Мы заснули в обнимку, хотя кроме слюнявых поцелуев между нами ничего не было. Полина напилась до бесчувствия. Я, признаться, выглядел не лучше.
Я проснулся по обыкновению в шесть и, быстро смекнув что к чему, тихонько встал и оделся. Потом огляделся по сторонам.
Одежда Полины валялась на полу. Я поднял кружевные трусики и аккуратно положил на кресло возле зеркала. Платье повесил в шкаф. Сполоснул в ванной бокалы. Пустые бутылки завернул в махровое полотенце. Избавлюсь где-нибудь в лесу.
Я подошел к окну и отогнул уголок шторы. Дождь. Это значит, что лодыри секьюрити сидят в будках. А если и ходят по дорожкам, то в своих капюшонах черта с два они меня услышат.
Я проник в кабинет и осторожно прикрыл за собой дверцу шкафа. Дверь на балкон была открыта. У меня по спине забегали мурашки.
Я увидел, как Лев расхаживает по крытой галерее внизу — с балкона его кабинета туда спускалась винтовая лестница. Потом я обратил внимание, что дверь кабинета закрыта неплотно.
Едва я успел проникнуть в свою комнату и, сорвав одежду, быстро скользнуть под одеяло, как услышал громкий стук в дверь. Она тут же открылась. Лев шагнул к кровати и сдернул с меня одеяло.
— Спишь, лодырь. Я уже полчаса как приехал. — Он принюхался. — Лакали за ужином шампанское?
— Да. Решил устроить проверку?
— Много чести. Тебе прежде всего. Генерал пригласил на холостяцкий ужин, потом парились в баньке. Я заехал за кое-какими бумагами.
— Мне одеться?
— Ты останешься. Она как, не очень переживает?
Его лицо приняло озабоченное выражение.
— Она очень скрытная, — уклончиво ответил я. — И непредсказуемая.
— Ты прав. Увы, мне пора. — Он нехотя встал. — Не давай ей много шампанского, ладно? — сказал он уже на пороге. — До завтра.
Я накрылся с головой одеялом и заснул облегченным сном грешника, успевшего купить индульгенцию до наступления Апокалипсиса.
— Поговорить нужно.
Я послушно встал с кресла и направился за ним в третий салон. Там, как мне удалось выяснить, не было этих зловредных «жучков».
— Пора покупать собственный самолет, — сказал я, развалившись на диване с сигаретой в руке.
— Не люблю выпендреж. Чем плох этот?
— Сменится власть — отнимут.
Лев усмехнулся и надел темные очки. В них он здорово смахивал на киношного мафиози.
— Власть сменится, люди останутся. Я, как ты знаешь, вне политики.
— Это тоже политика. Это…
— Хватит изображать из себя Караулова.
Я замолчал и отвернулся к окну. Через два с половиной часа мы должны были сесть во Владивостоке. Я чувствовал, как Лев ощупывает меня взглядом по частям. Именно чувствовал — у меня никудышное боковое зрение.
— Я хочу, чтоб ты женился.
— Что еще?
— Повторяю: хочу, чтоб ты женился.
— Это приказ?
— Ты свободный человек, Метис.
— Приятно слышать. От тебя тем более.
Лев щелкнул пальцами, и стюардесса принесла коньяк для него и сухой мартини для меня.
— Перед тобой откроются перспективы. Я позабочусь об этом.
— Не хочу работать в охране президента.
Лев сделал глоток коньяка и по-отечески снисходительно похлопал меня по плечу.
— Молодо-зелено. Из перекати-поля, как ты знаешь, даже настоящего костра не разведешь.
— И как скоро я должен превратиться в топливо для камина?
— Это уже серьезней. Чем скорей, тем лучше. У тебя есть девушка?
Я усмехнулся, окинув мысленным взором свои случайные и полуслучайные связи минувших лет. Смазливые мордашки, длинные ноги, красивое белье… Что еще?
— Я не хотел бы жениться на девственнице.
— Тебя никто не заставляет. Есть тут у меня на примете одна дама…
— У нас с тобой всегда были разные вкусы.
— Пожалуй. Но со стороны оно бывает видней. Тем более, я как никто другой желаю тебе добра.
— Искренне тронут.
Я приложил руку к груди и залпом допил свой мартини.
— Она приходится мне родственницей.
— Бабушкой, что ли?
Лев с трудом удержал улыбку. Марина говорила, он часто пересказывает за столом мои хохмы, и они дружно смеются.
— Татьяна твоя ровесница или годика на два моложе. Замужем не была, детей не имеет, образование высшее.
— Надеюсь, с пятым пунктом тоже все в порядке? — в тон ему спросил я.
— Можешь не сомневаться.
— Когда свадьба?
— Это зависит только от тебя. Дом в Кисляковском, как тебе известно, начнут заселять через три недели.
— Там уже все распределено.
— Ошибаешься. Президентский фонд не трогают до последнего.
— Понятно. Я бы хотел с отдельной спальней.
Лев обнял меня за плечи, наклонился к уху.
— Ты мне нужен, Метис. Очень нужен. Ты нашел к ней ключик. Она стала такой… ласковой и в то же время снисходительной. Еще две недели назад я и представить себе не мог, что смогу рассказать ей про сына, про Маришу. Теперь она сама про них расспрашивает. И я не чувствую в ее голосе ни ревности, ни злости.
— Решил меня отблагодарить? Надеюсь, у моей будущей жены есть дом во Флориде или на худой конец в Испании?
— Будет. Все будет. Все зависит только от тебя. Между прочим, я не собираюсь настаивать на кандидатуре моей родственницы. Если у тебя есть кто-то на примете, я не буду вставлять палки в колеса.
— Подумаю.
— Как долго?
— Это зависит от того… Нет, это ни от чего не зависит. Правда, я бы не отказался узнать, что за всем этим стоит.
Лев снова щелкнул пальцами, и стюардесса принесла нам то же самое. Только теперь это была двойная доза.
— Сделка, — сказал Лев, как только она ушла. — Между двумя старыми добрыми друзьями. Надеюсь, ты еще не вычеркнул меня из списка своих верных друзей?
— Допустим.
— Допустим, вы с женой поселяетесь в «Лесной розе». Вам отводят отдельные апартаменты, вас обеспечивают полным пансионом. До Москвы на машине сорок минут. В вашем распоряжении персональный шофер.
— Понятно. И овцы сыты, и волки целы.
— Я мог бы поселить тебя одного, но…
— Там даже в сортире камера.
— Не в этом дело. — Лев с брезгливым видом сосал кусочек лимона. — Мне нужно, чтоб было ощущение семьи. У Лины никогда не было настоящей семьи.
— Она может не ужиться с моей супругой. Ты что, потребуешь в таком случае развода?
— Да, — на полном серьезе изрек Лев. — Послушай, мне пришла в голову идея: мы познакомим их заранее.
— Я в тебе разочаровался. — Я отодвинул от себя недопитый бокал с мартини и отвернулся к окну. — Вот если бы ты сказал, что прежде чем кого-то мне подсунуть, ты проведешь с ней ночку-другую в постели, я бы оценил твою дружбу. А так — прости, но я обиделся.
Лев что-то соображал. Я знал, он порой злился на меня за мое словоблудие, хотя, думаю, больше из зависти. Когда-то мне завидовал весь факультет, а там были еще те Цицероны.
— Ты ей пока ничего не говори, — сказал Лев. — Может, она на самом деле будет против. Да и эта Татьяна, как мне кажется, мегеристая баба. А твоя как, не очень вредная?
Я расхохотался. Лев смотрел на меня с удивлением. Потом заулыбался сам.
— Ладно, не будем с этим делом спешить. Но дело в том, что я обещал показать Марише Италию.
— Когда?
— В конце августа. Всего две недели. У меня язык не поворачивается сказать Лине правду. Тем более, что…
— …В сентябре вы едете в круиз.
— Да. — Он снял свои мафиозные очки и взял меня за руку. — Тебе придется пожить в «Лесной розе». Иначе Лина соскучится. К тому же оттуда и позвонить будет непросто. Ну и как?
— Ничего не поделаешь — работа. — Я вздохнул. — Там по крайней мере есть с кем сразиться в бильярд?
— Спасибо. — У Льва растроганно поблескивали глаза. — Ты настоящий друг.
— Нравится?
У Полины были длинные прямые волосы удивительного пепельного оттенка, в которые она воткнула несколько мелких белых розочек. Сиреневое платье — Лев отвалил за него почти тысячу баксов — было его прощальным подарком.
— Очень. — Я даже зажмурил глаза. — Он так просил, чтоб ты прошлась в нем по подиуму. Думаю, ты первая женщина, у которой хватило ума сказать Льву «нет».
Она рассмеялась и присела в реверансе, обнажив загорелую ногу. Дело в том, что платье выбирал я. Думаю, Лев и не подозревал об этом глубоком разрезе сбоку.
— Он бы не разрешил мне носить его. — Полина подмигнула. — У тебя замечательный вкус.
— Нас увековечили для потомков. — Я махнул рукой в сторону дома. — От объектива не скроешь ничего.
— Он не увидит эту пленку до отъезда. А потом мне хоть трава не расти. — Полина скинула туфли и закружилась по траве. — Буду танцевать и веселиться ночи напролет. — Она подскочила и положила руки мне на плечи. — Ты хорошо танцуешь, Голубой Метис?
Я сделал шаг назад и обернулся. К тому времени я знал, где спрятаны камеры. Соответственно знал и те места, которые оказались за пределом съемочной площадки. Электронщики, оборудовавшие «Лесную розу», были либо недалекими ребятами, либо отнеслись к этому делу халатно.
Я пошел по тропинке вправо. Там, за голубыми елками, была круглая площадка. Полина засмеялась и, подхватив обеими руками подол платья, бросилась туда вприпрыжку, в два счета обогнав меня.
— Предпочитаю рок-н-ролл, но могу сделать исключение. Для красивой девушки. — Я обнял ее за талию и слегка прижал к себе. — Аргентинское танго.
Она чудесно пела. Танцевала еще лучше. Я на ходу скинул туфли. Очень жаль, что наш танец не запечатлелся на пленку для потомков.
— Ты чудо, — прошептала Полина и, покачнувшись, увлекла меня за собой в заросли флоксов. — Ой, мое парижское платье!.. Как ты думаешь, его можно стирать?
— И гладить тоже. — Я уперся руками в землю и посмотрел ей в глаза. И в ту же секунду вскочил на ноги.
— Ты куда?
— Предлагаю глотнуть холодного пива.
Она томно потянулась, потом быстро встала и крепко прижалась ко мне сзади.
— Погоди минутку…
Ее сердце билось где-то на уровне моего пояса. Очень сильно билось. Еще бы — мы танцевали минут пятнадцать без передышки.
— У меня в Москве невеста, — сказал я.
— Она не увидит. — Полина вдруг резко толкнула меня в спину обеими руками, и я чуть было не пропахал носом. — У тебя на самом деле есть невеста?
Она стояла, уперев руки в бока, и смотрела на меня в упор. Меня неприятно поразило выражение ее лица — оно было хищным и каким-то надменным.
— Это голубая мечта нашего общего друга. Я привык выдавать его желания за действительность.
— Макс хочет женить тебя? — Она тряхнула волосами и, взяв меня под руку, увлекла в сторону беседки: — Зачем, интересно, ему это нужно?
— Завидует моей свободе.
— Я тоже завидую. — Она на какую-то долю секунды прижалась щекой к моему плечу. — Как ты думаешь, Макс часто вспоминает обо мне?
— Утром и вечером, а еще во время ланча и файв о’клока. Да, я забыл: он пообещал думать о тебе, когда будет писать доклад для своего шефа.
— Он сейчас не пишет никаких докладов, — сказала она и жадно припала к запотевшей кружке с пивом.
— Хочешь сказать, Сундук будет импровизировать?
Она подняла глаза от кружки. Они были темные и очень грустные.
— Как ты думаешь, если бы я была женой Макса, он бы завел любовницу? — спросила она слишком серьезным тоном.
Я пожал плечами. Я искренне не знал ответа на ее вопрос.
— А ты?
Это прозвучало не менее серьезно.
— Не люблю спать на двух перинах. Помню, бабушка говорила, что мужчина, который спит в слишком мягкой постели, рано становится импотентом.
Полина вскочила с табуретки, чмокнула меня в щеку и тут же вернулась на место.
— Я не поеду без тебя в этот круиз. Я уже сказала об этом Максу.
— Он проглотил?
Она кивнула.
— Ничего себе. Так можно и безработным остаться.
— Он тобой ужасно дорожит. — Полина поставила пустую кружку на стойку и глянула на меня в упор. — Только честно: ты спал с его Мариной?
— Даже если бы я этого захотел, у меня бы… ничего не получилось от страха.
— А если захочешь со мной? Получится?
В беседке, насколько я знал, «жучков» не было. Правда, в зарослях неподалеку болтались секьюрити с радиотелефонами.
— Нет, — сказал я, затравленно озираясь. — Не захочу.
— Почему?
— Не в моих это правилах — заниматься сексом на рабочем месте.
— А если это не секс, а…
Лев оказался прав — мне на самом деле пора жениться. Сейчас на горизонте возникла бы моя милая супружница и прочитала мораль на тему моего безнравственного поведения. Уж лучше добровольно сдаться в плен какой-нибудь сварливой бабенке, чем очутиться во власти…
Я разбежался и, как был, в шортах и в майке, нырнул в бассейн. Мне, как и Льву, нравятся бассейны с прохладной водой.
— За руль сядешь ты.
Лев загорел и словно покрылся матовым блеском. Рядом с ним я чувствовал себя бледной поганкой.
Мне нравилось водить его «мерс». Тем более, что мы оба любим космические скорости.
Они привезли с собой кучу кофров. Хорошо, я догадался встретить Льва на двух машинах.
— Куда? — поинтересовался я, нахально обгоняя гаишника в «девятке».
— Отвезем Маришу домой, потом в офис.
— Ясно.
— Ты сказал по телефону, есть срочные депеши.
— Да.
Я видел в зеркальце расплывшееся лицо Марины. Три года назад она была клевой бабенкой. Роскошь и безделье далеко не всем на пользу.
Впрочем, вполне возможно, что во мне еще не умер люмпен.
— Хорошо отдохнули? — спросил я, обращаясь в Марининому отражению.
Ответил Лев:
— Скукотища. Рим похож на гигантскую толкучку. Но магазины там суперклассные. Правда, Мариша?
Она ответила кивком и сдавленным вздохом. Мне показалось, Марина чем-то расстроена. Кардинально, а не по какому-то пустяку.
— Откуда депеши? — Лев повернул голову в мою сторону. — Небось, из Нового света?
— Именно.
Я ни разу не был в офисе в его отсутствие. И по телефону с ним не разговаривал.
— Боюсь, придется заняться этим с места в карьер. У них сейчас сколько времени?
— Семь утра. Они начинают в десять.
— Чертовы капиталисты. — Он повернул голову в сторону Марины: — Ужинать не жди. Вообще я бы тебе советовал переночевать у родителей. Утром заберу вас вместе с Вовкой.
— Но я хотела…
— Я сам проветрю квартиру. Там наверняка душно. В Москве, как ты знаешь, жаркое лето.
— Ты когда за нами приедешь?
Лев с полминуты изучал циферблат своих новых «своч».
— В девять тридцать. В десять тридцать совещание. Давай на Ленинский, — распорядился он и откинулся на подголовник кресла.
Он пробыл наверху не больше пяти минут. Сказал, усаживаясь на место:
— Едем в «Лесную розу». Я и представить себе не мог, что буду так скучать по Лине. Надеюсь, у вас там все в порядке?
— Да, — сказал я, выруливая на «кирпич». Люблю умышленно нарушать правила.
— Может, соизволишь сообщить подробности?
— Мы по тебе скучали.
— Она не догадалась, что я был на отдыхе?
— Догадалась. Сразу же.
— Сомневаюсь. Я сказал ей, что еду в Бразилию и Аргентину по делам. — Лев беспокойно заерзал на сиденье. — Правда, там сейчас сезон ливней и вряд ли можно так загореть, но Лина наверняка не знает об этом.
— Выкрутишься как-нибудь.
— Что значит — выкрутишься? Я привез ей целый чемодан подарков.
— Их выбирала Марина?
— В общем да. — Он достал сигарету, хотя в машине обычно не курил. — Я ничего не понимаю в этих чертовых размерах. Я сказал, это для племянниц.
Я представил двух Львовых племянниц и невольно улыбнулся. Я знал, Марина не ладит с семейством старшей сестры Льва. Догадываюсь, каким дерьмом она набила чемодан. Он по своему обыкновению угадал мои мысли.
— Она только размеры уточняла. Все выбирал я.
— Понятно.
Ливень застал нас на выезде из Москвы. Он был такой сильный, что пришлось сбавить скорость.
— Лина меня не ждет, — сказал Лев, закуривая новую сигарету. — Сегодня среда.
Я молча кивнул.
— Ну и как вы проводили время?
— Без особых происшествий. Я научил ее играть в бильярд.
— Молодец.
— Так прямо и спроси: сексом занимались?
— Ну, ну. — Лев загасил в пепельнице недокуренную сигарету. — Честно говоря, я соскучился по твоим штучкам. Мариша правильно выразилась — ты вроде соуса для спагетти, то бишь для нашей безвкусной жизни. В Италии бедняки и те едят спагетти с соусом.
— Ты растолстел на этих спагетти.
— Это точно. — От втянул живот. — Придется поворочать железо. Между прочим, я бы не стал возражать, если бы вы с Линой занялись сексом.
— Мог бы сказать это до отъезда. Мы целых две недели потеряли.
— Наверстаете. — Лев достал из кармана жвачку и засунул мне в рот дольку. Он давно так не делал — с тех пор как мы учились в институте. В ту пору Лев здорово от меня зависел. Почти по всем предметам. — Мариша думала, это будет вроде медового месяца, а у меня как назло с сексом туговато стало. То ли еда там слишком сытная, то ли выпивал много. Наверное заметил — недовольна она, хоть и оделась с ног до головы. Пускай заведет любовника.
Я глянул на Льва с нескрываемым любопытством.
— Чего пялишься? Знаю: она еще молодая и горячая. А я для нее уже сгорел. Зачем бабу мучить?
— Потрясающее человеколюбие.
— Всего лишь житейская мудрость. Если она каждый раз будет меня с кислой физиономией встречать, а по ночам будить и сопли проливать, это уже не семейная жизнь, а кромешный ад. Согласен, жена — собственность мужа. Но своей собственностью можно по разному распорядиться. Конечно, сейчас столько всяких болезней ходит, но она у меня умница — как-никак медучилище закончила. Нажми-ка на газ.
Я подчинился, хотя стрелка спидометра уже лежала за отметкой «120».
— Но семью я сохраню во что бы то ни стало. Уж больно Вовик хорош. — Лев потянулся было за сигаретой, но передумал. — Я его обязательно до дела доведу. В однобоких семьях дети уродами вырастают. Физическими и моральными.
— Ты без отца рос, — напомнил я.
— И чего хорошего? Если бы не Афган, так бы и остался шпаной из арбатской подворотни.
Я прикусил язык. На эту тему со Львом спорить бесполезно. Что касается меня, война до сих пор снится мне в кошмарных снах.
— Вот и приехали. — Лев на ходу открыл дверцу и резво взбежал по лестнице.
Я не спеша отогнал машину в гараж, достал из кейса зонтик. Мне вдруг захотелось прогуляться. Мне всегда нравился запах мокрой сосновой хвои.
Я углубился в чащу. К тому времени я уже прекрасно ориентировался в местности и знал лазы в проволочной сетке-ограде. Их было два. Они были отлично замаскированы и вели в самый настоящий дремучий лес. Однажды мы с Полиной чуть в нем не заблудились.
