Маркус пожал плечами.
— Их такие мелочи не интересуют, но если ты настаиваешь…
Ни в одну из больниц от Манчестера до Бостона не поступало никого, совпадавшего по приметам с Алексой, но это, кажется, не вызвало у Маркуса и его жены ожидаемого облегчения.
Мне казалось, что они скрывают что-то важное, что-то зловещее. Наверное, именно это шестое чувство заставило меня отнестись к просьбе Маркуса серьезно. Что-то тут было очень сильно не так. Это было дурное предчувствие, и оно становилось все сильнее и сильнее.
Можно назвать это «даром страха».
Алекса шевельнулась и заворочалась в кровати.
Боль словно ножом пронзила глазные яблоки. Ощущение было такое, будто в череп сзади воткнули ледоруб.
Где она? Ничего не видно.
Темнота была абсолютно непроницаемой. Может, она ослепла? А может быть, ей это снится. Но нет, на сон непохоже. Она вспомнила, как пила с Тейлор в «Кутузке». Остальное было как в тумане. Она не помнила, как добралась домой, как оказалась в своей постели, как задернула шторы.
Она вдохнула — странный запах, плесенью отдает. Незнакомый. Да дома ли она? В ее комнате в Манчестере так не пахло. Может, она заснула в чужом доме? Но не у Тейлор, это точно.
Одно она понимала — она спала на какой-то постели. Не укрытая простыней. Должно быть, скинула во сне. Руки вытянуты вдоль тела. Она пошевелила пальцами, нащупала край простыни, и тут тыльная сторона ладони наткнулась на что-то гладкое, но твердое. Что-то обтянутое атласной материей, вроде деревянных перил по бокам двухъярусной кровати.
Она по-прежнему ничего не видела. Чувствовала под собой мягкий, проседающий матрас, чувствовала, что на ней пижама, хотя и непохожая на ту, в каких она обычно спала дома. Что-то незнакомое. Больничный халат, что ли? Значит, она в больнице? Значит, она ранена, может быть, в аварии какой-нибудь?
Ледоруб все сильнее врезался в мозг, ей захотелось перевернуться на живот и накрыть голову подушкой. Она приподняла колени, чтобы перевернуться, — и они стукнулись обо что-то твердое. В испуге она приподняла голову — и лбом тоже ударилась о твердое. Вытянула руки в стороны — они наткнулись на твердые стенки. Быстро провела пальцами по боковым стенам, затем ощупала верх — обтянутая атласной тканью доска в каких-нибудь трех дюймах от ее губ.
Мозг еще не успел ничего осознать, но каким-то животным инстинктом она уже поняла с ужасом, сковавшим ее тело и заставившим ее похолодеть: она в ящике.
Она задышала учащенно. Нет, конечно же, это просто кошмарный сон — худший из всех, что ей когда-нибудь снились. Заперта в ящике. Как в…
Атласная обивка. Деревянные стенки — а может, стальные. Как в гробу.
Головокружение, сопровождавшееся тяжестью в животе и холодом во всем теле — это то, что она чувствовала каждый раз перед тем, как потерять сознание. И она провалилась в черноту.
Когда я снова сел в свой «дефендер» и направился к Бостону, был уже почти полдень. Я никак не мог отделаться от мысли — у Маркуса и впрямь были серьезные причины опасаться, что с его дочерью что-то случилось. Не то, о чем он просто не хочет говорить, а то, чего он давно ждал. Другими словами — это не случайность.
Может быть, это была просто-напросто ссора с мачехой, после которой Алекса пригрозила: «Я ухожу и никогда не вернусь!» — и уехала.
Но тогда непонятно, зачем бы Маркус стал это от меня скрывать. Такая сдержанность не в его характере. Этот человек с удовольствием обсуждал с другими свои запоры и то, как «Виагра» повлияла на его сексуальную жизнь.
Я уже собирался позвонить Дороти и спросить, не сможет ли она отследить Алексин телефон, но тут мой «блэкберри» зазвонил. Это была Джиллиан.
— Ваш сын пришел, — сказала она. — Говорит, вы договаривались вместе пообедать?
— Ох ты. Верно. Это мой племянник, а не сын. — Я обещал Гейбу сводить его пообедать и забыл. — Скажите ему, что я скоро подъеду. И соедините меня, пожалуйста, с Дороти.
Гейб Хеллер был приемным сыном моего брата, Роджера. Ему было шестнадцать лет. Очень умный парнишка, но совершенно не приспособленный к жизни. В частной школе для мальчиков в Вашингтоне у него почти не было друзей. Он ходил во всем черном. А недавно и волосы стал красить в черный цвет.
Роджер, мой брат, с которым мы уже давным-давно не общались, был порядочной сволочью, если не вдаваться в подробности. Он тоже, как и наш отец, сидел в тюрьме. Гейб, к счастью, генетически не был его сыном, иначе тоже наверняка оказался бы в колонии для малолетних. Я был, похоже, единственным взрослым, с которым он способен был разговаривать.
Гейб проводил лето у моей матери в Ньютоне. Ходил на уроки живописи в рамках летней программы для старшеклассников при школе Музеум. В бабушке он души не чаял и рад был убраться подальше от своей матери, Лорен.
Но думаю, что главной причиной, почему ему хотелось пожить в Бостоне, была возможность пообщаться со мной, хотя он никогда бы в этом не признался.
Он сидел за моим столом и что-то рисовал в блокноте. Гейб был ужасно талантливым рисовальщиком комиксов.
— Новый комикс делаешь? — спросил я, входя.
— Это роман в комиксах, — скованно сказал он. — И спасибо, между прочим, что не забыл про наш обед.
На нем была черная куртка с капюшоном, наглухо застегнутая.
— Извини, Гейб. Как проводишь лето?
— Скучно.
В устах Гейба это можно было считать выражением буйного восторга.
— Ну что, обедать пойдем? — спросил я.
— Я вот-вот в обморок упаду от голода.
Я заметил, что Дороти заглядывает в дверь.
— Слушай, Ник, — сказала она. — Насчет того номера, что ты мне дал. Не получится у меня определить, где ее телефон.
— На тебя это непохоже. Звучит так, как будто ты… сдаешься.
— Мои способности тут ни при чем. Это вопрос законности.
— Как будто тебя это когда-то останавливало.
— Дело вот в чем. Человек, чей телефон ты просил меня найти… — Она бросила взгляд на Гейба. — Ник, мы можем поговорить наедине?
— Гейб, подожди пару минут.
— Ладно, — буркнул он и вышел из кабинета.
— Похоже на то, что ты берешься за это дело, — сказала Дороти. — Деньги упускать не захотел?
— Нет, это… это сложно. Дело не в самом Маршалле Маркусе. Просто мне нравится его дочь. Я беспокоюсь за нее.
— А что он с ума-то сходит? Ей же семнадцать лет, как-никак?
— Я и сам не пойму. Должно быть, он знает больше, чем говорит.
— Может быть, стоит спросить его прямо.
— Спрошу. А о Фейсбуке что скажешь? Алекса же наверняка есть на Фейсбуке?
— По-моему, у подростков уже нет законной возможности от этого уклониться. Посмотрю.
— Так почему нельзя отследить Алексин айфон? Я думал, для владельцев айфонов есть способы найти потерянный телефон.
— Нам нужен ее логин и пароль. А я так подозреваю, что паролями она с папочкой не делится.
— А ты не можешь его взломать, или как там это делается?
— На это нужно время. А если и получится, вряд ли нам это что-то даст: она должна активировать на своем телефоне поиск MobileMe, а я сомневаюсь, что она это сделала. Самый быстрый способ — попросить телефонную компанию, чтобы отследила телефон по своим каналам.
