— Как только эксперты прибудут, — сказал я полковнику Кенту, — попросите их уделить особое внимание черному пятну на ее правой ступне. Я хочу знать, что это такое.
Кент кивнул, возможно, подумав при этом: «И что эти парни из СКР хотят казаться умнее других?» Впрочем, не исключено, что он был бы прав: пятно не играло тут особой роли.
— Я также попрошу вас прочесать окружающую местность на расстоянии, скажем, в двести метров от трупа, исключая, конечно, пятидесятиметровую зону, непосредственно примыкающую к месту убийства. Пусть ваши люди подберут все посторонние предметы: окурки, пуговицы, бумажки, бутылки и тому подобное, отмечая места находок. Договорились?
— Можете не волноваться, все будет сделано, — заверил меня Кент. — Но сдается мне, что этот парень не оставил следов. Скорее всего, он приехал и уехал на машине, как и жертва.
— Согласен с вами, но ведь нам нужно собрать материалы по делу.
— Нам нужно прикрыть собственные задницы.
— Верно. Так что будем действовать по инструкции, — сказал я, зная по опыту, что так надежнее и в некоторых случаях даже вернее. Но к этому делу я не собирался подходить формально, напротив, я твердо намеревался докопаться до истины, не оглядываясь на возможное противодействие важных персон: пусть писают кипятком, мне наплевать.
— Мне нужно ознакомиться с личным делом капитана Кэмпбелл и ее медицинской карточкой, — продолжал я. — Попрошу вас опечатать эти документы и до обеда представить их мне в вашем офисе.
— О’кей.
— И попрошу вас также выделить мне кабинет и помощника.
— Вам понадобится один стол или два?
— Полагаю, что два, — покосился я на Синтию. — Но я пока еще не решил этого окончательно.
— Послушайте, Пол, бросьте темнить! Вы намерены заниматься этим делом?
— Это зависит от того, как решат в Фоллс-Черч. О’кей, постарайтесь до десяти утра не ставить в известность офицера пресс-службы. Отправьте двоих своих парней в служебный кабинет капитана Кэмпбелл, пусть вынесут из него ее письменный стол, всю обстановку и личные вещи и поставят в участок на хранение. И пусть сержант Сент-Джон и рядовая Роббинс дождутся меня в помещении военной полиции: мне нужно с ними побеседовать. И еще одна просьба, полковник: вам придется выполнить свой печальный долг и нанести визит генералу Кэмпбеллу и его супруге. Возьмите с собой капеллана и врача на случай, если кому-то потребуется успокаивающее и срочная помощь. И не допускайте их на место происшествия, им не нужно видеть труп. О’кей?
— Боже правый, — тяжело вздохнул полковник Кент.
— Аминь. Кроме того, прикажите своим сотрудникам держать все в строгом секрете, а судмедэкспертам дайте образцы всех отпечатков пальцев и ног сотрудников военной полиции, включая вас, по долгу службы находящихся на месте преступления.
— Правильно мыслите.
— И еще: опечатайте все сортиры и не позволяйте никому туда заходить, даже экспертам, пока я сам не осмотрю их.
— Договорились.
Я подошел к Синтии, укладывающей вещи убитой обратно в сумочку с помощью носового платка.
— Есть что-нибудь интересное?
— Ничего особенного: бумажник, деньги, ключи, счет из ресторана офицерского клуба, где она ужинала вчера вечером. Она съела салат, курицу, выпила вина и кофе. Мы с ней, похоже, были там в одно время.
— Так вы знакомы? — спросил подошедший к нам полковник Кент. — Выпиваете вместе?
— Нет, мы были в баре каждый сам по себе, — ответил я. — У нас лишь шапочное знакомство. А где жила убитая? — спросил я у Синтии.
— Вне гарнизона, к сожалению: Виктори-Гарденс, это по Виктори-драйв в Мидленде, в сорок пятом блоке жилого комплекса.
— Я позвоню начальнику мидлендской полиции Ярдли, он получит ордер и встретит нас там, — сказал Кент.
— Нет, Билл, не нужно привлекать посторонних лиц.
— Но вы не имеете права обыскивать жилище убитой без специального разрешения гражданских властей, — возразил Кент. — Мидленд не в нашей юрисдикции.
— Я поведу машину, — сказала Синтия, протягивая мне связку ключей из сумочки Энн Кэмпбелл.
— Вы не имеете права! — повторил Кент, нахмурившись.
Отделив от связки ключи от машины убитой, я вручил их полковнику со словами:
— Выясните, где ее машина, и наложите на нее арест.
Я направился к «мустангу» Синтии, продолжая на ходу:
— Вам лучше остаться здесь, полковник Кент, и следить за развитием событий на месте. В своем рапорте можете отметить, что я намеревался направиться в полицию Мидленда. Ответственность за все свои поступки я возьму на себя.
— Пол, вы не знаете Ярдли, — сказал Кент. — Этот красношеий сукин сын такого не потерпит. Он задаст вам перцу.
— Ему придется сперва дождаться своей очереди, — парировал я. — Не ему одному захочется добраться до моей задницы. Послушайте, Билл, мне важно первому осмотреть жилище Кэмпбелл. Возможно, придется изъять кое-что, бросающее тень на ее репутацию, репутацию ее семьи, друзей и армии в целом. Вы согласны? А уже потом мы дадим порыться там вашему Ярдли. О’кей?
Кент, кажется, правильно понял меня, кивнув в знак согласия.
Когда мы с Синтией уселись на передние сиденья ее машины, я сказал Кенту:
— Скорее всего, я вам позвоню оттуда.
Синтия тронула «мустанг» с места, развернулась, и мы понеслись по пустынному шоссе, быстро набирая скорость.
— Мне как-то не по себе, — первой нарушила затянувшееся молчание Синтия.
— Паршивое дельце, — согласился я.
— Отвратительное, — покосилась она на меня. — Или ты уже привык к подобным случаям?
— Слава Богу, нет, — сказал я. — Мне доводилось расследовать не так уж много подобных дел.
— Думаю, я смогу быть тебе полезной, — с тяжелым вздохом проговорила Синтия. — Но не хотелось бы тебя стеснять.
— Нет проблем, — откликнулся я. — Но с нами всегда будет Брюссель.
— Что?!
— Столица Бельгии. — Вот дрянь!
Мы помолчали, потом Синтия спросила:
— Почему?
— Почему Брюссель столица Бельгии? Или почему он будет с нами?
— Нет, Пол, почему ее убили?
Я в этот момент думал не об убийстве, а о нашем с Синтией романе в Брюсселе.
— Ну, возможные мотивы убийства перечислены в инструкции: корысть, месть, ревность, желание скрыть другое преступление, избежать унижения или позора, а также маниакальное стремление убивать, — с неохотой ответил я.
— А в данном случае? Как ты считаешь?
— Если убийству предшествует изнасилование, это обычно объясняется желанием отомстить, или ревностью, или стремлением затруднить опознание насильника. Она могла его знать, или же впоследствии опознать, если на нем не было маски. Но, с другой стороны, — подумав, добавил я, — данный случай смахивает на убийство на сексуальной почве, совершенное садистом-маньяком, извращенцем, получающим сексуальное удовлетворение от убийства как такового, так что ему даже не обязательно было вводить ей во влагалище свой пенис. Но определенно судить мы пока не можем.
Синтия кивнула, но ничего не сказала.
— А что ты думаешь? — спросил ее я.
Она ответила не сразу.
— Совершенно очевидно, что убийство было заранее подготовлено, — наконец произнесла она. — Преступник запасся палаточными колышками, веревкой и инструментом для забивания колышков в землю. У него также должно было иметься оружие для запугивания жертвы, которая тоже была вооружена.
— Продолжай, я слушаю.
— Преступник напал на жертву внезапно, заставил ее отбросить в сторону пистолет, раздеться почти догола и вывел ее на стрельбище.
— Хорошо. Только не очень все это увязывается с ее характером. Она была не из податливых.
— Для меня это тоже остается загадкой. Возможно, преступников было двое, — сказала Синтия. — И они не обязательно были мужского пола, во всяком случае, мы не можем этого утверждать, пока нет результатов лабораторных исследований.
— О’кей, — согласился я, несколько уязвленный тем, что сам не подумал об этом. — Но почему отсутствуют следы борьбы?
— Не знаю, — покачала головой Синтия. — Обычно без применения силы не обходится. Тем не менее след от шнура тоже кое о чем говорит. По дружбе такое не делается.
— Не спорю, — согласился я. — Но и особой ненависти этот малый к ней не испытывал.
— И любви тоже, — усмехнулась Синтия.
— А вот об этом-то как раз можно поспорить, — сказал я.
— Послушай, ведь ты дока в подобных делах. А не доводилось ли тебе раньше сталкиваться с похожими преступлениями?
— Данный случай напоминает мне так называемые организованные изнасилования, — подумав, ответила Синтия. — Совершенно очевидно, что преступление было запланировано и подготовлено. Остается лишь уточнить, знал ли насильник жертву и выследил ее специально или случайно напал на нее в процессе «свободного поиска».
