Рано утром начался этот неравный бой. За два часа до захода солнца татары в седьмой раз кинулись в атаку. И трудно сказать, чем бы все кончилось, если бы не подоспела подмога: доскакал-таки один из казаков до подполковника Бухвостова. Подняв несколько эскадронов гусар, драгун и неполный казачий полк Уварова — всего не более пятисот человек, — прихватив с собой два единорога, пустился он выручать попавших в беду соратников. Отмахав несколько десятков верст, налетели они на увлеченную штурмом орду и стали рубить и колоть неприятеля с остервенением. Этим воспользовались осажденные. Вырвавшись из своего укрепления, обрушили они на отступающих всю силу накопившейся за день злобы. Все перемешалось в войске противника: и фронт, и тыл, и фланги…
Бухвостов — Стремоухову, 5 апреля 1774 года:
«… Сожалительно, что при отчаянном сем сражении побито несколько едисанов, по мнению бея Джан-Магомета, нам верных людей. Сия ошибка, думаю, произошла оттого, что среди самого бою видел я сам, как из едисанских аулов бегали татары в ханское войско и обратно оттуда прибегали к бею, которым ни в той, ни в другой стороне, как однозаконникам своим, не причиняли никакой обиды, а за новые вести, может быть, еще и награждали, через что казаки наши так были огорчены и отчаянны, что никого в полон к себе не брали, а кого только находили на месте сражения, всех тех и рубили до смерти; да подлинно, что трудно в баталии, а особливо между ногаями распознать приятеля с неприятелем…»{11}.
Избиение продолжалось «до самой темноты ночи», «Огорченные и отчаянные» казаки уложили на месте сражения более пятисот татар и множество раненых. Сами же потеряли убитыми восемь, да без вести пропавшими пятнадцать человек. Правда, урон в лошадях был очень велик — около шестисот голов{12}.
16 мая 1774 года «Петербургские ведомости» рассказали своим читателям о подвиге Матвея Платова. Корреспондентом правительственной газеты был «предводительствующий второй армией генерал-аншеф, князь Василий Михайлович Долгорукий». О молодом герое заговорили казаки. Он стал известен в русской армии. Узнали о нем и высокие начальники. Подвиг, совершенный им на реке Кал ал ах, был отмечен Золотой медалью с изображением императрицы и надписью на обороте:
За ревностную и усердную службу
Донского войска Полковнику
Матвею Платову{13}
«Если кому-нибудь придется быть в таком же положении, — напишет много лет спустя Денис Васильевич Давыдов, — то пусть приведет себе на память подвиг молодого Платова, и успех увенчает его оружие. Фортуна, не всегда слепая, возведет, быть может, твердого воина на ту же степень славы, на которую вознесла она и маститого героя Дона»{14}.
В мае-июне Девлет-Гирей потерпел еще несколько поражений. Между тем и Турция оказалась неспособной продолжать войну. 10 июля 1774 года был подписан мир, по которому Порта признала Кубань границей Российской империи. Опасность татарского вторжения в пределы Дона была ликвидирована. На севере, однако, набрала силу повстанческая армия Пугачева.
Походные полковники Иван и Матвей Платовы были отправлены на крестьянскую войну.
Турция не примирилась с утратой Крыма и отказалась признать Георгиевский трактат. Подстрекаемая Англией, 13 августа 1787 года она объявила войну России. На юге империи началось спешное формирование двух армий — Екатеринославской под началом князя Г. А. Потемкина-Таврического и Украинской во главе с графом П. А. Румянцевым-Задунайским: первая должна была развивать наступление вдоль западного побережья Черного моря в направлении на Очаков-Измаил, чтобы соединиться с австрийцами и выйти к Дунаю; вторая — прикрывать театр военных действий со стороны враждебной Польши. Кубанскому корпусу генерал-аншефа П. А. Теккелли-Поповича, основу которого составляли двадцать семь донских казачьих полков, предписывалось ударить через «вершины снежных гор» на Анапу, где укрылся чеченский «пророк» Мансур.
Война началась о нападения турецкого десанта на крепость Кинбурн, стоявшую на оконечности длинной косы, запиравшей вход в Днепровский лиман со стороны моря. Она защищала недавно основанные Херсон, и Николаев с их верфями и пресекала сообщение между Очаковым и Крымом. Поэтому понятно, почему свой первый удар неприятель решил нанести именно здесь. Заботу о безопасности этого важного в стратегическом отношении района фельдмаршал Г. А. Потемкин возложил на генерал-поручика А. В. Суворова, который и развернул деятельную подготовку к отражению неизбежного нападения врага: ремонтировал старые укрепления, воздвигал новые батареи, наблюдал за маневрами султанского флота.
В течение полутора месяцев после объявления войны турки готовились к высадке десанта на «узкий язык косы», время от времени бомбардируя Кинбурн со стороны моря. Но и гарнизон крепости не бездействовал. Русская артиллерия действовала столь успешно, что однажды разнесла в щепки большой линейный корабль противника, пустив на дно все его пушки и экипаж в пятьсот человек. 30 сентября обстрел усилился и продолжался с трех часов дня до глубокой ночи, из чего А. В. Суворов заключил: с рассвета, на праздник Покрова Богородицы, следует ждать незваных гостей. И не менее пяти тысяч.
