Борис, которого она в свое время подобрала на помойке жизни, тоже был нищий. Почему же она его подобрала? А потому, что Борис ей сразу показал: я человек не простой, сумею тебя обеспечить. И твоих детей… Тогда она еще предполагала, что у нее будут дети, что жизнь ей позволит иметь детей. Хрен-то!
Бориса она подобрала, когда тот проявил самый минимум способностей, «минимум-миниморум», как ее учили говорить в институте. Да и кто она была? Жалкая чувиха. Правда, привлекательная, с теми самыми нежно округлыми мягкостями. Но чего они стоят, эти «нежно округлые?» Кабака. А потом трудись полночи на ложе любви.
Впрочем, она была согласна и на это, потому что в результате зарабатывала не только ужин с шампанским. Часто ей перепадали и деньги и кое-какие шмоточки: ведь когда нормальный мужчина живет с девушкой месяц и более (да еще со студенткой и такой цыпой), он вполне естественным путем начинает ей делать какие-то подарки.
Кстати, когда Надька иной раз рассуждала сама с собой о том периоде своей жизни, она практически понять не могла, почему не стала профессиональной красоткой. Не из-за ума своего точного. Никакой она в ту пору умной не была. Весь ее интеллект дремал в том замечательном месте, которое пониже спины. Или где-нибудь еще. Но только не в голове!
Просто, наверное, дело в том, что быть проституткой десять лет назад — это совсем не то же самое, что теперь: ни грамма современной престижности, и одно тебе название — шлюха, хоть даже ты, допустим, красивая-раскрасивая. А Надька еще и особенной красавицей-то не была… Конечно, уже и тогда имелось немало девочек, которые работали на очень высоком уровне. Однако она в те сферы не пробилась. Тогда казалось — по робости. А теперь понимала: это судьба ей определила другую дорогу.
Но вот чего никогда она в голове не держала — влюбиться в какого-нибудь инженера или там сокурсника и далее тянуть лямку советской матери-труженицы. А потому жила в общаге приблудная москвичка, дочь периферийных родителей, которые к тому ж еще и собачились, гуляли друг от друга, как проклятые. Она только что аборты не устраивала матушке родной, а так знала всю ее подноготную.
Тут как-то год, что ли, назад она выцыганила у Бориса три тысячи, решила послать мамаше. Даже на почту сходила, даже квиток заполнила. А потом порвала его на хрен. Три тысячи их все равно не обогатят. А значит, только нервы им трепать на старости лет. Поди уж привыкли в Туле своей тошнотной: мол, нету у них дочки, и хорошо… Пошла в «комок», купила люстру охрененную, которая вскорости «припухла» раза в три, в четыре… Да теперь таких люстр вообще не достанешь ни за какие бабки!
Короче, жила в общаге. На лето по возможности устраивала себе какого-нибудь любовничка с югом. Так она прокантовалась первый курс, второй… а на третьем — стоп, девочка, чего-то надо думать!
И придумала — подрабатывать патронажной сестрой. Уколы, перевязки, прочая гадость. Она решила найти себе какого-нибудь одинокого папашку из состоятельных и давить на него вплоть до наследства или уж, в крайнем случае, замужества. А эти папашки… у него, допустим, ничего, кроме левой руки, не шевелится, так он тебе этой левой рукой под юбку и залезет!
Между прочим, это ее патронажничество оказалось даже выгодней, чем любовные ужины… Но когда Надька напрямую себя спрашивала, сможет ли она по этой дороге дойти до загса, то сильно сомневалась!
В поликлинике ее раскусили — к одним старичкам повадилась ходить. Так хрен тебе в радикюле, красотка… Собственно, их-то какое дело? Ну, допустим, действительно устраивает человек себе судьбу, зачем обязательно завидовать? Возьмите да сами так же делайте. Нет! Они чтоб ни себе, ни людям. Вот тогда у них на душе спокойно.
