Испуганно сжалась я, расселась, осматривая свои конечности.
Шок раздирал сознание, искривляя восприятие времени.
Не знаю, сколько прошло, но внезапно (или наконец-то) вылез из застывшего рядом автомобиля водитель.
- Ты че, ох**ла?! - рявкнул на меня, гневно затрясши руками.
Обомлела я от такой наглости и грубости. Попытки сообразить, в чем моя вина.
- Х*ле творишь?! Ты че... больная... под машину кидаться?!
- Это вы - больные! Я на зеленый шла, по зебре, а ты куда топишь?! - не имея сил больше любезничать с этим быдлом, резко перешла на «ты».
И снова боль в конечностях (коленях, руках) однако, судя по всему, все обошлось без переломов.
- Да ты мне, с*ка, машину помяла! Бабла у тебя не хватит расплатиться!
- Ты совсем, ох**л что ли?! - реву в ответ с той же ненавистью и дерзостью; пытаюсь подняться, выровняться на ногах.
- Ты еще мне скажи, что я виноват! Летишь, не глядя по сторонам! Ходят, всё в телефон мордой тычут, вместо того чтоб на дорогу!
- Идиот, какой телефон?! Он вообще у меня в сумке! Что ты несешь?
- Я сейчас ментов вызову - и будешь уже им так отвечать. Сто пудово хотела на мне бабло срубить.
- Да ты - точно ненормальный, - взбешенно выпучила я глаза, взрываясь уже от шока и негодования, как эта сволочь юлит, выискивая себе оправдания.
- С*ка, ты у меня сейчас добазаришься, - резвые шаги ближе и замахнулся рукой, однако остановился, сдержался, хотя я, все же, невольно сжалась, готовясь принять удар.
- Вызывай! Вызывай ментов! Пусть заберут тебя, урода! Прав лишат и посадят!
- Ах ты, мразь! – шаг ко мне, но живо (как могу) ухожу в сторону.
- Ублюдок, только тронь меня – еще и за побои сядешь!
- Да я тебя сейчас тут в асфальт укатаю!
- Что происходит? - вдруг вмешалась женщина.
- Вали отсюда, карга, пока ноги не переломал! - тотчас рявкнул на нее.
Та испуганно дернулась в сторону, а затем, нет-нет, да оглядываясь, пошла прочь, бранясь себе под нос.
- Ну, ты... урод, - рычу.
Сама даже не знаю, как так вышло.
Рядом, недалеко гастарбайтеры красили забор. Молча, лишь иногда испуганно оглядываясь на нас, боясь большой бури и своего участия в ней.
Резвые мои шаги в их сторону, тут же хватаю одну из открытых банок с белой краской – и уверенно направляюсь к этому быдлу.
Что было духу, сил и злости, со всей дури швыряю в лобовое стекло его дорогой тачки.
Может, и треснуло то, не знаю, но смачные потеки белой жижи тотчас разлетелись, расплескались по всему, некогда до блеска намытому, налощенному черному джипу.
- С*ка, на тебе, твоя машина! Урод проклятый!
- Да я тебя, б***ь, убью просто! Ногами угандошу, раз под машиной не удавилась!
Быстрый, на сколько это было возможно, с его-то весом и поворотливостью, бег за мной. Пытаюсь улизнуть в сторону, но там - проезжая часть и можно угодить в еще большую аварию.
Пиликнул где-то сбоку автомобиль полиции. Живо обернулись.
Быстро выскочили наружу ребята. Уверенные, стремительные шаги к нам.
- Старший сержант Ильин. Что здесь происходит?!
Пыхтит, рычит, слюнями давится мой убийца, сгорая от злости, что так не вовремя те подоспели.
- Да эта тварь сначала кинулась мне под машину на красный свет, а потом нахамила и вообще разбила тачку вон той, - ткнул пальцем куда-то назад, - банкой с краской. Это, б**ь, на сотни тысяч ущерб! Она, с*ка, о чем думала? Мразь. Ш***ва конченная...
- Да врет он всё! – визжу, словно ополоумевшая. - На зеленый шла, а он топил на всю и сбил меня! Выродок!
- Спокойнее, граждане. Тише, давайте без оскорблений. Со всем сейчас разберемся...
***
Вот уже битый час сидим в отделении. И единственное, что я четко осознаю: всё идет к тому, что его сейчас отпустят, а меня заставят оплатить ему ремонт.
КАК? КА-А-АК, я вас спрашиваю, как так можно?
Голова уже просто раскалывается на части от шквала переживаний, эмоций, обиды, разочарования.
И всё больше странных мыслей о моем "знакомом" с Бальги и о его словах. Об... "крайней инстанции".
Неужто, я, и вправду,... опущусь до того, чтобы переметнуть свои упования и доверие от «действительных героев»... в сторону врагов.
- Девушка, так что с вами будем делать?
- Вы серьезно?
- Ну, вы же видите - гражданин на вас заявление написал, за причиненный материальный и моральный ущерб.
- Так и я же. Он меня сбил.
- У вас есть доказательства, свидетели?
- Ссадины, у него - вмятины.
- Я еще раз повторю, - не унимается полицейский, - у вас есть прямые доказательства, что он проехал на красный свет и сбил вас на зебре, угрожал, как вот вы здесь мне пишете, довел до отчаяния, из-за чего вы и швырнули ту банку ему в лобовое стекло? Хоть что-то... кроме ссадин?
Тяжело вздыхаю, опускаю взгляд.
- А у него есть, на видео-регистраторе, то, как вы орете на него и бросаете тяжелым предметом в его авто, нарочно причиняя вред имуществу, причем не только самим ударом, но и содержимым банки, то бишь краской.
Радостно просветлела я.
- Так регистратор! У него же должно быть, что ранее случилось, то, как он меня сбил!
Скривился молодой человек.
- Нет, запись начата с того момента, как авто остановилось и водитель вышел на проезжую часть.
Обомлела я.
- Ну,... может, у кого другого будет видео...
- У кого? - невольно перекосился его рот от раздражения.
- Не знаю, - пожала плечами. - Это же - ваша работа: опросить там людей, или еще что.
- Наша, - кивает головой. - Опросили: все как один, молчат и ничего не видели.
- Там же еще эти… гастарбайтеры работали рядом, забор красили.
Рассмеялся вдруг.
- Девушка, как вас там, - беглый взгляд по строчкам в документах. - Ангелина, вы серьезно? Ничего не понимаете? Я бы с радостью его наказал. Вот только что? - гневно стукнул пальцем в бумаги, - что я прикреплю туда? Свое мнение? Предположения? Или гадалки, экстрасенсов заключение? ЧТО? ...молчите? Вот и я не знаю, что с этим делать.
Откинулся на спинку, потянулся.
- Вы думаете, вы одна такая? - неожиданно продолжил. - Сплошь и рядом. И вроде камер наставили, и почти в каждой машине - регистратор. А толку? Большинство случаев - просто случаи, глухари. Ни свидетелей, ни доказательств. Радуйтесь, что целы. Но вот буянить, кидаться на таких подонков, а уж тем более портить их дорогие тачки - это не то, что бессмысленно, это - сверх глупо. Вы же - умный человек, с высшим образованием, он, - и вновь взгляд в написанное. - Врач. А толку? Сами себя в петлю засунули и вздернули, -тяжелый вздох. - Я не знаю, чем помочь. Думайте, как можно замирить, - пожал плечами. - Не знаю. Просите прощение, договаривайтесь как... О частичном, может, возмещении ущерба. Просите, чтоб забрал заявление в обмен на то, что и вы заберете.
- Вы сейчас серьезно? - не могу поверить своим ушам.
Скривился. Хмыкнул.
Встал из-за стола и прошелся по кабинету.
- Думайте, пока есть время. И пока он здесь. Думайте...
Тяжелые, мерзкие минуты разочарования. Обиды, перемешанной с затухающей злостью и гнилым отчаянием.
Черти что.
Отцу звонить?
ПЛАТИТЬ?
Это уже... переходит все границы.
Да и... тем более, этот урод такие суммы загибает, что любой, падкий на деньги, автомеханик отдыхает.
Нервно тереблю в руках телефон. Бегаю взглядом по списку контактов, дергая пальцем ползунок.
Еще минуты - и решаюсь. Открыть "сообщения"... и выудить оттуда номер своей «Золотой рыбки».
***
Прошло где-то около часа, как вдруг кто-то резво ворвался, без стука и приличия, в кабинет.
От увиденного обомлели полицейские. Но затем, отойдя от шока, спешно задвигались, задергались, в момент сорвались с кресел, выравниваясь по струнке, и отдали честь.
- КАКОГО ХРЕНА?! Я звоню, звоню вам - а у вас ни одна живая душа трубку не берет!
- Т-так у нас... это, - едва слышно, с опаской начал говорить молоденький оперативник, но затем вмиг заткнулся.
- ЧТО? - рявкнул тот на него.
- На той неделе номера сменили, должны были всех… известить.
- Х*ить! Везде бардак! С хрена ли мне тут звонят... уважаемые люди и говорят, что вы тут какую-то бабу прессуете?!
- Мы? - опешил участковый, округлив глаза. - Не было такого. Вот только девушка с заявлением, да мужчина с ней.
Резко обернулся в мою сторону, а затем снова на своих:
- Сотникова? Или как там ее?
- Д-да.
- Быстро отпустить, или что там...
- Но... там на нее…
- Что? - гневно рявкнул.
- Ничего.
- Вот и всё. А будут вопросы - ко мне посылай, я там быстро разберусь. Свободны.
Разворот - и шаги на выход.
Но, когда уже подался за дверь, желая переступить порог, обмер внезапно. Косой взгляд на меня:
- Мы не знакомы? - нахмурился.
Испуганно качаю (отрицательно) головой.
Хмыкнул.
Движение - и захлопнул с лязгом за собой дверь.
Выдох. Видно, как все расслабились, осели.
Молчаливый, укорительный взгляд на меня.
Быстро взял мой паспорт, закрыл и протянул в мою сторону:
- Свободны.
- А этот... и его машина?
- СВОБОДНА, я сказал! - не сдержавшись, рявкнул на меня, но тут же осекся. - Сам разберусь.
Подчинилась.
Забрала документ.
Несмелый разворот - и пошагала на выход.
... а перед глазами лицо... дяди Игоря.
Того самого взбешенного моего "заступника".
Узнала его. Еще бы... мне и не узнать... своего заклятого врага.
***
Чувствовала ли я теперь... себя в долгу перед... моей Золотой рыбкой?
Чего кривить душой? Такой уж я человек - чувствовала. И с каждым днем мне всё больше не давало это покоя.
Иногда доходило даже до нервического смеха. Теперь я в его шкуре - теперь мне бы отдать долг. Вот только, примет ли? И что это должна быть за плата?
И хоть волосы на голове рви, ничего умного так и не придумала.
Еще смущало то, что в тот день в участок сам он так и не приехал, и по телефону не звонил. Причем ни на следующий день, ни через неделю или две. И даже встреч не искал.
Мой знакомый, наверняка, считал, что долг выплачен (с его стороны), а потому можно поставить жирную точку. И, в какой-то степени, эта мысль меня грела, успокаивала, однако... тупое чувство обязанности перед ним было куда сильнее доводов, и оно пожирало меня изнутри, отметая все оправдания.
Чертовы больные тревоги, даже не помню, когда я была в последний раз такой взволнованной и удрученной чем-то происходящим со мной.
В общем, в этот раз решаюсь первой позвонить я.
- Да?
- Привет, Золотая рыбка.
(слышно, как рассмеялся)
- Привет, привет.
Невольно смеюсь и я (смущенно).
- Не поверишь, теперь меня раздирает чувство долга... за помощь.
Хохочет.
- Брось эти глупости. Это было несложно.
- Заставить полковника бегать кросс к участковому, и несложно?
- Даже так? - смеется.
- А то ты не знал?
- Да не особо как-то, в общих чертах только. Без подробностей.
- Не хочешь встретиться? - осмеливаюсь первая на главное.
Замер. Тишина в трубке.
Взволнованно вздыхаю я, чувствую, как потеют от волнения руки.
- Ну что? Че молчишь? - нервно закусила губу.
- Хочу, конечно. Хочу,... однако, дел... выше крыши, - звонко вздыхает. - Но я как освобожусь, разгребу всё тут, наберу тебя. Идет?
Выдох (мой) облегчения.
- Буду ждать.
- Ну, тогда... пока?
- Стой, - отваживаюсь на невероятное. - Если это не опасно так, по телефону... можешь сказать..., - проигран бой, не решаюсь договорить.
- Что?
Еще раз за и против - и:
- Имя. Как тебя зовут? - смущенно смеюсь. - А то я так и не знаю, как зовут мою Золотую рыбку.
Захохотал.
- Владимир. Володя... Ну, или, просто, Вова.
Обмерла я, смакуя услышанным...
- До встречи, просто... Вова.
- До встречи, Ангелина...
***
Интернатура - это не так уж просто, как кажется на первый взгляд, пусть даже и под присмотром и опекой близкого человека (названного отца). Чувство страха не покидает ни на мгновение, когда пытаешься принять то или иное решение по поводу пациента. А что... если где накосячишь? Забудешь? Попутаешь?
И, тем не менее, производишь вдох (не делая ставку на то, что тебя обязательно перепроверят и подстрахуют) - ответственно принимаешь решение, как если бы ты был настоящий, полноценный врач, и пишешь нужные назначения, шлешь на конкретные обследования и анализы, делаешь выводы и, в конце концов, лечишь... и даже правильно. Жутко звучит? Жутко, не спорю.
Стараюсь не бегать за советами к отцу, да и он особо не давит, лишь втихую, думая, что не замечаю, перепроверяет, причем временами даже мелкие, промежуточные записи. Я рада, благодарна, за всю эту его дополнительную заботу, приплюсованную к обязанностям контроля, и отдельно за ненавязчивость, но вида не подаю.
Странно всё как-то. Там, в лесу, и не то, что совсем его ("Золотую рыбку") было не жалко. Нет, однако - было проще. Видимо, адреналин в крови моей глушил сопливые эмоции, и решения принимались четко и просто. Здесь же, когда можно тысячу раз все перепроверить, оглянуться, и даже (где-то в глубине души) все же понадеется на дюжий опыт Котова, всё идет туго и нервически.
