Но тогда, в годы её юности события в стране развивались своим чередом. Начались массовые чистки и репрессии. Одного из учеников класса, в котором училась Светлана, потребовали исключить из комсомола, как сына «врага народа». Но ребята не поверили в обвинения и отказались выполнить требование райкома. Кстати, комсомольцы не ошиблись. Их одноклассник в годы Отечественной войны погиб как герой в партизанском отряде, действовавшем в шахтёрском крае. Его фото и пробитый вражеской пулей комсомольский билет были помещены в краеведческом музее Донецка. Трагические события коснулись и семьи Каменецких. Даниил Семёнович был арестован по «шахтинскому делу». Он был высокого роста и атлетического сложения, но от воинской службы был освобождён из-за сердечной недостаточности. Тем не менее следователи пытались доказать, что он бывший белый офицер, скрывший это. Примерно через полгода его отпустили. Он вернулся к прежней работе. Но пережитое не прошло бесследно: в 1939 г. он ушёл из жизни в возрасте пятидесяти восьми лет. Семья осталась практически без средств к существованию.
Олег уехал в Москву, где сначала участвовал в строительстве станции «Комсомольская» московского метро, а затем начал работать на одном из оборонных предприятий. Светлана также покинула дом, направившись в Мариуполь, чтобы учиться в Педагогическом училище, где давали общежитие и платили стипендию. Но после училища, которое она успешно закончила в 1940 г., было трудно поступить в институт. Брат звал её к себе, он жил под Москвой в Фирсановке. Светлана приехала к Олегу и решила закончить среднюю школу, чтобы получить аттестат. Была выбрана школа № 285 на Домниковке (ул. Маши Порываевой), так как она находилась близко от вокзала. Олег, оставшийся старшим мужчиной в доме, выписал к себе и мать. Они втроём поселились в одном из бараков на станции Левобережная. Здесь и застала их война.
В первые же дни после начала войны Олег ушёл добровольцем на фронт, хотя имел отсрочку как работник оборонной промышленности. Он, как и отец, был высоким, хорошо физически подготовленным (увлекался физкультурой), прекрасно владел радиоделом, знал английский язык. Его зачислили в десантники. В октябре 1941 г. из части пришло извещение, что Каменецкий Олег Даниилович, при выполнении боевого задания пропал без вести. Уже после окончания войны, так и не веря, что брат мог погибнуть, надеясь, что он находится на выполнении какого-то особого задания, Светлана многие годы пыталась получить о нём хоть какие-то сведения в военкоматах и военных архивах. Но — безрезультатно.
Для неё начало войны совпало с выпускным вечером в школе. Мальчишки рвались на фронт. Забегая вперёд, скажем, что от их класса к концу войны осталось шестеро: пять девочек и один мальчик — Виктор Кубарев — освобождённый от армии, так как у него зрение было минус 23. Светлана же, имея отличный аттестат (медалей тогда не давали), решила поступать в Московский институт востоковедения, где и училась с августа 1941 по май 1942 года. Затем она по мобилизации вступила в Красную Армию и с июня 1942 года стала слушательницей Военного института иностранных языков Красной Армии (ВИИЯКА). Её армейская судьба была определена тем, что, во-первых, она на смену брата становилась военной, во-вторых, Институт обеспечивал её всем необходимым армейским довольствием, да плюс к этому выплачивал стипендию, на которую она могла содержать мать. Её приняли на восточный факультет, язык, который она выбрала, как и в институте востоковедения, сама не зная почему, был китайский, в качестве второго иностранного — английский.
Вскоре после набора студентов началась эвакуация института из Москвы, сначала в Ставрополь на Волге, а осенью 1942 г. в Фергану. Училась Светлана Каменецкая блестяще. В институте не хватало преподавателей (многие из них ушли на фронт), и кафедра китайского языка, которой заведовал профессор Илья Михайлович Ошанин, поручила самой способной студентке второго курса преподавать основы языка на первом курсе. Многие студенты были старше преподавательницы, но относились к ней с большим уважением.
Сама же она училась с упоением, любимыми преподавателями были И. М. Ошанин и блестящий педагог, талантливейший китаевед, замечательно владевший китайским языком Борис Степанович Исаенко. Он-то и заставил Светлану начать преподавательскую деятельность. Однако и знаток английского языка — Нельсон — сумел привить талантливой студентке любовь к своему предмету. Вторым языком она владела к окончанию учёбы так же свободно, как и первым.
В Фергану был эвакуирован Московский театр имени Ленинского комсомола. Это был один из лучших театров тех лет. На его сцене блистали Софья Владимировна Гиацинтова и художественный руководитель театра Иван Николаевич Берсенев — лучший исполнитель роли Фёдора Протасова в пьесе Л. Н. Толстого «Живой труп». Слушатели ВИИЯКА пересмотрели весь репертуар Ленкома. Они наслаждались игрой С. В. Гиацинтовой и И. Н. Берсенева в ибсеновской «Норе», окунались в романтический мир ростановского «Сирано де Бержерака» с Берсеневым в главной роли, сопереживали героям шекспировской «Двенадцатой ночи». Одна из ведущих актрис театра — Серафима Германовна Бирман — взялась вести в институте драматический кружок, где преподавала основы артистического мастерства. Серафима Германовна считала, что «искусству нельзя научить, ему должно научиться. Мастерство актёра приобретается только лично, его не возьмёшь взаймы»[20]. Но она охотно учила желающих владению мимикой и жестом, голосом и паузами. Светлане очень нравились эти занятия, было интересно общаться с такой замечательной и любимой актрисой, прославившейся своей игрой в фильме «Иван Грозный».
Все годы учёбы Светлана носила форму курсантки ВИИЯКА, когда она получила диплом института, ей было присвоено звание лейтенанта. За подготовку в период войны кадров Советской Армии в 1946 г. она была награждена медалью «За победу над Японией». На распределительной комиссии в сентябре 1945 г. представители кадров Главного разведывательного управления Советской Армии заинтересовались ею, но она, сославшись на здоровье, при поддержке кафедры китайского языка сумела отказаться от их предложений. Она осталась преподавателем китайского языка в своём институте. Но в июне 1946 г. ей предложили работу в качестве редактора в Совинформбюро. Сначала она работала там по совместительству, а в августе 1946 г. её направили в Китай, в г. Дальний (Далянь), за год до этого освобождённый от японцев Советской Армией. Там ей в качестве редактора было поручено открыть представительство Совинформбюро.
Поскольку прямого железнодорожного сообщения с Дальним ещё не было, так как в Китае шла гражданская война, то к месту будущей работы необходимо было добираться с пересадкой: поездом до Владивостока, а оттуда морем на пароходе. Светлана и её попутчица (жена одного из офицеров, служившего в Дальнем,) путешествовали через всю страну в двухместном купе международного вагона. Где-то за Байкалом у них было небольшое приключение. В полночь поезд остановился на небольшой станции. Проводник пошёл за кипятком. В вагоне все спали, кроме наших путешественниц, решивших подышать воздухом, прогуливаясь по перрону. Каково же было их изумление, когда они заметили хорошо одетого, представительного мужчину, выходившего из их вагона. Он не успел ещё сойти по ступенькам, как Светлана и её новая подруга поняли, что у него в руках светланин чемодан. Они вцепились в чемодан, и каждая из сторон молча тянула его к себе. В этот момент и подоспел с ведром кипятка проводник, дядя Миша. Чемодан был возвращён владелице, а железнодорожный вор сдан в милицию. И только в купе Светлана поняла, чем грозила ей утрата чемодана. Среди скромных пожитков там лежал перевод на китайский язык текста Конституции СССР, который по поручению высших партийных органов она должна была передать китайским друзьям. Слава Богу, всё обошлось благополучно.
