Каждая радиолярия (от слова «радиус») — чудесное произведение искусства. Сам крошечный лучевик скрыт в кремнеземистом скелете фантастических форм. Можно найти стреловидные лучи, и овальные щиты, и звезды: типа маленьких ежиков… Геккель рисовал, рисовал, рисовал. Иногда в день он открывал до десяти неизвестных науке видов радиолярий. А всего он зарисовал и описал в ту поездку 144 новых вида. Вильгельм Бельше, приятель Эрнста Геккеля, имел полное основание написать: «Интерес к радиолярии — на почве эстетики. В данном случае Геккель пошел на компромисс в душе между эстетикой и зоологией».
Геккель возвратился из Италии, как говорится, «на коне». В результате его работ число известных мировой науке радиолярий увеличилось почти втрое. Геккель собрал много материалов и о других простейших морских животных. Он похоронил мысль стать профессиональным художником. Но несостоявшийся художник помог Геккелю-исследователю ясно увидеть природу и точно отобразить все это в рисунках. Изучение сказочно красивых радиолярий выдвинуло его в число выдающихся зоологов и открыло путь к профессуре.
26 ноября 1859 года было субботой. В этот день в Лондоне издательством Мари было выпущено в продажу 1250 экземпляров сочинения Чарлза Дарвина под длинным названием: «Происхождение видов путем естественного отбора, или сохранение благоприятствующих пород в борьбе за жизнь». Для тех лет это был крупный тираж.
В воскресенье, которое в Лондоне, по старой традиции, являлось семейным днем, когда сидят у камина и не ходят по магазинам, книгу раскупили до последнего экземпляра.
«Появилась совершенно безумная книга», — писал в те дни один ученый. «Это был взрыв, — вторит ему другой, — какого еще не вызывала наука, так долго подготавливающийся и так внезапно нагрянувший, так неслышно подведенный и так смертоносно разящий».
«Безумная книга» стала той вполне реальной чертой, которая разделила жизнь Геккеля на две половины. Все, что было до нее, связано со смутным предположением единства природных явлений и какой-то неясной взаимной зависимости в их развитии. Теперь дарвинская теория эволюционного развития поставила все на свои места. Материальность ощущений, радиолярии, красота форм и приспосабливаемость живого к среде, наконец, что очень важно, закон сохранения и превращения энергии, который окончательно выкристаллизовался в сознании передовых ученых, все осветилось другим светом, все было увидено заново, под «эволюционным» углом зрения. Это привело Геккеля к непоколебимой убежденности в том, что природа едина, что она находится в непрерывном движении и изменении, что все животные и растительные формы прошлого и настоящего являются исторически переходными формами.
Старому застывшему миру, сотворенному по воле таинственных сил, не оставалось места. Неопровержимые факты, личные наблюдения и выводы Дарвина, Майера, Шлейдена, Шванна и других корифеев науки убедили Эрнста Геккеля в правильности материалистической картины эволюционного развития материи.
Достижения естественных наук не могли не повлиять на воображение ученых, в том числе и на воображение Геккеля. Но дело не только в научных открытиях. На формирование Геккеля как ученого большое воздействие оказали социальные условия развития Германии. В 1871 году владыки германских государств собрались в Версальском дворце побежденной Франции. Прусское юнкерство спешило воспользоваться благоприятным моментом и завершить объединение Германии вокруг своего королевства. Прусский король Вильгельм I был торжественно провозглашен германским императором. Хитрый, умный и решительный князь Бисмарк стал первым общегерманским канцлером.
Новое государство было чрезвычайно пестрым и разноликим. Тут уживались феодальная земельная аристократия и гроссбауэры — кулаки «нового времени», окрепнувшая буржуазия, военная диктатура и буржуазно-парламентские «вольности». Начинается стремительный рост промышленности. Германская буржуазия энергично захватывает мировые рынки.
«Железный канцлер» Бисмарк проводит законы о свободе перемещения, единстве мер, весов и вексельных прав, утверждает единый торговый кодекс. В угоду буржуазии он вводит всеобщее избирательное право и несколько ограничивает в деревне феодальную власть юнкерства.
