Он вышел из лифта на шестом этаже. В коридоре было тихо, слышался только звон монет в его кармане, когда он искал ключ. Он открыл дверь своей квартиры, первой справа от лифта. Свет в прихожей не горел, за дверью было темно, как в могиле. Он глубоко вздохнул со смешанным чувством презрения и недоверия, щелкнул выключателем, и маленькая прихожая осветилась. Но освещен был только ее маленький куб, за дверью в противоположной стене по-прежнему была непроницаемая тьма.
Закрыв дверь, он бросил пальто и шляпу на стул. Тишина и темнота действовали ему на нервы. На его лице снова появилось упрямое недовольство.
Повернувшись к двери, он позвал:
- Марселла! - Его голос звучал властно и несколько враждебно.
Он вошел в комнату, продолжая говорить резким тоном:
- Ну и что дальше? Не пора ли прекратить? Я знаю, что ты не спишь, не считай меня дураком. Я видел с улицы, что у тебя в спальне горел свет. Веди себя разумно, так мы никогда не договоримся!
Ответа не было. Он двинулся в темноте к выключателю, ворча уже не так решительно:
- Ты же не спишь, а, как только услышишь, что я иду, притворяешься. Опять не желаешь серьезно поговорить?
Он протянул руку, но, прежде чем прикоснулся к выключателю, раздался щелчок и свет неожиданно залил комнату. Он увидел, как другая рука удаляется от выключателя. Это была рука незнакомого мужчины.
Он испуганно дернулся и увидел, что с другой стороны на него смотрит второй человек. Повернувшись назад, он увидел третьего. Эти трое стояли неподвижно, как статуи, окружив его.
Его настолько вывело из равновесия неожиданное появление этих неподвижных, молчаливых фигур, напоминающих покойников, что в отчаянии он стал искать глазами знакомые предметы, желая убедиться, что находится в своей квартире. Наконец его взгляд остановился на кобальтовой лампе, стоящей на столике у стены. Это была его лампа. Потом он увидел кресло в углу комнаты. Это было его кресло. Потом - рамку, стоящую на комоде: фотография девушки с копной кудрявых волос и его собственная фотография. Лица на снимках были направлены в противоположные стороны, как будто отвернулись друг от друга. Он был в своей квартире.
Он заговорил первым. Они, кажется, не начали бы говорить до второго пришествия.
- Что вам нужно в моей квартире? - резко спросил он.
Никто не ответил.
- Кто вы такие?
Опять нет ответа.
- Что вы здесь ищете? Как вы сюда попали?
Он снова позвал ее, теперь с вопросительной интонацией, как будто хотел, чтобы она объяснила их присутствие в квартире. Двери, к которым он повернул голову, не отворились, таинственные и непроницаемые.
Наконец один из них заговорил:
Вы Скотт Хендерсон?
Круг, в центре которого он находился, немного сузился.
- Да, это мое имя. - Он не мог оторвать глаз от двери, которая не открывалась. - Что происходит? Что случилось?
С упорством, которое его бесило, они задавали свои вопросы, не отвечая ему.
- Вы живете в этой квартире?
- Конечно, я у себя дома.
- Вы муж Марселлы Хендерсон?
- Да! Объясните наконец, что означает эта комедия?
Один из них что-то показал ему, но Хендерсон не разглядел что. Только позже он понял, что это было.
Он попытался пройти к двери, но один из мужчин преградил ему путь.
- Где она? Она ушла?
- Она не ушла, мистер Хендерсон, - тихо ответил мужчина.
- Так почему же она не выходит? - От волнения он заговорил очень громко. - Объясните, что происходит?
- Она не может выйти, мистер Хендерсон.
- Минутку! Что это вы мне показывали? Полицейский значок?
- Спокойно, мистер Хендерсон.
Теперь все четверо как будто исполняли общий танец. Он сделал шаг в сторону, и они преградили ему путь, он попытался обойти их с другой стороны, и они снова преградили путь.
- Как я могу быть спокоен, не зная, что случилось? В квартиру кто-нибудь забрался? Случилось несчастье? Она попала под машину? Не трогайте меня. Я хочу сам посмотреть.
Но сила была на их стороне. Он вырывался из одних рук, и его хватали другие. Он уже терял самообладание, и все это грозило перерасти в кулачный бой.
- Это моя квартира! Я здесь живу! Вы не имеете права так со мной обращаться! Почему вы не пускаете меня в спальню моей жены…
Неожиданно они его отпустили. Один из них кивнул тому, что стоял у двери, и сказал:
- Хорошо. Джо, пусти его.
Они сразу же отпустили его, и он чуть не потерял равновесия. Он вошел в комнату, обставленную изящной мебелью, в комнату, предназначенную для наслаждения. Все было в серебристо-голубых тонах, в воздухе витал хорошо знакомый ему запах. Кукла в широкой юбке из голубого шелка, сидевшая на туалетном столике, смотрела на него широко раскрытыми глазами; одна хрустальная подвеска с голубого шелкового абажура упала ей на колени. Обе постели были застелены голубыми покрывалами.
Одна постель была абсолютно гладкой, на другой под одеялом вырисовывалось тело, прикрытое с головы до ног; только сверху виднелось несколько волнистых прядей, напоминающих пену бронзового цвета.
Он остановился как вкопанный. Лицо его побледнело от ужаса.
- Она… что она с собой сделала? Сумасшедшая!… - Он испуганно взглянул на туалетный столик между кроватями, но там не было никаких флакончиков или коробочек из-под таблеток.
Неуверенными шагами он подошел к постели, наклонился, коснулся одеяла, потом через одеяло взял ее за плечо и стал трясти:
- Марселла, что с тобой?
Они вошли в спальню вслед за ним. У него было ощущение, что они внимательно следят за его действиями и оценивают их. Но сейчас все его внимание было поглощено ею.
Три пары глаз следили за ним от дверей. Следили, как он берет за угол покрывало из голубого шелка и отгибает его.
То, что он увидел, было ужасно, невероятно - она смеялась. Окоченевший труп смеялся над своей шуткой. Ее волосы рассыпались по подушке вокруг головы, как раскрытый веер.
Чужие руки снова прикоснулись к нему и медленно, шаг за шагом тянули его от постели. Из поля его зрения исчезли блеск голубого шелка и женщина. Полностью, навсегда.
- Этого я не хотел, - сказал он надломленным голосом. - Я не этого добивался…
Три пары глаз понимающе переглянулись; его слова были зафиксированы.
Его отвели в другую комнату, к дивану. Когда он сел, один из мужчин закрыл дверь.
Он сидел спокойно, прикрыв рукой глаза, как будто ему мешал яркий свет. Они, казалось, не обращали на него внимания. Один стоял у окна и смотрел в пустоту. Второй, стоя у столика, листал какой-то журнал. Третий сидел напротив, но не смотрел на него, он пытался вытащить что-то из-под ногтя, и это занятие, казалось, было для него сейчас самым важным.
Через минуту Хендерсон отвел руку от глаз.
Его взгляд остановился на ее фотографии рядом с его собственной. Он протянул руку и перевернул их, чтобы не видеть.
Три пары глаз понимающе переглянулись.
Молчание начинало невыносимо давить, как свинцовая крышка. Наконец тот, что сидел напротив, заговорил:
- Нам придется с вами побеседовать.
- Вы бы не могли немного подождать? - Слабо оборонялся он. - Мне как-то не по себе…
Мужчина, сидящий на стуле, понимающе кивнул. Тот, что стоял у окна, по-прежнему смотрел в пустоту. Третий продолжал листать дамский журнал. Наконец Хендерсон, протерев ладонями глаза, сказал серьезно:
- Все в порядке, можете начинать.
Все началось незаметно - так, пустой разговор; казалось, они просто тактично ведут беседу, во время которой выясняются общие сведения.
- Сколько вам лет, мистер Хендерсон?
- Тридцать два.
- А ей?
- Двадцать девять.
- Сколько лет вы женаты?
- Пять.
- Ваша профессия?
- Я биржевой маклер.
- Во сколько вы ушли вчера вечером, мистер Хендерсон?
- В полшестого - шесть.
- Точнее не можете вспомнить?
- Конечно, я могу уточнить. Но когда точно, минута в минуту, закрыл дверь, сказать не могу. От без пятнадцати до без пяти шесть. Помню, что пробило шесть, когда я был на углу, там слышен бой с часовни на соседней улице.
- Хорошо. Вы уже поужинали?
- Нет. - Он секунду помолчал и повторил: - Нет, тогда я еще не ужинал.
- Значит, вы где-то поужинали позже?
- Да.
- Вы ужинали один?
- Я поужинал в городе, без жены.
Мужчина у столика закрыл журнал. Тот, что стоял у окна, перестал рассматривать пустоту.
Сидящий на стуле мужчина тактично, будто боясь обидеть его, спросил:
- Это было, вероятно, необычно, что вы ужинали в городе без жены?
- Да.
- Почему так случилось в этот вечер? - Детектив не смотрел на него, сосредоточившись на сигарете, с которой стряхивал пепел в стоящую рядом пепельницу.
- Мы договорились пойти ужинать вместе, но в последний момент она стала жаловаться, что плохо себя чувствует, что у нее болит голова… Короче, я пошел один.
- Не было ли между вами ссоры? - Вопрос был задан очень тихо.
Хендерсон ответил так же тихо:
- Конечно, мы наговорили друг другу много неприятного. Знаете, как это бывает…
- Ясно. - Детектив производил впечатление человека, отлично разбирающегося в мелких домашних ссорах. - Но ничего серьезного между вами не произошло?
- Ничего, что заставило бы ее это сделать, если я правильно понял намек. - Он помолчал, потом, как будто что-то поняв, спросил: - Что с ней, собственно, случилось? Вы мне так и не сказали.
Двери открылись, и Хендерсон умолк. Как загипнотизированный, смотрел он на двери спальни, пока они вновь не закрылись; потом попытался встать. Что они от него хотят? Кто они такие? Что они делают в его квартире?
Мужчина встал со стула, подошел к Хендерсону и положил ему руку на плечо. Это выглядело, как сочувственный жест.
Другой мужчина, стоящий у окна, взглянул на него и сказал:
- Вы очень нервничаете, мистер Хендерсон.
Врожденное чувство собственного достоинства пришло Хендерсону на помощь:
- Как я могу быть спокойным? - сказал он с горечью. - Ведь я только что обнаружил, что моя жена мертва.
Человеку у окна нечего было на это возразить.
Двери спальни вновь открылись. Оттуда донеслись звуки, как будто тащили что-то тяжелое. Глаза Хендерсона расширились, он резко встал. Что они с ней делают? Тянут, как мешок картошки… И ее прекрасные волосы волочат по полу… Она так за ними ухаживала…
Его опять держали так, что он не мог двинуться. Двери в коридор закрылись. Из пустой спальни донесся запах, как бы говорящий: «Помнишь? Помнишь, как ты меня любил?»
Он упал на диван и закрыл лицо руками. Было слышно его прерывистое дыхание. Наконец, опустив руки на колени, он сказал с выражением удивления и бессилия:
- Я не думал, что мужчина способен плакать, а сейчас плакал сам…
Детектив, который до этого сидел на стуле, подал ему сигарету и даже зажег спичку. Говорить было уже как будто не о чем, допрос не возобновился. Шла беседа ни о чем, просто чтобы убить время.
- Вы очень элегантно одеваетесь, мистер Хендерсон, - казалось бы, без всякой связи сказал один из них.
Хендерсон недовольно посмотрел на него и ничего не ответил.
- Все, что на вас надето, очень хорошо сочетается.
- Да, это настоящее искусство, - прокомментировал тот, что просматривал журнал.
- Носки, рубашка, даже платок в кармане… - заметил тот, что стоял у окна. - Все, кроме галстука.
- Это вас так занимает? - утомленно упрекнул их Хендерсон.
- Сюда подошел бы синий галстук. Все остальное на вас синего цвета. Я не очень придерживаюсь моды, но, глядя на вас, не могу удержаться… - И детектив добавил с невинным видом: - Как это вы не обратили внимания на такую важную деталь, как галстук? У вас нет синего галстука?
Голос Хендерсона звучал почти умоляюще:
- О чем вы меня спрашиваете? Неужели вы не понимаете, что я не могу сейчас говорить о таких пустяках…
Детектив повторил вопрос тем же бесцветным голосом:
- У вас нет синего галстука, мистер Хендерсон? Хендерсон схватился за голову.
- Вы хотите свести меня с ума? - спросил он тихо, не в силах больше выносить эти пустые разговоры. - Разумеется, у меня есть синий галстук. Он, наверное, в шкафу на вешалке.
- Как же вы его там оставили, если так тщательно одевались? Он просто необходим к вашему костюму. - Детектив сделал обезоруживающий жест рукой. - Может быть, вы его надели, а потом, в последнюю минуту, передумали и переменили?
Хендерсон спросил:
- Неужели это так важно? Почему вы все время об этом говорите? - Он повысил голос: - Моя жена мертва, я сам не свой, а вы интересуетесь галстуком!
Но вопросы сыпались один за другим - монотонно, как капли воды, падающие на голову.
- Вы точно знаете, что не надели сначала тот галстук?
Он ответил сдавленным голосом:
- Конечно, точно. Он должен быть в шкафу.
Детектив бесхитростно заявил:
- На вешалке его нет. Поэтому я вас о нем спрашиваю. Мы нашли вешалку для галстуков. Один крючок там свободен, самый нижний. Остальные галстуки его полностью закрывают. Понимаете, если галстук вытащили из-под других, значит, первоначально выбрали именно его. Если бы вы взяли галстук случайно, то надели бы тот, что висит сверху. Не могу понять, почему вы, подняв все остальные и выбрав самый нижний галстук, вдруг передумали и решили пойти в том, в котором были целый день на работе и который не подходит к вечернему костюму?
Хендерсон сжал руками голову, вскочил и прохрипел:
- Я больше этого не выдержу. Или вы мне скажете, в чем дело, или прекратите! Если его нет на вешалке, то где он? Скажите, если знаете! И вообще, какое имеет значение, где он?
- Это имеет очень большое значение, мистер Хендерсон.
После этих слов воцарилось длительное молчание.
Хендерсон побледнел.
- Дело в том, что галстук затянут вокруг шеи вашей жены. Она задушена.
Были заданы еще тысячи вопросов до того, как первые лучи солнца изменили атмосферу в комнате. Комната выглядела, как после затянувшейся до утра вечеринки: окурки торчали изо всех посудин, многие из которых не были предназначены для этого. Лампа кобальтового стекла до сих пор светила, поблекший электрический свет производил странное впечатление. Стояли на прежнем месте и обе фотографии.
Все выглядели и вели себя, как после вечеринки: сняли пиджаки, расстегнули воротнички. Один из них пошел в ванну - освежиться холодной водой. Через открытые двери было слышно, как он отфыркивается. Двое других продолжали курить, их глаза беспокойно бегали с предмета на предмет. Только Хендерсон неподвижно сидел всю ночь на диване. У него было ощущение, что он сидит так всю жизнь; он не мог представить себя где-нибудь в другом месте, кроме этой комнаты.
