— Больше будет, Илья Семенович, — подбадривал Толмачев Берестнева и стучал себе ребром ладони ниже затылка. — Продразверстка вот где сидит у мужиков. Без нашей указки начинают вспарывать животы продотрядникам, а за это Советы не жалуют. Куда таким мужичкам деваться? Только к нам. Вот подсоберется больше — так тряхнем, что…
Говоря это, Толмачев верил, что придет время — тряхнут.
А силы действительно зрели. Земля Урала и Сибири не остыла от прокатившегося по ней огненного вала гражданской войны, подспудно шаяли еще угли под пеплом, раздувались остатками разбитых колчаковцев. Эсеровско-кулацкие мятежи под демагогическим лозунгом «Советы без коммунистов!», охватившие всю европейскую часть России и часть Урала и Западной Сибири, унесли еще тысячи жизней.
Толмачев не стал откладывать свою встречу с главарем соседней банды Мугайским до поры, когда установятся дороги. Ночью, увязая в ноздреватых, подточенных весенним теплом сугробах, пробрался он в лесничество тридцатидвухлетнего брата своего Александра Толмачева. Тот снарядил ему розвальни, дал в провожатые одиннадцатилетнего сына.
— Если наскочишь на кого из краснюков, прячься где-нито в кустах, а Ильюшка отбрешется. Тятька, мол, в Топорково послал, — растолковывал он брату.
Отряд Афанасия Мугайского обосновался на берегу реки Вязовки в охотничьих избушках. Афанасий — высокий, с пегой щетиной на длинном лице — встретил Толмачева с нескрываемой радостью. Выходит, не врал полковник Казагранди, что не одни мужики взялись за топоры и берданки. Вон уже боевые офицеры прибывают к ним на помощь.
О совместной борьбе договорились сразу. Бить продотрядников, сжигать комбеды, грабить ссыпные пункты, всячески препятствовать объявленной мобилизации в Красную Армию.
Таким образом у Советской власти появилась новая проблема — борьба с дезертирством. Парни глухих деревень, запуганные кулачеством и духовенством, уходили в леса, пополняли ряды бандитских шаек.
В тот период и родились новые органы Советской власти — комиссии по борьбе с дезертирством. Они вели широкую пропагандистскую работу, а когда вынуждала обстановка, вместе с подразделениями ВЧК, милиции и Красной Армии брались за оружие.
Толмачев и Мугайский договорились слияние отрядов провести, как только подсохнут дороги, улучшится связь с деревнями, снабжение продовольствием, а пока решили действовать самостоятельно, в зависимости от обстановки.
Как они действовали, рассказывает вот этот документ — докладная записка старшего милиционера Г. Беленкова:
«Я, старший милиционер Топорковской волости, откомандировал трех милиционеров: Санина Гавриила, Михайлова Петра и Кислицина Константина, и с ними откомандировано три продармейца, которые находились на ссыпном пункте 19 апреля. Убиты 20 апреля в 12 верстах между деревень Кыскиной и Комельской в логу. 26 апреля туда поехал представитель из губернии товарищ Клементьев Михаил Иванович, который проводил собрание, и тоже убит…»
В этой же архивной папке другой документ, но датирован он не апрелем, а двумя месяцами позже — июлем 1920 года: рапорт начальника Алапаевской уездной милиции Аркадия Кононова. Он как бы дополнял то, о чем сообщала газета «Уральский рабочий» 28 июля 1920 года.
«Около городского дома РКП собралось 2500 человек… В 5 часов 30 минут 9 июля трупы (Рудаковых. — А. Т.) были направлены на братскую могилу для погребения…
На братской могиле много говорило ораторов (Из других источников известно, что выступали коммунисты Алапаевска Постников, Просолупов, Балакин, Подкорытов. — А. Т.), сделаны ружейные залпы. Арестованные мною бандиты стояли у гробов Рудаковых лицом к толпе».
К рапорту приложена фотография. Правда, она сделана не у братской могилы, а в лесу, на месте убийства. Останки Рудаковых убраны в обитые кумачом гробы. Гроб Евгения Ивановича Рудакова покоится на шестах, которые держат люди в шинелях, шесты с гробом Клавдии Николаевны в руках женщин, головы которых покрыты белыми косынками с красным крестом. Позади — скопление крестьян, от престарелых до мальчишек четырнадцати-пятнадцати лет. Над головами процессии натянутые на древки полотнища с лозунгами: «Да здравствует Советская Федеративная республика!», «Да здравствует Третий Интернационал!»
