— Это правда? — спросил Мейсон.
Она кивнула.
Мейсон и Дрейк переглянулись. Дрейк вынул из кармана записную книжку.
— Ну что ж, миссис Уорфилд, это совсем другое дело. Я не думаю, что вы должны отвечать за своего мужа, что бы он ни натворил.
Взгляд его сохранял, однако, прежнюю недоверчивость.
Дрейк протянул ей пятьдесят долларов.
— Место, о котором я говорил, освободится на этой неделе. Это аванс за две недели вперед.
— Ваш муж не тот Уорфилд, который попался в Сан-Франциско на подделке часов? Это было в газетах,— внезапно спросил адвокат.
— Я не знаю. Он ничего не сообщал мне. Только в одном письме написал, что у него неприятности и что я должна пересылать деньги через одного из его друзей. Он дал мне адрес этого друга .в Сан-Франциско. Его фамилия Спинней.*
Миссис Уорфилд раскрыла сумочку и, продолжая тихонько вздыхать, достала пудреницу.
— Видите ли,— осторожно продолжал Мейсон,— я по профессии адвокат и, может быть, смогу быть полезен в этом деле.
Незаметно под столом он раскрыл бумажник, достал фото Жюля Хоумена и быстро положил его на стол.
— Это ваш муж?
Хоумен был снят в окружении нескольких известных киноартистов. Под снимком, взятым, по-видимому, из журнала, была подпись: «Известный продюсер обсуждает сценарий с участниками будущего фильма».
Мейсон закрыл фотографию рукой так, чтобы женщина могла видеть только лицо Хоумена.
— О, это так любезно с вашей стороны,— начала миссис Уорфилд.— Я уверена, что он не...— Она замолчала на полуслове.
— Это он? — повторил вопрос Мейсон.
— Я никогда не видела этого человека.
Адвокат пристально посмотрел на женщину. Лицо ее было совершенно спокойно. В левой руке пудреница, правой она в течение нескольких секунд держала фотографию, затем протянула ее Мейсону.
— Может быть, это Спинней?
— Я ни разу не видела мистера Спиннея.
— Но ваш муж писал вам о нем?
— Да. Мервин писал, что я могу положиться на этого человека. Я написала ему и спросила, в какой тюрьме мой муж. Он ответил, что где-то в Калифорнии. Тогда я запросила тюрьмы Польсона и Сан-Квентина, но письма вернулись обратно.
Больше Мейсон и Дрейк не расспрашивали ее. Во время обеда разговор шел о будущей работе миссис Уорфилд. Мейсон предложил ей переночевать в отеле «Гейтвью», а на следующий день подыскать комнату. Она охотно согласилась, и после обеда оба проводили ее в отель и помогли снять удобный номер.
— Когда найдете комнату,— сказал Дрейк,— напишите мне и сообщите свой адрес. Я немедленно вызову вас, как только вакансия освободится.
Она протянула ему руку.
— Весьма благодарна вам, мистер Дрейк!
— Пустяки,— ответил он, отводя глаза.
Они пожелали ей спокойной ночи и вышли на улицу.
—- Не очень-то приятное положение,— проворчал Дрейк.
— Мы действуем для ее же блага,— сухо возразил Мейсон.
— А как насчет работы?
— Плати ей пока жалованье. Пусть отдохнет немного. Это ей не повредит.
— И долго ты собираешься оплачивать расходы по ее содержанию?
— Пока не найду ей работу.
Лицо Дрейка выразило облегчение.
-— А я уж думал, ты решил обеспечить ее до самой смерти.
— Пол, она не лжет насчет этого фото?
— Да нет. Не похоже.
— Странно,— задумчиво сказал Мейсон.— Все нити ведут к Хоумену. Вспомни, как неожиданно управляющий кафе отказался дать ей работу. Тут явно чувствуется чье-то вмешательство. Кафе «Риджлей» — модный бар, там бывают все видные киноактеры и продюсеры. Если вдруг один из таких постоянных клиентов скажет, что... Одним словом, ты понимаешь.
— А что, если ее муж действительно в тюрьме?
— Но ведь она уже запрашивала Польсон и Сан-Квентин. Нет, Пол, дело далеко не так просто. Лично я представляю себе все происшедшее так. Этот Уорфилд как-то выбился в люди. Он начал зарабатывать большие деньги. Может быть, познакомился с какой-нибудь красивой женщиной, увлекся ею и решил жениться на ней и развестись с первой женой. Но не стал прямо требовать развода во избежание скандала. Итак, теперь это важная птица, но прошлое, о котором он не может никому рассказать, мешает ему, тянет его назад. Тут он и выдумал эту историю с тюрьмой. Пытается помешать жене приехать в Калифорнию и, чтобы вернее преуспеть в этом, заставляет ее высылать ему каждый заработанный грош.
— Но ведь это же подлость! — воскликнул Дрейк.
— А он и есть подлец.
— Но почему ты думаешь, что именно Хоумен ее муж?
— Спинней — только посредник. Это некто, на кого муж этой женщины может целиком положиться. Он приезжает в Саи-Франциско, получает там почту и в случае необходимости связывается по телефону с мужем.
— Звучит логично. Пожалуй, Уорфилд — это действительно Хоумен. Правда, остается еще его младший брат, который живет вместе с ним. Но у него полное алиби на весь день, когда все произошло.
— Все-таки не мешает заняться им,— заметил Мейсон. Расскажи мне о нем.
— Его зовут Орас. Он на семь или восемь лет моложе брата. Увлекается рыбной ловлей и игрой в гольф. Весьма приятный молодой человек.
— Работает?
— Как все в Голливуде,— усмехнулся Дрейк.— Старший брат без конца пытается пристроить его куда-нибудь, но он нигде долго не задерживается. У Жюля есть яхта, верховая лошадь, он член нескольких гольф-клубов. И в основном всеми этими удовольствиями пользуется его младший брат.
— Подожди минуту,— прервал его Мейсон.— Ты сказал, что Орас не был в Голливуде в день катастрофы.
— Он отплыл в этот день на яхте на рыбную ловлю.
— Он может быть Спиннеем.
— Весьма вероятно.
— Или Орас — муж, которого мы ищем, а Жюль выгораживает его.
Дрейк нахмурился.
— Об этом я не подумал. Но Жюль занятой человек, а его братец просто бездельник. У него больше времени на такие проделки.
— Меня сбивает с толку то, как она отнеслась к этой фотографии,— сказал Мейсон.— Ты уверен, что это фото Хоумена?
— Абсолютно. Я говорил с ним. Это его фото.
— Оставим это пока. Я был вчера у Стефании Клэр. Пришлось сказать ей, что дело довольно серьезное.
— Перепугалась?
— Она не из таких. Думаю, мне самому нужно будет повидаться с Хоуменом, Дрейк.
— Его трудно застать вечером.
— Боюсь, нам будет так же трудно застать его и днем. Где он живет?
— Вилла в Беверли Хиллз.
— Телефон?
Пол вынул из кармана записную книжку и протянул ее Мейсону. Тот записал номер.
— И с этим голливудским магнатом ведет приватные разговоры мистер Спинней, обитатель жалкого пансиона?!
— Он вовсе не магнат, Перри. Просто бедный невольник, работающий за какие-то три тысячи в неделю. Кроме того, не забывай о налогах.
Мейсон усмехнулся.
— Забавно будет поболтать с ним.
— Много не вытянешь,— предупредил Дрейк.— Этот тип не очень-то разговорчив.
— Если я не ошибаюсь, Пол, этого человека преследует самое страшное привидение — его собственное прошлое. В таких обстоятельствах, если подойти к делу умеючи, можно узнать все, тем более что я отнюдь не собираюсь щадить нервы мистера Жюля Керна Хоумена.
Уличные фонари освещали фасад белой виллы в испанском стиле. Красная черепичная крыша казалась почти черной. Маленький филиппинец в белой куртке распахнул дверь.
— Я звонил мистеру Хоумену,— начал Мейсон,— я...
— Да, мистер Мейсон,— ответил бой.— Сюда, пожалуйста.
Вслед за мальчиком Мейсон прошел через ряд больших, хорошо обставленных комнат в студию хозяина, окна которой выходили в небольшой дворик — патио. Хоумен сидел за письменным столом, уставившись в отпечатанную на машинке рукопись, испещренную карандашными пометками. Он взглянул на Мейсона и сделал нетерпеливое движение рукой с зажатым карандашом.
— Садитесь. Только ничего не говорите, пожалуйста!
Мейсон остановился перед столом, с интересом рассматривая хозяина. Затем спокойно опустился в глубокое мягкое кресло, продолжая наблюдать за Хоуменом, как охотник за добычей.
Шторы были подняты, и в окна можно было видеть весь дворик с пальмами й фонтаном. Позади фонтана виднелся небольшой бассейн для плавания. Дом производил впечатление, и этого нельзя было отрицать. Он и был рассчитан явно на то, чтобы вызывать восхищение. Несомненно, его строил мастер своего дела, и строил для того, кто способен оценить такую работу по достоинству.
Хоумен склонился над рукописью в позе человека, всецело поглощенного своими делами. На Мейсона не обращал ни малейшего внимания.
Внезапно он поднял голову.
— Я только закончу эту сцену и буду к вашим услугам.— Голос был лишен каких бы то ни было эмоций.
Хоумен обладал довольно внушительной внешностью. Правда, общее впечатление несколько нарушалось небольшой лысиной, которую он, впрочем, и не пытался скрывать. На носу красовались очки в черепаховой оправе. Глаза за стеклами очков были пристально устремлены на рукопись.
Вдруг он стал писать, заполняя поля неразборчивыми строчками. Писал он очень быстро — казалось, рука не поспевает за ходом мысли. Потом так же неожиданно отбросил карандаш и поднял на Мейсона глаза странного красновато-коричневого оттенка.
