Эдикт Франциска I (1539 г.) окончательно завершил развитие системы королевского розыскного процесса во Франции, пришедшего на смену процессу обвинительному. Уголовный процесс делился на «ординарный» и «экстраординарный». Обязательным условием последнего было широкое применение жестоких пыток к обвиняемому. Однако нередко мучительные пытки к обвиняемому, не признающему себя виновным, применялись и в ординарном процессе. В литературе описан случай, имевший место в XIV в. в Форезе (Франция), когда пытка с целью вырвать признание была применена к дворянину Марку де Буази, обвинявшемуся в убийстве своего дяди. Несмотря на то, что процесс являлся ординарным, обвиняемого пытали во время допроса. Не выдержав мучений, он скончался, причем у него оказался сломан спинной хребет и вырвана рука. Можно представить, насколько бесчеловечны были пытки экстраординарного процесса, который распространялся на рецидивистов и разных преступников, объединенных в шайки.
К середине XVI в. в целом закончилось формирование теории легальных доказательств розыскного процесса. Большое внимание уделяется получению доброкачественных свидетельских показаний. Не признаются в качестве свидетелей дети до 14 лет, безумные, глухонемые от рождения и «бесчестные» люди. К последним относятся лица, ранее судимые, ведущие аморальный образ жизни и занимающиеся «бесчестной» профессией. Не достаточно полноценными (вызывающими сомнения в их правдивости) считались показания женщин (церковный суд, в отличие от светского, вообще не допускал женщин к свидетельству), слуг, дающих показания в отношении своих господ, и родственников — в отношении своих близких, соучастников преступления — в отношении друг друга. Правда, применительно к государственным преступлениям показания всех лиц, принимались к сведению судом.
Кроме того, королевский прокурор во Франции имел право выдвинуть против обвиняемого показания людей «бесчестных» после применения к ним пытки. Естественна, что в результате пытки нередко в совершении преступления оговаривались невиновные люди.
Теория легальных доказательств считала достаточными уликами совершения обвиняемым преступления наличие против него не менее двух свидетельских показаний. Официально не придавалось значения высказыванию допрашиваемым догадок, мнений, предположений. Наличие в показаниях существенных противоречий расценивалось как признак лживости. Если показания взаимно опровергали друг друга, они отбрасывались.
Самым ценным доказательством виновности обвиняемого по — прежнему считалось признание им своей вины. Эффективным средством получения признания продолжали оставаться пытки.
Развитие розыскного процесса в России имело мало отличий от его становления в странах Западной Европы, Царский судебник 1550 г. и Соборное Уложение 1649 г. также уделяют большое внимание свидетельским показаниям. Придается значение производству «повальных обысков», то есть массовому допросу свидетелей из числа окружения обвиняемого. Для получения показаний от обвиняемого применяются «расспросы», очные ставки, пытки.
Признание обвиняемого также признается основным доказательством его вины. Указание об этом содержится в «Воинском уставе» Петра 1 (1716 г.). Приложение к уставу — «Краткое изображение процессов» содержит описание «расспроса с пристрастием, то есть допроса с применением пыток.
Пытки, как средство получения правдивых показаний, описывались И. Т. Посошковым в его известном произведении «О скудости и богатстве», где, кстати, уделялось внимание разоблачению показаний лжесвидетелей посредством их детализации; в справке Тайной розыскных дел канцелярии «Обряд како обвиняемый пытается», представленной Екатерине II в 1762 г., и других документах того времени.
Абсурдность использования пыток для установления истины в судопроизводстве понимали передовые умы рассматриваемой эпохи. Не остался безучастным к этому вопросу и гениальный русский поэт А. С. Пушкин. Он писал: «Думали, что собственное признание преступника необходимо было для его полного обличия, — мысль не только необоснованная, но даже и совершенно противная здравому юридическому смыслу: ибо если отрицание подсудимого не приемлется в доказательстве его невиновности, то признание его и того менее должно быть доказательством его виновности».
Официально пытка, как средство получения признания обвиняемого, была отменена в России в 1801 г. (в Пруссии — в 1756 г., в Австрии — в 1776 г., в Баварии — в 1806 г.), однако как метод полицейского допроса она и в дальнейшем использовалась достаточно широко. Забегая несколько вперед, сошлемся на статью В. И. Ленина «Бей, но не до смерти», в которой он писал: «Противозаконное и дикое битье в полиции происходит в Российской империи — без преувеличения можно сказать — ежечасно. А до суда доходит оно в совершенно исключительных и крайне редких случаях. Это нисколько не удивительно, ибо преступником является та самая полиция, которой вверено в России раскрытие преступлений»[7].
