Разгулялись вечерами звонкими.
Неразборчиво гитара песню льет,
Хоровод с красивыми девчонками
Окунуться в круг парней зовет.
Не удержит робость: ведь так хочется
Чувствовать Наташкину ладонь.
Рядом с ней приезжий парень топчется,
А она смеется под гармонь.
Провожатым метит... Так в ботиночках
По селу гулять в такой мороз?!
Ты сейчас, парнишка, как с картиночки,
К петухам, гляди, прижмет до слез.
А Наташа, хохоча по-прежнему,
Увидав меня, зовет рукой,
На прощанье отпустив приезжему:
«Ты смени обувку, дорогой!»
Ах ты, зимушка-зима,
Разморозная кума!
Вздорная,узорная,
Русская, просторная!
Колокольчик — хлип да хлип,
Я в одну деваху влип.
Вон на той сугробице
Пришлось нам с ней знакомиться.
Снеговица юная,
Гитара семиструнная.
Душа моя пугливая:
У девки мать крикливая.
Пусть метель метет хулу,
Губы сладкие — в пылу:
Девчона моя спелая,
Плевать, что неумелая!
Варежки да валенки,
И глаза — проталинки,
Жаркое дыханье,
Радость и страданье.
Я в плену у разлук,
Нет тебя со мной рядом.
Закружили дела,
Прилететь не могу.
Вспоминаю всегда,
Как брели снегопадом,
Ртом ловили снежинки,
Купались в снегу.
Это чудо чудес
Только нам и понятно,
Эта ночь, как лекарство
От наших разлук.
Помню снежный пломбир,
Самый вкусный,
Бесплатный,
И тепло твоих нежных,
Доверчивых рук.
Мне снится сон, что я в краю родном,
Дорога зимняя окрай реки и леса...
Я долго не могу попасть в свой дом:
Во всем обычном столько интереса!
Луна прохладным светом улыбнулась,
Засеребрился звездный хоровод,
Душа гармошкой лихо развернулась
И что-то непонятное поет.
Я радуюсь такой приятной встрече.
В глаза вливается заснеженный простор,
И старый бор, обняв меня за плечи,
Ведет душевный, тихий разговор.
Я, как мальчишка, смахиваю шапку,
Бросаю к соснам и взахлеб смеюсь,
Хватаю елочку зеленую в охапку
И на сугроб потешливо валюсь.
Себя забыв, не по годам дурачусь,
Взрываю снег и пригоршнями — в рот.
И, улыбаясь, почему-то плачу,
Наверно, потому, что сон пройдет.
1976 г.
О моя Петербургская мгла!
Мы такой еще мглы не видали.
Ничего не умея, смогла
Увести в запредельные дали.
А метель в полный рост,
И пурга синих глаз!
Этот Аничков мост –
Вся история нас.
Неправа, неправа,
Хоть у неба спроси!
И кружатся слова,
А жизнь увозит такси.
Предо мной три столетья в снегу...
Мне бы белые теплые ночи.
От себя вдоль Фонтанки бегу
В белый мрак, в белый мрак многоточий.
А метель в полный рост,
И пурга синих глаз...
Этот Аничков мост
Повенчает не нас.
Неправа, неправа,
Хоть у неба спроси!
И кружатся слова...
Я в снегах, ты — в такси.
Санкт - Петербург, 7 января 2004 г.
А Москва такая белая
У Никитского креста.
Ты, счастливая и смелая,
Не щадишь мои уста.
К нам снежинки, как прохожие,
Интереса не таят.
Ты такая расхорошая,
Ты такая вся моя.
Размела метель-лебедушка
Наши вздорные сердца,
Окунул я сам головушку
В два весенних озерца.
Ни такси и ни извозчика
В новогодние дела.
Нашу жизнь веселым росчерком
Вьюга-лебедь замела.
В моей руке, какое чудо — твоя рука!
Афанасий Фет
Скажи – куда, и я приеду.
Не объясняй, зачем – пойму,
Мне поздно праздновать победу,
Пусть свечи побеждают тьму.
И в зеркалах былых столетий
Мелькнет улыбка Натали,
И грустный Пушкин на портрете
Благословит на час любви.
Не зазвенит под сердцем колокольчик.
Коснулась сердца черная вуаль.
Но не забыт Ваш торопливый почерк,
Не жаль мне прошлого — мне будущего жаль.
Вы вся — моя забвенная ошибка.
Во мне Ваш смех, скрывающий печаль, —
Пусть это все оплакивает скрипка...
Не жаль мне прошлого — мне будущего жаль.
Не от побед и не от поражений
Я ухожу в начертанную даль.
Умрут цветы от холода ступеней...
Не жаль мне прошлого — мне будущего жаль.
Москва, август 2003 г.
Тронет рука
Тень озябшего города.
Стынут века —
Нам от этого холодно.
И в жизни костра —
Ночь и бессонница.
Мне не жена, не сестра,
не любовница.
Такие встречи — для разлук.
Их хорошо предвидит разум.
На вороватый поздний стук
Откроют двери, кинут фразу.
И если пустят на порог,
То не согреть, а отогреться.
Но ты устал, но ты продрог
Не только телом, но и сердцем.
