Конечно, я подумала о Казе. О моем несчастном брате, который всю жизнь считал себя неудачником и изгоем только потому, что не обрел собственного запаха и права называть себя альфой. Теперь получалось, что это не он был ошибкой природы, а я — во мне продолжилось «проклятие Зверя», а его оно уже не затронуло. Возможно, если бы он узнал об этом, если бы понял, что все эти годы зря изводил себя чувством неполноценности, то вся его жизнь бы переменилась. Он бы сумел взглянуть на себя иначе — как и на весь мир вокруг. Если бы все узнали, что это не люди должны называться не-бестиями, а мы — нелюдями, если бы на Церковь больше не смотрели как на единственную надежду и спасителей, позволяя им вмешиваться в дела правосудия, разрушать семьи, осуждать невинных и творить многие другие ужасные вещи, о которых я только слышала, если бы, поняв, что причина не в омегах, на них перестали бы с юности давить, требуя немедленно выходить замуж и рожать, не переставая, если бы все то, во что мы верили и на чем строили свои жизни, переменилось, то…
Что бы произошло с нашим миром тогда?
— Йон, — тихо прошептала я, чувствуя, что у меня от всего этого начинает нестерпимо кружиться голова.
— Думаю, вам лучше немного передохнуть, — с беспокойством отметил Меркурио. — Гвин, я отведу их в жилой отсек, ладно? Сейчас часов пять утра, ребятам надо поспать. Это была… очень длинная ночь.
— Да, ты прав, — согласилась омега. — Продолжим этот разговор завтра, хорошо?
Я чувствовала, что Йон не высказал и половины того, что собирался, но, видя, в каком я состоянии — а у меня и правда внутри буквально не осталось ни капельки свободного места от всего этого, — просто кивнул и позволил нашему провожатому снова увести нас за собой.
— Я хочу дать им выбор, — негромко проговорила Гвин, прежде чем мы покинули ее кабинет. — Я никого не заставляю верить нам, даже вас двоих. Но я хочу, чтобы вы сами выбрали, за кем следовать и что считать правдой. Ты говоришь, Йон, что у меня нет доказательств. Тогда задай себе вопрос — а какие доказательства дали вам они? Чем их история лучше нашей за исключением того, что ее ты слышал с самого детства по десять раз на дню? Правда не в фактах, она в головах. Подумай об этом.
— Подумаю, — кивнул он, обняв меня за плечи и прижав к себе крепче. — Уж не сомневайся.
Мне кажется, я снова увидела легкую, но все такую же холодную улыбку на ее губах, прежде чем нас снова разделила тяжелая металлическая дверь.
Следуя за Меркурио, который с поражающей воображение легкостью ориентировался в путанице подземного лабиринта, мы довольно скоро оказались в жилом отсеке — очередном длинном коридоре, по обеим сторонам которого выстроился довольно плотный ряд закрытых дверей. По пути наш провожатый объяснил, что каждой паре выделяется отдельная комната — так же, как и подросшему ребенку после того, как у него появляется свой запах.
— Значит, это правда? — сделала нехитрый вывод я. — У пары носителей дети всегда рождаются бестиями?
— Насколько мне известно, — подумав, подтвердил Меркурио. — Я полагаю, что это из-за того, что мы ближе всего к… источнику проклятия, назовем это так. Мы плотнее связаны с его магией, чем обычные пары.
— Думаешь, Церковь бы это остановило? — тихо спросила я у Йона чуть позже. — Если бы они узнали, что никакого Великого Зверя, что даровал им свою силу, никогда не было и…
— Ну, формально Великим Зверем в этой легенде выступает проклятый король, — развел руками мой альфа, и по выражению его лица и интонациям я сразу поняла, что он по-прежнему глубоко скептически относится к тому, что услышал. — А вообще я почти уверен, что на данном этапе такие мелочи бы никого не смутили. Дело не в правде, Хана, а в том, что кому выгоднее. Неужели ты действительно думаешь, что Церковь, осознав, что была не права, откажется от своей власти над умами своей паствы и скромно отойдет в сторону, позволив ученым восстановить историческую справедливость?
— Нет, я… наверное, так не думаю, — со вздохом вынуждена была признать я.
Меркурио тактично не стал вмешиваться в наш разговор, хотя, не сомневаюсь, прекрасно его слышал, и я была ему за это благодарна. Если бы он сейчас кинулся переубеждать Йона, когда тот был в таком состоянии, дело бы в лучшем случае закончилось ссорой, в худшем — могло дойти до драки. Мой альфа умел быть раздражающе упрямым в том, что считал правильным, не допуская даже мысли, что ошибается или что мир сложнее, чем ему кажется. Мне ли было этого не знать. Хотя, с другой стороны, я также знала и то, что он слушает и слышит собеседника и способен принять чужую точку зрения или даже изменить собственную — но далеко не так быстро, как того бы иногда хотелось.
— Можете сегодня переночевать тут, — произнес Меркурио, остановившись возле одной из запертых дверей, которая, на первый взгляд, ничем не отличалась от прочих. Открыв ее своим ключом, он впустил нас внутрь. — Мы недавно делали генеральную уборку, так что все должно быть в порядке. Свежее белье в стенном шкафу, кровать в вашем распоряжении, туалет и раковина вон за той дверцей, душ общий на несколько комнат, но вряд ли он вам понадобится, так что… Утром, как проснетесь, найдите меня, дальше решим, что с вами делать.
Мы с Йоном вошли в выделенную для нас комнату, и у меня неприятно засосало под ложечкой. Условия тут были, прямо скажем, спартанские — даже на фоне той комнаты в Доме, где я жила в прошлом ноябре. Полутораспальная кровать, на которой едва можно было разместиться вдвоем, металлические стол и табурет, стенной шкаф, чьи дверцы были почти неотличимы от дверей туалета по соседству, и крошечное прямоугольное зеркало в углу. Может быть, конечно, все дело было в отсутствии окон, но я почувствовала, что от тесноты сдавливающего меня со всех сторон пространства мне становится буквально нечем дышать. Сложно было поверить, что кто-то по своей воле согласился бы жить в таком месте день за днем, вовсе не поднимаясь на поверхность. В ту минуту я впервые усомнилась в своих первых радужных впечатлениях от Общества и его членов. Может быть, Йон был прав, и у этих ребят больше общего с сектой, чем с потенциальными спасителями мира. Впрочем, после стольких новостей и событий, в шестом часу утра, я уже не могла рассуждать здраво.
— Могу представить каково вам, — сочувственно проговорил Меркурио, все еще стоявший в дверях. — Такие новости, они… все ставят с ног на голову, да? Мне повезло, что я с самого начала знал правду. А вот Лотос тоже сперва не хотела верить, говорила, что я сумасшедший и что на полном серьезе допускать, что кто-то мог переписать историю целого мира в своих целях, это форменный бред. Но с правдой есть одна такая штука — как бы ты ее ни отрицал, как бы она ни была тебе неприятна или непонятна, она не изменится только в угоду твоим желаниям. Никто не ждет, что вы за пару часов откажетесь от того, во что верили всю жизнь. Просто… постарайтесь переварить то, что услышали. Для начала это уже неплохо.
