— Ёханый бабай, — мрачно пробурчал в паузе Моня. — Меня это всё достаёт! Фашистские хари подкармливают нас своими дебильными европейскими купюрами. — Схватил евро и порвал на мелкие кусочки.
— Ты ещё съешь её, — критически сказал Седой.
— Я их заставлю её съесть, — ответил Моня. И вообще…
— Стой-стой, Саша, — решительно схватил Седой за руку Моню, собирающегося сорвать усы и покинуть «трубу». — Ты забыл, что есть такое слово — дисциплина. Ты что, хочешь, чтобы и дальше негры трахали наших баб? Хочешь? Ты скажи, я тебя пойму. Чего молчишь? Так вот и молчи. Нам дали задание. Провалит его любой болван, а выполнить — это посложней. Ты что, думаешь только стрелять из пулемёта? Нет, дорогой, халява не пройдёт. Бери в руки балалайку — это посерьезней, чем пулемёт.
Они снова забренчали заунывную мелодию. Подошел старый дед, весь заросший седой щетиной и в вылинявшей фуфайке. Стал, прищурившись слушать. В паузе сказал:
— Э-э-э… Братки… А чтось вы такое гарное граете? Кх-кх-кх, — закашлялся.
— Полонез Огинского, — пробурчал Моня, исполнявший произведение, которое сдавал на экзамене в музыкальной школе.
— Гарно, гарно… Кхм… кх… кх… Очень гарно. Прям за душу берёт. А можно трошки щё? А?
Моня, вздохнув, исполнил полонез ещё раз.
— Дякую, дякую… Спасибо, братки… — Дед раскурил самокрутку и пустил клуб дыма. Невероятный запах распространился вокруг.
— Господи, дед, что это ты куришь? — замахал рукой перед лицом Моня.
— Грибы, сынок.
— Чего?
— Грибы, грибы. Сушеные. Очень, знаешь ли, хорошая штука. Акх… кх… кх… Меня, — сплюнул, — Карлуха научил.
— Какой Карлуха?
— Друг мой. Нерусский правда. Фамилия у него странная — Каштановая Роща.
— Каштановая Роща?
— Да, вот такой фамилий был у него. Кхм… кх… кх… Хочешь курнуть?
— Да уж, спасибо.
— Ну, как хочешь. А Карлуха любил. Накурится, бывало, грибов и начинает мне рассказывать сказки. Хороший был парень. Помер уже. Перекурил. Кхм… кх… кх…
Дед бросил в урну самокрутку и медленными шагами пошел дальше.
Музыканты продолжали свою работу. В стороне от них, метрах в десяти, стоял пожилой мужчина и продавал значки «Украина+НАТО=любовь». Из его старой, потрёпанной сумки выглядывал объектив видеокамеры, которая записывала выступление струнного дуэта. Ещё пять человек, в разных точках «трубы», контролировали концерт Седого и Мони. Это были люди полковника Дубины. Ждали Ликвидатора. После покушения он на связь не вышел. Дубина сбросил на его e-mail предложение о встрече, которая и должна была состояться, если бы не вмешательство итальянцев. Ликвидатор ответил. Теперь он должен был, по плану, подойти к Седому и передать свой «паспорт» — подтверждение того, что он действительно Ликвидатор, а не подставной агент ЦРУ в Интернете. «Паспорт» представлял собой одну из половинок разорванной на две части купюры в сто советских рублей. Вторая половина была у Дубины. После этого подтверждения можно было спокойно общаться.
К музыкантам подошла крупная женщина в полутёмных очках.
— Скаажите, паажалуйста, а вы можете исполнить «Мурку»?
— Тьфу ты, — тихонько под нос чертыхнулся Моня.
— Сударыня! Естественно! — галантно ответил кавалер Седой. — Для вас — что угодно. — И запел: «В тёмном переулке, где гуляли урки…» Минут пять кривлялся Седой, вошедший в роль и тарахтел на балалайке Моня. Дама аплодировала обоим, кинула в шляпу купюру в пятьдесят гривен, помахала рукой и скрылась в потоке людей.
— Пятьдесят гривен? — удивился Моня. — За «Мурку»? Подруга, наверное, была на «зоне».
— Мда… — удивлённо сказал Седой. Мы тут ещё и заработаем. — Пять-шесть «мурок» — и день прожит не даром.
— Да, Вова! И можно пойти в «Экспресс».
— Забудь, «Экспресс».
— Да знаю, — печально вздохнул Моня.
Подошли двое американских сержантов. Седой невозмутимо глядел на них. Моня с бешенством во взгляде отвернулся и стал настраивать балалайку.
— Э-э-э… — начал один из американцев. Ви можеть знать? Дьюк! Дьюк Эльингтон. Йес?
— Йес, — ответил Седой и продолжал слушать.
— Сыграть Дьюк Эльингтон?
— Йес. Фифти долларс.
Моня поднял голову и посмотрел на Седого, топорща свои приклеенные усы. Американцы вытащили бумажку в пятьдесят долларов.
— Саша, помогай, — сказал Седой, ударил по струнам и запел «Караван»: Па-а-а… Паба-па-бапа-па-паба…
За три минуты заработали пятьдесят долларов.
— Чёрт, — сказал Моня. — Я не думал, что это такое выгодное дело. Давай бабки подсчитаем, а?
— Успеешь, ещё не вечер, — ответил лидер-гитарист.
За следующий час заработали ещё около ста гривен.
— Волна какая-то пошла, — сказал Моня.
— Эта волна называется вечернее пиво. Уже вечер, все поддатые. И здесь, в «трубе», кстати, крутится только народ с «бабками». Остальные не могут заплатить за метро, не то, что за «Мурку».
— Да, за такую фигню — и пятьдесят гривен. Не плохо, — сказал Моня. Купюра в пятьдесят гривен так и лежала среди мелких денег.
— Забери-ка ты её, — сказал Седой. — Не надо травмировать психику конкурентов. Вон там, в углу, бандуристы играют, так они всё время сюда ходят, чего-то вынюхивают.
Моня взял купюру и сунул в карман. Вытащил обратно.
— Слушай, Вова, здесь ещё и рубли она дала. Какие-то порванные.
Седой взял пятьдесят гривен в руки. К купюре была приклеена половинка советских ста рублей с портретом Ленина.
— Всё, Саша, — сказал Седой. Контакт состоялся. Уходим.
— Я только-только разыгрался!
— Говорю, уходим.
Музыканты вместе с инструментами исчезли в людской толпе.
— Я надеюсь, что это не игра российской СВР, генерал. Если всё соответствует действительности, то мы в полном дерьме.
— Пока всё подтверждается фактами, сэр. Факты из семи независимых источников. Все они знают как о существовании Ликвидатора, так и о существовании Объекта. На игру не тянет — слишком сложно. Похоже, что русские в самом деле, еще при Брежневе, вмонтировали где-то нейтронный боезаряд. Идея самого Брежнева, скорее всего. Он всё держал под контролем и всегда перестраховывался. И оказался прав. Возможно, такая штуковина есть и в Москве.
— А в Вашингтоне? А у нас здесь не вмонтирована такая штуковина, как вы говорите?
— Нет, здесь — вряд ли.
— Вряд ли?
— В Вашингтоне русского атомного боезаряда нет, — уверенно проговорил генерал.
— Хотел бы я вам верить, — ответил президент. — Но я не могу верить! Не имею права. Особенно сейчас. Поражение под Дубровником, в районе Киева уничтожено шестнадцать самолётов ВВС США, атака на сервер ЦРУ — не многовато ли, генерал, для такого краткого отрезка времени? Как вы считаете?
— Это результат парадигмы цивилизации.
— О! Вы ещё и философ! Парадигма! Ха-ха-ха! Настоящая парадигма всегда приходила в виде меча, а не каракулек на бумажке.
— Господин президент, времена изменились. Прошу прощения, но сейчас один год идёт за десять. В плане информативного насыщения.
— Вот так? Да? Это вы, наверное, к вопросу о пенсии? — Встал и начал ходить вдоль овала кабинета. Отпихнул ногой собаку. Сказал:
— Я понимаю, что Кеннеди было трудно, но согласитесь, его проблемы в сравнении с нашими — детские игрушки.
— Вы правы, господин президент.
— Мы даже не можем рискнуть нанести ядерный удар! Неведомо, какая у России ПРО.
— Но мы же сами вышли из договора.
— Правильно сделали. Кто и когда их придерживается? Договоры для дураков, типа Хусейна. — Помолчал. Молчал и генерал. Зазвонил телефон. Президент поднял трубку:
— Меня ни для кого нет, — и положил. Продолжил:
— Как вы считаете, являясь главой оборонного ведомства, что в данный момент необходимо предпринять в ответ на русскую экспансию?
— Вы считаете, что имеет место экспансия?
— Да, генерал, я так считаю. Ну?
— Есть план МХ.
— Вы считаете, что наступило время использовать его?
— Ммм… Да. Я так думаю.
— А ПРО? Несколько процентов русских ракет всё равно проскочит. — Президент вопросительно смотрел на собеседника, приподняв брови. Тот уверенно проговорил:
— Вы же знаете, что мы технически превосходим их. Все эти последние сплетни о новейших разработках России в области противоракетной обороны не более чем пустая болтовня продажных журналистов и телевизионных обозревателей.
— Ой, генерал, я уже не уверен. Они сбили лазером наш флаг на Луне. Это издевательство над американской демократией! Над Американской Мечтой, наконец.
— Да, да, — вяло согласился генерал. — Но сбить флаг, это ещё не сбить баллистическую ракету. Акция русских, не более чем реклама.
— Хотел бы я в это верить, — ответил президент, — но почему-то не верится. Англичанин ждёт моего стратегического решения в отношении «русского вопроса». Великобритания заранее согласна с нашей политикой, какой бы она ни была. — Помолчал. Пожевал губами. Продолжил:
— Даунинг-стрит в шоке. Выяснилось, что после Киева Ликвидатор отправится в Лондон.
— Зачем? Заметать следы? — нейтрально вопросил генерал.
— Ха, — мрачно усмехнулся президент. — Следы. В Лондоне, при помощи конспиративных связей известного Филби, в восьмидесятых годах вмонтирована сестричка Киевской бомбы. А? Как новостишка? — президент уставился широко открытыми глазами на генерала.
— Господин президент, это правда?
— Да, генерал.
— Мне показалось, что это сплетни.
— Что, про это уже говорят?
— Весь Вашингтон.
— Да? А я думал, что это сверхсекретная информация.
— Не совсем.
— Хорошо, забудем про Лондон. Вашингтон ближе. — Посмотрел в окно. — Мне нужен план МХ адаптированный к сегодняшней ситуации, включая новые технологии российской ПРО.
— Он готов.
— Да? Вы молодец. Я могу взглянуть?
— Файл -2425. Код — МХ.
Президент придвинулся к монитору, пробарабанил пальцами по клавиатуре, зашевелил мышь. Повернулся к генералу.
— Но, судя по плану, процент уничтожения наших ракет составляет цифру 92. Это не ошибка программиста?
— Нет. Перед вами реальный план, адаптированный к действительности. Но у нас есть 8 %! Это двести сорок боеголовок!
— Да у Китая больше, генерал.
— Китай не претендует на регулировщика цивилизации, сэр. Потому, что не тянет на это. 240 боеголовок — это конец России!
— Да нет, что-то мне здесь не нравится. А ответный удар? А ядерные субмарины?
— Всё в плане.
Президент опять зашевелил мышью. Кинул её в сторону. Встал. Недовольно сказал:
— Пока отложим эту тему. Я поговорю с Кремлём по телефону. Мы, вроде бы, друзья. Может, и решим вопрос.
— Надо отдать Киев.
— Что-что?
— Надо отдать Киев. Тогда всё утихнет. — Глава оборонного ведомства, нахмурившись, смотрел на президента.
— Они же сами избрали путь демократии, путь свободы. Украина выбирает западные ценности! Разве не так? Об этом все говорят и пишут.
— Вы же знаете, что это шоу.
Президент помолчал. Сказал:
— Да, это шоу. Но вся жизнь шоу!
— До того момента, пока не взлетят ракеты, — уточнил генерал. — Я вообще-то за войну, сэр. Мой прадед воевал, мой дед воевал, мой отец воевал, я воевал, но — есть разумный предел. Мы своими восемью процентами уничтожим Россию, но что останется от нас? Вы смотрели план. К чему пиррова победа? Я может не прав и готов в любую минуту подать в отставку. С русскими надо разговаривать, сэр. Вы же из семьи Кеннеди! Ваш двоюродный дед умел с ними говорить, хотя и поплатился за это головой.
Президент молчал. Устало ответил:
— Вы правы, генерал. — И закурил сигару, глядя в окно на ночной Вашингтон. — Они, конечно, медведи, но выбора у нас нет. Вы правильно сказали. Я не буду Пирром. — Пустил кольцо дыма. — И… Разберитесь там с этим Ликвидатором. ФБР и ЦРУ в вашем подчинении. Насколько я знаю, код бомбы имеет только он. Все остальные уже в могиле. Так отправьте туда и его, а бомба пусть лежит для грядущих археологических открытий.