Там ему сразу бросились в глаза осколки аквариума на полу. Вода давно высохла, возле двери, словно кем-то собранные, валялись косячком скрюченные, потемневшие аквариумные рыбки. Рядом лежала поварёшка, касавшаяся своей ручкой тряпки, которой Мария обычно протирала стол. Постель мальчишек была смята, как после сна.

Егерь вопросительно обернулся на сотрудника. Тот провёл жестом руки от постели к аквариуму.

— Всё, скорее всего, произошло рано утром. Или аквариум разбит во время схватки с кем-то, или именно его падение по непонятным нам причинам и привлекло внимание Марии, находившейся на кухне. Возможно, он упал и сам после всего, что здесь произошло. Его могли сдвинуть на край тумбочки. Но последнее спорно. Рыбки не могли сами собраться на полу вместе. Хотя не исключено, что их выловили ещё из целого аквариума.

— Только не Мария, и не пацаны! — опроверг его Николай. — Это были члены их семьи, они даже дали им всем имена.

— Тогда остаются лишь первые два варианта. Значит, вы ничего подозрительного не заметили? — сотрудник окинул взглядом комнату.

— Да нет, всё, как будто, на месте, — сказал егерь, и наклонился, чтобы поднять с пола поварёшку и тряпку, настолько они нарушали ту Гармонию, которую он привык видеть в доме аккуратной Марии.

Сотрудник его остановил.

— Пока не нужно ничего трогать. Пусть всё останется так, как есть. Скорее всего, нам ещё придётся сюда вернуться.

Николай выпрямился.

— Едем! — сказал сотрудник и пошёл наружу.

В сенях он вынул из кармана фонарик и подал егерю.

— Оставлять второй раз — плохая примета…

На крыльце их уже ждали.

— Ничего нового?.. — спросил майор, посмотрев на егеря.

Тот отрицательно помотал головой.

Майор снял фуражку, провёл рукой по её околышу, оглядывая дом и двор, потом аккуратно надел фуражку себе на голову.

— Закрывайте! — скомандовал он.

Сотрудники разбрелись по двору, послышалось хлопанье ставень. Входную дверь закрыли и повесили на неё большой амбарный замок.

— А скотина-то как? — запоздало вспомнил Николай.

— Накормлена скотина, накормлена, — стоявший рядом парень лет двадцати пяти с большим фотоаппаратом на груди насмешливо смотрел на егеря. — Проспал ты всё, отец. Пойдём в машину. До вечера она дотерпит, а там деревенские с ней как-нибудь разберутся. Под твоим чутким руководством, — он взял Николая за рукав.

Они залезли в микроавтобус. Там уже сидел проводник с ищейкой. Овчарка лежала на полу, высунув розовый язык, и поглядывала на лайку, забившуюся в угол. Та уже немного оправилась от испуга и лишь изредка вздрагивала от звуков снаружи, прядая ушами.

Егерь сел рядом с ней. Она жалобно заскулила, подползла к нему, и положила морду на пыльный сапог Николая, глядя на него красными трагическими глазами.

— Ничего, ничего… — ласково потрепал он её рукой по загривку. — Самое страшное уже позади…

Он выглянул наружу.

Все уже вышли за ограду и теперь двое закрывали ворота. Потом служивые люди стали рассаживаться по машинам.

Майор заглянул в микроавтобус.

— Николай Иванович, скотину мы накормили с запасом, так что часов семь — восемь она потерпит. Вы сейчас поедете с нами в деревню, мы там закончим все свои дела, а потом вы можете сюда вернуться. Скотину, видимо, придётся перевести к людям. Оставите её пока у себя или передайте кому-нибудь на временное хранение.

Егерь уловил в голосе майора озабоченность.

— А Мария-то, что, сама не сможет позаботиться о них? — с тревогой спросил он.

Майор отвёл в сторону усталые глаза.

— С Марией пока плохо, — глухо сказал он. — Мы привезли с собой опытного врача, и высадили его в деревне вместе с несколькими сотрудниками. Два часа назад они по рации передали мне результаты её обследования.

Он снова посмотрел егерю в глаза.

— Ничего утешительного, Николай Иванович. Мария пока невменяема и полностью парализована. Она не реагирует ни на звук, ни на свет, ни на боль. Врач сказал, что несколько дней её вообще не стоит трогать. Через неделю проведут повторный осмотр и решат, что делать с ней дальше. Возможно, потом её увезут в городской стационар, а пока ей нужен только покой и хороший уход. В вашей больнице для неё всё это сделают.

Майор кашлянул, захлопнул дверцу микроавтобуса и пошёл в свой ГАЗ — ик. Машины тронулись.

До самой деревни егерь не проронил ни слова. Он сидел, нахохлившись, и глядел в окно. Соседи пытались заводить с ним дорожные разговоры, но потом оставили его в покое.

В деревне они сразу поехали к больнице.

Возле больничной ограды собралась приличная толпа из местных, хотя было ещё только шесть часов утра. Все стояли молча и смотрели на прибывшие машины.

Когда егерь выбрался из микроавтобуса, люди зашевелились, по толпе прошёл ропот, и она расступилась, пропуская приехавших к калитке.

— Как там, Николай?.. — услышал егерь испуганный женский голос.

Он молча пожал плечами, горестно махнул рукой, и пошёл через больничный двор.

В больнице собрался уже весь её медперсонал, во флигеле сидели двое незнакомых егерю мужчин. Приоткрыв дверь платы, он увидел хмурого седовласого старика в очках, закостенело сидевшего на табуретке возле кровати Марии и проделывавшего пальцами какие-то манипуляции с руками и лицом женщины.