Они увидели именно то, чего совсем не хотели бы видеть. Около их экскаватора стояли зелёные, как бы маскировочные, «Жигули». Пригнувшись за кустом, Таня наблюдала, что там происходит.
Наверное, машина только что подъехала. Мужчина уже вылез и стоял, рассматривая экскаватор, а женщина ещё сидела внутри. Потом мужчина не очень уверенно взобрался на гусеницу (потому что он был толстоват), заглянул в кабину. Женщина собралась тоже вылезти, и тогда он сказал:
— Дай-ка мне там семнадцать на двадцать два.
Прошло несколько секунд, женщина подала ему гаечный ключ.
— Тут сиденья отличные. Можно на дачу прихватить, — сказал мужчина. — Мне ещё отвёртка понадобится. И пассатижи.
Алёшка, чтобы удобнее было смотреть, переступил с ноги на ногу — громко, словно в кино, хрустнула ветка. До этого мужчина вёл себя вполне спокойно. И женщина тоже. Но этот такой безобидный, казалось, звук словно бы ударил её в самое сердце. Женщина вздрогнула и замерла:
— Борис!
А мужчина и сам услышал. Несмотря на свою толщину, он быстро обернулся, спрыгнул на землю. Так бы, наверное, кресло спрыгнуло со шкафа… Бросил инструменты в траву.
Всё в их поведении не нравилось Тане. Какой-то нечестностью пахло оно. Очень не хотелось их больше бояться, и она вышла из-за кустов.
Для «жигулистов» это был немалый подарок — что вышла просто девочка, а не сторож с ружьём!
Плохо же они знали Таню Смелую.
— Ты чего там прячешься, барышня? — спросил мужчина. — Поподглядывать собралась, а?
Не отвечая, Таня шла к экскаватору, чего ей совсем не хотелось, потому что было страшно. Только об этом ни говорить, ни думать не разрешалось. Всё-таки она не могла притвориться совершенно спокойной и поэтому начала излишне вежливо.
— Скажите, пожалуйста, — начала она, — вы что здесь хотите делать?
— А мы, «скажите, пожалуйста», тебя не спросили! — улыбнулся мужчина. — Подай-ка мне пассатижи, Тамар. — Он опять взгромоздился на гусеницу. — Да вон они, у переднего колеса!
— Это что, ваш экскаватор? — Тане не нравилось, что голос у неё так дребезжит, да что поделаешь! — Вы его зачем раздеваете?!
— Я вот тебе сейчас раздену одно место! — неожиданно скрипучим голосом сказала женщина. — Да и вложу как следует… Пигалица, понимаешь!..
— Дай же ты мне отвёртку, Тамар! — сказал мужчина. — Я долго ждать-то буду?!
Его вроде бы не касалась ни эта история, ни девочка, вышедшая из куста.
— Вы воруете, понятно? — крикнула Таня. — А ну не смейте воровать!
— Повтори-ка ещё раз! — Мужчина опять спрыгнул с гусеницы, ойкнул и взялся за ногу. Но может быть, и нарочно, может быть, чтобы дать Тане спокойно убежать. Он, в общем-то, не относился всерьёз к этой крохотной девочке и не хотел злиться — портить себе нервы. Это понял Алёшка, который всё ещё стоял за кустом.
Таня, однако, не думала убегать. Она была вся напружиненная и в то же время готова была заплакать. Мужчине просто уже ничего не оставалось делать, как идти на Таню… Кстати, он тоже чувствовал себя не очень уверенно и поэтому включил «подзавод» злости.
— Я тебе сейчас покажу, — забубнил он, — покажу, как старших оскорблять. Ты у меня сейчас…
— Соплячка несчастная! — крикнула женщина и открыла дверцу «Жигулей».
И тогда Алёшка буквально выбежал из кустов:
— Не бойся, Тань! Я их сейчас сфотографирую. И номер машины как раз видно!
От неожиданности мужчина замер. Женщина уставилась на Алёшку, в глазах её был настоящий испуг.
— Мы просто несём здесь патрульную службу, — пояснил ей Алёшка, — около этого экскаватора. Нам поручили!
— Ну и несите, — сказала женщина с огромным презрением, — а вот за то, что язык распускаете…
— А вы зачем в наш экскаватор с инструментами полезли? Вы хотели починить? — Это Алёшка спросил, и притом очень спокойным голосом. Таня просто изумилась, откуда у него нашлись такие отличнейшие слова.
— Кто с инструментами? С какими инструментами?! — чуть не закричал мужчина. У него в руках действительно сейчас ничего не было, и он пользовался поговоркой, что не пойманный, как известно, не вор. — А вот вы мне можете ответить за оскорбление.
— Поехали отсюда, Борис, — сказала женщина, — отдохнули, и хватит! — Она быстро нагнулась, подняла инструменты, сунула их в машину.
Так странно было Тане видеть взрослых людей, которые тебе врут прямо в глаза.
«Жигули» дали задний ход, развернулись. Около Алёшки мужчина затормозил:
— А вы из какой школы?
— Из школы милиции! — сказал Алёшка. — Сначала предъявите свои документы, а потом у других спрашивайте!
— Поганцы проклятые! Сопляки! — И машина дала газу, чтобы скрыться поскорее, чтобы Таня и Алёшка не успели сфотографировать их номер.
Они остались на поляне совершенно одни, и даже ядовитый дым после «Жигулей» растаял без следа. Таня вспрыгнула на гусеницу экскаватора, заглянула в кабину. Всё там было по-прежнему. Браконьеры ничего не успели напортить. Лишь на сиденье лежал забытый гаечный ключ («Тамар, подай мне семнадцать на двадцать два…»). Таня сунула его под сиденье, повернулась к Алёшке. Сердце ещё колотилось. Хотелось крикнуть что-нибудь такое повеселей.
— Давай, сфотографируй меня! — она крикнула. — А потом я тебя!
Алёшка усмехнулся, покачал головой:
— Да я, представляешь, Тань, плёнку, оказывается, позабыл вставить!
— А как же ты этих? «Номер сфотографирую»!
— Ну, — Алёшка пожал плечами, — они-то откуда знают!
Это было простое и понятное объяснение. Ведь когда на тебя направляют аппарат, ты совершенно не думаешь, что внутри, может быть, и нету ничего. Но всё-таки тот, который собирается будто бы снимать, он-то знает! «Я бы так ни за что не сумела, — подумала Таня. — Выйти, наставить пустой аппарат… И тут дело не в смелости или трусости. Тут дело… Почему Алёха всегда врёт? Имя такое честное — Алёша Пряников. Любую сказку возьми, обманщика могут как хочешь звать, а только не Алёша. Нет, вообще-то Алёша Попович тоже был хитрый. Может, они какие-нибудь родственники дальние?»
Ну, конечно, неудобно было сейчас Алёшке вычитывать: ведь всё получилось просто отлично. По-честному говоря, если б не он, вообще неизвестно, как Таня расхлебала бы эту кашу. Алёха так ловко их напугал… ведь настоящие, взрослые браконьеры! И всего каким-то простым аппаратиком, которому в обед сто лет.
Если попросить саму Таню или даже приказать ей: мол, наври (причём тоже для правого дела), она бы, наверное, только растерянно улыбнулась.
Мы любим говорить такую фразу: «Я никогда не вру!» Но редко фраза оказывается правдой. И лишь очень немногие из нас умеют всегда не врать. Таня Смелая была именно таким человеком. И с другой стороны: спроси Алёшку, как же это у него так получается — врать, не моргнув глазом, Алёшка ответил бы: «Да это не я!»
