В наиболее обнаженной форме несовпадение самооценки рыцарства, военного сословия и взглядов на него современного общества проявилось в чрезвычайно популярных в конце XVI в. комедиях Бена Джонсона, где фигура такого хвастуна-вояки без гроша в кармане, вечно живущего в долгах, но с неистребимым гонором, стала предметом осмеяния. Его Тука или воинственный капитан Бобадил, грозящий уничтожить всех испанцев с помощью «одной его дворянской персоны», — персонажи гротескные, но необыкновенно живые и узнаваемые. Недаром группа дворян-военных в 1596 г. подала на драматурга в суд за оскорбление и издевку, которые они справедливо усмотрели в образе Туки.
Таким образом, прагматичным англичанам был чужд идеал «благородной бедности». Они предпочитали, чтобы благородство выступало в обрамлении соответствующего состояния, а доспехи, увенчанные славой, дополнялись тугим кошельком.
Характерное для Англии представление об обязательном соответствии социальной иерархии определенной иерархии собственности, с одной стороны, а с другой стороны — признание того, что единственным источником всех дворянских званий и титулов является королевская власть, которая жалует их по своему усмотрению, породили здесь любопытный обычай, уходящий корнями еще в XIII в. По традиции каждый свободный держатель, обладающий годовым доходом в 40 ф. ст., мог быть принужден короной стать рыцарем, а в случае его нежелания должен был уплатить штраф в казну. Томас Смит упоминает о нем уже с поправкой на изменение стоимости денег: «в Англии те, кто могут тратить 40 ф. годового дохода от своей свободной земли, по старому закону страны при коронации короля, или по случаю свадьбы его дочери, или при посвящении в рыцари его наследника, или по другим значительным поводам могут быть принуждены королем принять это звание в ранг, либо уплатить штраф, что многие предпочитают сделать, скорее заботясь о богатстве, чем о почете… 40 ф. ст. в то время, когда этот порядок зародился, составляют 120 ф. ст. в теперешней английской монете»[33]. Тем не менее говорить о сколько-нибудь широком применении этого обычая в тюдоровскую эпоху не приходится. О нем вспомнил лишь Яков I, усмотрев мощный фискальный рычаг, и издал прокламацию, предписывающую таковым собственникам явиться и, уплатив деньги, превратиться в рыцарей. В отличие от своей предшественницы он и другие Стюарты так широко жаловали и продавали рыцарские звания, что Ф. Бэкон с горечью называл этот почетный ранг «почти проституированным званием рыцаря».
Следующая за рыцарями категория благородных людей — эсквайры. По определению Вильсона, «те, кого мы называем эсквайрами, являются джентльменами, чьи предки были рыцарями, или наследниками, старшими сыновьями в семьях». Сквайрами, естественно, считались все младшие сыновья пэров и их наследники по мужской линии, а также и наследники некоторых королевских официалов: судей, шерифов, чиновников королевского двора. Последнее также указывает на тесную связь статуса и должности в Англии.
Незаконное пользование званием эсквайра было довольно широко распространено, так как трудно поддавалось контролю. В начале XVII в. даже возник проект ревизии его употребления и взимания штрафов за нарушения. Его инициаторы предполагали, что казна получит большой доход, так как, по их мнению, без всяких оснований сквайрами именовали себя 40–50 тыс. чел[34].
И наконец, низшая по статусу группа нетитулованного дворянства — джентльмены (в узком значении этого термина, так как в расширительном толковании он мог быть применен к любому дворянину). Это все прочие потомки дворянских семейств, в том числе младшие братья, которые вследствие системы майората не наследовали ни титула, ни земельной собственности и сохраняли лишь почетное имя джентльмена.
Стиль жизни двух последних категорий, которые часто объединяют термином «джентри», трудно охарактеризовать однозначно. Среди них были те, для кого идеалом был придворный вельможа. Многие стремились ко двору, проводя в столице зиму и весну, подражая в своем времяпрепровождении и тратах пэрству. У лондонских хозяев гостиниц даже сложилась некая «специализация» по приему джентльменов из определенных графств. Военная карьера также была нередким путем, избираемым джентри.
Однако преобладающая в XVI в. тенденция, прослеживавшаяся еще с XIV–XV столетий, — обращение этой части мелкопоместного дворянства к занятиям хозяйством в собственных манорах, огораживаниям, аренде, а также к предпринимательству и торговле, что и стало источником заметного экономического подъема джентри[35]. Т. Вильсон писал об этом: «…джентльмены, которые обычно занимались войной, теперь в большинстве своем стали добрыми хозяевами и так же хорошо, как фермеры или крестьяне, знают, как максимально улучшить свои земли»[36].
Другой типичный путь для джентльмена, в особенности для младшего сына в роду, — университет, получение ученой степени, а затем карьера клирика, юриста или чиновника государственного управления. Эти должности открывали хорошие возможности для дальнейшего продвижения по социальной лестнице: получения титулов и званий за службу, земельных и прочих пожалований.
Психологические установки этого слоя весьма интересны. Этим людям была свойственна энергия и страстное желание подняться, опираясь на свои деловые и интеллектуальные качества. Томас Вильсон подметил, что отсутствие наследства и титула идет младшим сыновьям на пользу, «так как вынуждает усердно предаваться наукам или воинской службе, благодаря чему мы часто превосходим их [старших братьев] славой и репутацией, в то время как они живут дома, подобно Мому, и не слышат звона других колоколов, кроме собственного»[37].
