В одну из этих школ попал и солдатский сын Иван Ползунов. Но окончить курс ему не пришлось.
С 14 лет, прямо со школьной скамьи, он с головой окунулся в работу самого крупного в то время, самого передового в мире екатеринбургского металлургического завода. Это и была та настоящая школа, в которой вырос замечательный русский механик-изобретатель Иван Иванович Ползунов.
Тогдашние заводы были вроде больших, беспорядочно построенных деревень. В отдельных избах ютились разные «фабрики»: якорные (там ковали якоря), сверлильные (там сверлили пушки), рудодробильные, проволочные, точильные и много других…
На фабриках почти всю работу делали вручную. Но были там и деревянные машины, или «махины», как их тогда называли. Таких «махин» на уральских заводах было больше, чем где-либо, и заводской механик едва успевал следить за ними. В помощь ему начальство назначило Ползунова.
С утра до ночи бегал он по фабрикам, сперва на посылках да на побегушках, потом с разными, всё более сложными поручениями, внимательно приглядываясь к делу. И хотя свободного времени оставалось немного, он успевал всё-таки выбирать время для чтения. А книг на его счастье на уральских заводах было достаточно. Ещё пер вый начальник заводов, петровский сподвижник Василий Никитич Татищев, оставил там свою, огромную по тем временам, техническую библиотеку. С тех пор все новые книги по технике регулярно доставлялись на Урал.
Когда Ползунов попал на Алтай, он, обосновавшись на новом месте, по прежнему всё свободное время отдавал чтению.
Впрочем, тут, как и прежде, свободного времени было немного. Заводы работали полным ходом, без остановок. От света до света, по четырнадцати - пятнадцати часов стоял Ползунов у печей на плавильной фабрике, вечерами при свете сальной свечки в тесной конторке сверял записи и расчёты, допоздна засиживался над чертежами с циркулем и с линейкой в руках.
И всюду, где только мог, он старался облегчить труд людей, заставить машину делать ту работу, на которой прежде гнул спину человек.
Самой сложной машиной в то время были часы, самым сильным двигателем - водяное колесо. Русские механики понимали толк и в часах и в водяных устройствах. На уральских заводах им удалось сочетать силу водяного двигателя с точностью часового механизма. Огромные дубовые валы, окованные железными обручами, сцепляясь шестернями, по всем направлениям передавали силу падающей воды. Эта вода раздувала мехи, крутила станки, качала воду насосами, поднимала тяжёлые кузнечные молоты, похожие на боевые молоточки часов… Да и сами уральские фабрики, с их бесконечными валами, шестернями, цепями, балансирами и барабанами, напоминали механизмы огромных башенных часов. И люди, приезжавшие на Урал, дивились и восхищались, глядя на слаженную работу сложных заводских механизмов.
Приезжие механики старались запомнить, перенять хитрые уральские устройства, чтобы у себя на месте заставить реки трудиться так, как трудятся они на Урале.
Немало таких механизмов, знакомых ещё по Уралу, построил и Ползунов на алтайских заводах. Но он не только строил, не только повторял уже известное: он размышлял, придумывал, рассчитывал… Он 'составлял проекты и чертежи, делал опыты и модели. Знания, полученные из книг, он проверял в жизни, применял к делу, и всё сильнее и сильнее овладевала им заветная мечта.
В то время крупный завод не мог работать без реки. Но сибирские реки капризны. Скованные трескучими морозами, они отдыхают целую зиму и, набравшись сил весной, так яростно разбивают ледяные оковы, так стремительно вырываются из тесных берегов, что трудно удержать их в повиновении. Они ломают плотины, сносят постройки, заливают посёлки и за несколько часов уничтожают труды многих лет. Чтобы удержать власть над ними, приходилось строить дорогие, тяжёлые плотины, высокие валы и дамбы, способные удержать весенние ледоходы, паводки… Зимой многие заводы совсем останавливались и терпели огромные убытки. Фабрики приходилось строить не там, где лежала руда, а там, где были удобные реки. Всю работу завода приходилось подчинять реке. Вот это «водяное руководство» Ползунов и задумал ослабить.
В 1754 году ему поручили построить лесопильную мельницу. И тут, на удивление всем, вместо того чтобы строить дорогую, мощную плотину, он построил лёгкую, дешёвую, а лесопилку вместе с водяным колесом отнёс далеко в сторону. Там при любом разливе ничто не угрожало постройкам и машинам, а воду к колесу он провёл по длинному узкому каналу. Это было очень просто, но так до Ползунова ещё никто не строил, и люди, приезжавшие на Алтай, только дивились на пол-зуновскую мельницу.
