И никогда еще в нашей жизни красивое книжное выражение «скрыться в тумане» не казалось таким реальным и совершенно буквальным! Радостным, наконец! Мы, как заправские не знаю кто – не злодеи же, дружащие всю жизнь с туманами, – скрылись в тумане и у стены леса перевели дух. Я на минутку рюкзак скинул, чтобы спокойно отдышаться.
Загривок не было видно! На радостях мы подняли правые руки и хлопнули ими друг друга в ладоши…
Но вдруг…
…вдруг не было ничего видно, а стало! Какая-то точка, как бы катящаяся к нам по полю, появилась со стороны Загривок. Точка быстро выросла в бесформенный рыжий комок… Испугаться мы этого НКО, неопознанного катящегося объекта, не успели.
– Валтик, ты чего? – выдохнули мы, как всегда, хором.
Да, это был кот Валтасар собственной персоной!
В те минуты мы были слишком на взводе, чтобы приглядываться к коту. Мы не замечали, что смотрит он теперь на нас во все глаза, а не в один, уцелевший в жестокой битве при курятнике с ястребом-перепелятником. Во все свои теперь разноцветные глаза!
– Валтик, тебе с нами нельзя. Нас плохие инопланетяне похищать будут, – переведя дух, предупредила кота Санька и повернулась ко мне: – Чего это он?
Ответ у меня уже был готов:
– Да все просто! Заметил, что двуногие с рюкзаком в лес. Значит, у них будет пикник. Значит, у них будет жратва.
– Давай ему сейчас колбасы дадим, – предложила сердобольная Санька и добавила уже почти по делу: – Может, отстанет.
У нас было, кроме прочей консервной провизии, всего два бутерброда с докторской колбасой. Мне стало жалко, и я сказал:
– Да ну его! Он и так всеми откормленный. Вон жирняга какой! Худеть пора!
– Я свой отдам, – сообщила Санька.
Я не стал противиться, это было бесполезно, и молча наблюдал, как Санька копается во внутренностях рюкзака. Но когда сестренка обезколбасила свой бутерброд и оставила себе два сиротливых куска хлеба, не выдержал и обратился к Валтасару:
– Ну, если ты нас после этого сдашь, так и знай: вообще на участок не пустим… Страшную котоловку сделаем. Огромную. С приманкой в виде мыши!
Валтасар только ухом повел, уже уплетая колбасу.
Тут только Санька заметила что-то неладное с котом, вернее:
– Что это у него с глазом? Новый, что ли, вырос? Эй, Валтик, покажи!
Но кот жевал колбасу, опустив голову и как будто не слыша.
В биологии я чуток разбирался… и уже успел закрыть рюкзак и устроить его на своих трудовых плечах:
– Он не ящерица и не тритон, у кошек утраченные органы не регенерируют, – авторитетно сообщил я и стал подгонять сестру: – Ну, хватит, закрывай свой Фонд помощи жирным котам… а то солнце поднимется – и туман уйдет… Всем Загривкам, как облупленные, откроемся.
И Санька, не став изучать странный глазной феномен кота Валтасара, молча пошла за мной в сумрачный и сырой лес.
Мы накануне отлично запомнили путь к удобной бреши в ограде «Сигнала», сразу вышли к ней, но тут опять случилась небольшая заминка с удивлением и легким ужасом: яркого платка-шарфика, который Санька не пожалела оставить в качестве ориентира, на ветке не оказалось. Пропал!
– Ой! – сказала Санька. – Тут кто-то был!
– Грибник, наверно, – предположил я, переждав, пока что-то пугливое не скроется в тумане моей души. – Может, в Загривки принесет… Начнет спрашивать, кто посеял. – И сообразил с воодушевлением: – Так даже лучше! Усилит слух о нашем похищении.
– Жалко, – шмыгнула носом Санька. – Нас же дома не будет.
– Ты сама вчера говорила, что он старый и его не жалко, – заметил я, опять забыв, что у женщин не то что день на день, а минута на минуту не приходится.
– А теперь жалко, – напомнила мне об этом сестренка. – Может, поищем? Может, его ветром сдуло… Я слабый узел сделала.
Чуял я, что сестренка намеренно затягивает тему.
– А еще белка унесла или леший – в подарок своей кикиморе. Искать до завтра будем. Все, кранты твоему платку! – постановил я. – Пошли!
И добавил мотивации:
– Я Артурчику намекну: он тебе новый подарит, брендовый. Он могет.
Практически я повесил морковку перед носом Саньки… такую, знаете ли, известную морковку, самоудаляющуюся от носа в прекрасную даль. Сработало моментально!
– Пошли! Чего стоишь? – тотчас стала командиром Санька… и через пару шагов бросила через плечо: – Сделаешь, что сейчас пообещал, так я тебе Траву сама приведу на свидание. Спорим?
– Это ты сама с собой спорить собираешься… – злорадно заметил я.
Зеленый молодняк, успевший вырасти здесь на когда-то распаханной следовой полосе у капитальной ограды – секретный поселок как-никак, – почти заменил одряхлевшие и павшие бетонные плиты. Стоял так плотно, что мы с трудом пробирались, раздвигая кусты и сплоченные деревца. Оцарапались, еще сильнее вымокли и, наконец, вывалились на открытое пространство.
Правда, назвать его открытым можно было лишь условно. На площади перед двумя жилыми корпусами и клубом между ними туман стоял даже гуще, чем на поле.
И этот туман уже не показался нам приветливым союзником. Он как будто излучал дух опасности… неведомой угрозы.
Сюда же, на эту площадь, метрах в ста от нас, вело прямиком от Платонова через мост и через ворота «Сигнала» двухрядное шоссе, тоже заброшенное и уже археологически растрескавшееся… Но идти внаглую по шоссе мы, конечно, не решились бы… А если бы решились, то картина запущенности, наверно, не предстала бы перед нами столь внезапно и столь пугающе – в духе глобального постапокалипсиса… Пугающе, несмотря на то, что здесь мы бывали не раз – но только не в тумане и не перед баснословным похищением.
