Внезапно его сандалеты не пожелали идти дальше. Он ошеломлённо застыл на месте: в чём дело? Магические сандалеты, как и у всех обувных фавнов, защищали его копыта от вреда и останавливались, только если он собирался вступить во что-то вредное. Но впереди он не видел никакой угрозы.
— Ну, и что с тобой? — спросила Менция. — Устал топать?
— Это не я, — объяснил он. — А мои сандалеты.
— Слушай, а ты начинаешь мне нравиться. Ты почти такой же псих, как я.
— Вряд ли это возможно.
— Благодарю, — на сей раз её румянец имел пурпурный зелёно-пятнистый оттенок, который простёрся вниз по её ногам и тени. — Так почему твои сандалеты стоят?
— Не знаю. Может, ложная тревога.
И всё же раньше они никогда не ошибались. Поэтому он наклонился к своим мохнатым коленям и тщательно обследовал землю впереди. Самая обыкновенная. Здесь росло несколько улыбающихся гладиолухов, счастливейших из цветов, а позади них отмахивался от мух конский хвост. Леспок подумал, не спросить ли его о том, что здесь способно причинить вред, однако язык цветов он понимал не так чтобы очень хорошо, да и в любом случае ответить он мог только ржанием. Так что в конце концов фавн просто поднялся и обошёл подозрительное место.
— Ну, во-от, — разочарованно протянула демонесса.
Но теперь он не мог найти следы. И те, и другие исчезли. Пришлось повернуть обратно — и тогда он увидел. Щепку наоборотного дерева на земле. Уверенность в происхождении дерева объяснялась легко: уголки рта ближайшего к щепке гладиолуха печально поникли. По обе стороны от щепки отпечатались колечки дриадиной подошвы. Нимфа ненароком наступила на неё. Щепка не причинила ей прямого вреда, так как лежала плашмя. Но она точно повлияла на магию самой шлёпки, и она, должна быть, потеряла уверенную поступь.
— Ты что-то заметил, — проницательно резюмировала Менция.
Теперь он видел и кое-что другое: отпечаток галоши рядом с шлёпочной восьмёркой. Фавн осознал горькую правду. Из-за противоположного магического эффекта шлёпки нимфа потеряла равновесие и начала падать за ведущую в Пустоту полосу. Ветвяк столкнулся с ней, удивлённый внезапной остановкой, и она увлекла его туда за собой.
— Да. Им конец.
Жуткий несчастный случай, из тех, что случаются раз в столетие. Щепку наоборотного дерева сюда, видимо, забросил странствующий порыв ветра. Когда она не вступала в контакт с чем-то магическим, щепка оставалась абсолютно безвредной. Затем её внезапное срабатывание — и Ксанф потерял Ветвяка с дриадой навсегда. Им не выбраться из Пустоты. А их деревья будут страдать, потому что бездушное магическое дерево постепенно растеряет и всю свою магию и станет, о ужасная судьба, совершенно обыкновенным. Такая участь, как считали многие, хуже полного исчезновения.
— Извини, — сказала демонесса. — Но это означает, что больше развлекать меня ты не сможешь.
Леспок понятия не имел, где находится дерево нимфы, но знал, что оно страдает не меньше. Он надеялся, что какая-нибудь свободная дриада наткнётся на него вовремя, чтобы спасти. А вот где росло дерево Ветвяка, ему было известно. Но что с того? Он не мог заботиться о двух деревьях одновременно; таким образом эта связь не работала. Он был привязан к сандаловому дереву. И ни один из знакомых фавнов жилища себе не искал. Деревьев росло больше, чем в этих краях водилось свободных фавнов и нимф, поэтому некоторым из обладавших магическим потенциалом деревьев пришлось стать обычными. Грустная правда, а ведь они могли бы столько предложить своим духам-компаньонам.
Потом в его голову пришла новая мысль. Шанс был исчезающе мал, но всё же лучше, чем ничего.
— Ты ведь дух, — сказал он демонессе. — Почему бы тебе не приютить дерево?
— Ты имеешь в виду, превратиться в лесную дриаду, которая можно жить практически вечно в обмен на защиту своего дома?
— Да. Достойное занятие. Необязательно быть нимфой. Дереву подойдёт любой заботливый дух, если заключить с ним сделку. И галоши будут защищать твои ноги.
— Сделка с деревом. Галоши на ногах, — она старалась выглядеть серьёзной, но из ушей повалил дым, и, наконец, она просто взорвалась огненным облаком: — Ха-ха-ха!
Пожалуй, прозвучавшая вслух мысль оказалась худшим вариантом, чем совсем ничего. Демоны обходились без души, потому что сами являлись деградировавшими останками чьих-то душ. Их ничто не заботило и уж, конечно, они не стали бы заботиться о ком-то.
— Извини за предложение.
— Ой, да ладно! Это была шутка дня! — Дым сгустился в экстраординарную женственную фигуру молоденькой девушки в едва прозрачном платье. — Я — дриада! Ты просто кладезь юмора! — Она превратилась в переполненный улыбками колодец.
Леспок постарался не обращать на неё внимания по максимуму и направился обратно к дому. Как он мог быть настолько глупым, чтобы предложить нечто подобное демонессе?
Она последовала за ним.
— Самое странное, что моя лучшая половина, вполне возможно, согласилась бы, если бы не была уже занята чем-то другим. Она обладает половинкой души. Но также у неё недавно родился наполовину смертный ребёнок, так что ей не до деревьев. А вот я полностью бездушная половина.
Как будто он сам об этом не догадывался.
— Дерево могло бы поделиться с тобой половиной своей души.
— Душа обувного дерева! — воскликнула она, снова взрываясь смехом. — Душа-галоша. Защищающая мои ноги. Ох, кто-нибудь, держите меня, думаю, я сейчас испарюсь от веселья.
Её тело ширилось, пока не взорвалось в очередной раз, теперь оставив после себя лишь еле слышное хихиканье.
Кажется, она действительно испарилась. Но Леспок не стал проверять; он пошёл прямо назад, не оглядываясь.
Первый же взгляд на галошечное дерево по возвращении его ужаснул. Бедняга! Оно выглядело таким обвисшим и печальным. Это было всё, что осталось от его друга, Ветвяка. Надо срочно что-то делать, как-то ему помочь.
Он подошёл и положил руку на ствол.
— Будь уверено, галошечное дерево, я найду тебе другого духа. Только дай мне немного времени.
Дерево услышало его; ветви поднялись, а листья позеленели прямо на глазах. Оно доверилось знакомому фавну — другу его собственного духа, ведь оно видело Леспока перед собой на поляне множество раз. Оно приняло обещание помощи.
Он, в свою очередь, постарается обещание выполнить. Некоторые люди считали фавнов и нимф пустоголовыми созданиями, не способными выполнять свой долг и обязательства перед другими, но эти люди глубоко заблуждались. Создания из области обитания фавнов и нимф обладали памятью, не простиравшейся за пределы одного дня, поэтому каждый новый день сулил им новые приключения. Однако это тоже являлось лишь частью магии данной области; каждый, покидавший её, начинал стареть и помнил всё. Некоторым удавалось сохранить вечную юность, обзаведясь подходящей работой. Нимфа Самоцветик занялась распределением драгоценных камней по Ксанфу, чтобы другие получали больше шансов и радости в процессе их поисков, позже она вышла замуж за смертного и стала бабушкой. Многие другие, подобно Леспоку, пошли на сделки с магическими деревьями. В Обыкновении похожие занятия называли симбиозом, и это чудное словечко означало, что двое существ прекрасно ладили друг с другом, помогая друг другу выживать. Деревья помогали фавнам и дриадам продлевать молодость, потому что сами обладали долгим сроком жизни и делились им с духами. Фавны и дриады, в свою очередь, защищали деревья, принося им воду во времена засухи и отгоняя дровосеков. У нимф, благодаря их внешней привлекательности, последнее получалось даже лучше; они успешно отвлекали мужчин или убеждали пощадить их дом. Иногда нимфа соглашалась даже выйти за лесоруба замуж, если он упорствовал. Но верность она хранила только дереву. Фавны применяли другие способы: ставили ловушки-мины или уведомляли больших драконов, возле какого дерева сейчас можно найти лакомый кусочек мяса размером с человека. Так или иначе, и те, и другие защищали лес, одновременно с этим увеличивая его природную магию.
