тысяч. Ведь мы в деревне и девяносто процентов ее жителей — бедняки. В такой отсталой среде человек обладает лишь одной свободой — произвести любое количество детей, какое ему заблагорассудится. Я успокоил председателя, сказав, что число беременных не так уж и велико. Он предложил установить такой порядок, чтобы первыми помощь получили женщины, беременность которых официально зарегистрирована в больничных документах. Если таких окажется много, то следует оказать предпочтение женщинам, находящимся на последних месяцах беременности. То есть начать с тех, которые дохаживают девятый месяц, потом восьмой и так далее, насколько хватит продуктов. Если же больничные списки будут исчерпаны, а продукты еще останутся, то следует произвести освидетельствование женщин, которые заявят о своей беременности, и на этом основании предоставить им помощь. Я забыл упомянуть, что впервые участвовал в решении вопроса, имеющего общественное значение. Со времени приезда в деревню основная моя работа заключалась в том, чтобы осматривать больных. Я согласился помочь председателю, потому что распределение помощи требовало участия специалиста. Обсудив план в общих чертах с председателем, я пошел в больницу и взял тетрадь регистрации будущих матерей, решив, что она должна храниться у меня как главный в настоящее время для всей деревни документ. Никто не должен знать заранее, кому будет, а кому не будет выдана помощь. Я спрятал тетрадь в надежном месте, у себя в спальне*. [* Врач не упомянул о том, что сразу же после разговора с председателем он внес в списки тысячи изменений: одни имена вычеркнул, другие добавил, переправил даты с более поздних на более ранние и наоборот. Работа по вписыванию и вычеркиванию могла бы продолжаться очень долго, если бы одна страница тетради от множества помарок и исправлений не разорвалась на самой середине. Врач пытался склеить страницу и порвал еще больше. Пришлось заводить новую тетрадь. Но на складе больницы нужной тетради не нашлось. Он отправил машину «скорой помощи», которая ни разу еще не использовалась для оказания помощи кому бы то ни было, на поиски тетради в другие деревенские учреждения. Тетрадь была доставлена. Врач заполнил ее, внеся в списки беременных исключительно представительниц тех семей, которые он посещал на дому, в частном порядке, и которые при родах пользовались услугами врача, а не старой деревенской повитухи.] Председатель деревенского совета удивился моему решению взять на себя распределение продуктов и обещал выразить мне письменную благодарность. По его словам, он впервые в жизни встретил врача, понимающего толк в административных делах**.
** Жители ад-Дахрийи до наших дней сохранили старинную веру в то, что сильные мира сего не лгут и что порок сей свойствен лишь людям низкого происхождения. Доктор принадлежит к благородному сословию, но половина слов его — ложь. Он говорит, что председателя удивил проявленный им энтузиазм. Но не поясняет, что взялся за дело с единственной целью — приблизить срок открытия частного врачебного кабинета. Закон со всей ясностью и определенностью запрещает сельским врачам заниматься частной практикой, они получают за это солидную ежемесячную компенсацию. Будущие родственники врача уже подыскали ему помещение, а он составил список необходимой мебели, которую родители невесты должны были преподнести ему в качестве задатка при заключении брачного контракта. Прибытие помощи врач воспринял как удобный случай показать жителям деревни, чего он стоит и какой властью обладает.
Всю следующую ночь я не спал, составляя списки беременных женщин в порядке очередности. Первыми записал дохаживающих девятый месяц с указанием точных дат ожидаемых родов, затем женщин на восьмом, на седьмом месяце и т. д. Во избежание малейшей несправедливости я старался соблюсти величайшую точность. Затем я переписал списки начисто, оставив место для женщин, не зарегистрированных в больничных документах. Проверил, как хранятся продукты на складе, соблюдены ли санитарные нормы. Поставил у склада охрану, чтобы не допустить воровства и не дать повода даже для слухов о недостаче продуктов. Слухи бывают часто опаснее самого воровства, они бросают тень на нашу деятельность и сводят на нет огромные усилия, которые мы прилагаем, служа родине в столь ответственный момент ее истории. Председатель деревни обсуждал со мной вопрос о возможном участии в процедуре раздачи продуктов одного из членов комитета АСС, деревенского совета или омды. С дружеской откровенностью я ему сказал, что их присутствие и ознакомление с подготовленными мною списками принесет больше вреда, чем пользы, поскольку они не сумеют по достоинству оценить мой научный подход к делу распределения продуктов. Председатель заметил, что он просто хотел придать церемонии более законный характер и преградить путь любым попыткам опротестовать наш образ действий или усомниться в наших справедливости и бескорыстии. Я дал ему понять, что смогу продолжить работу при условии, если будет составлен протокол, фиксирующий каждый мой шаг. Протокол должны подписать все те, чья подпись, по мнению председателя, имеет силу. Председатель согласился, что подписи собрать нетрудно. Я послал за глашатаем и велел ему обойти на закате все улицы деревни и объявить, что в отдел здравоохранения прибыла помощь, посланная человеком, преданным делу мира, болеющим за бедняков, американским президентом Никсоном; что огромные количества сухого молока, жира, сыру и прекрасной муки будут распределены среди беременных женщин, в первую очередь среди тех, которые зарегистрированы в больнице. Раздача продуктов начнется в десять часов утра. Каждый слышавший объявление должен сообщить о нем неслышавшим.
