Томми раскрыл книгу, в сотый раз посмотрел на титульный лист.
– Он написал мне… Он!.. Написал мне!..
Бран опять потянулся за салфетками.
– Ну, хорош, хорош… – торопливо заговорил он. – Чё реветь-то. Ну написал, ну круто… Вишь, кудряшка пацан с яйцами оказался.
Томми схватил Джеймса за руку.
– У тебя теперь всё тут бесплатно. Проси что хочешь. Я тебе последний стакан пива отдам, даже если нечем будет пожар тушить.
– Что, кудряшка, герой? – дружелюбно усмехнулся Бран. – А расскажи, чем ты Майка купил. Тоже книжкой с картинками? Или отсосал виртуозно?
Джеймс вздрогнул, замер.
– А ты отбить прицеливаешься?.. – спросил он.
Бран раззявил челюсть, но ответить не успел – Томми схватил его за бритый затылок и что есть силы грохнул лбом в стол.
– Не смей так разговаривать с человеком, который принёс мне автограф Гордона Рамзи, – прошипел Томми, всей пятернёй прижимая голову Брана к столешнице. – Или я тебе до конца жизни буду ссать в пиво, понял?..
– Ну ты чё, – гнусаво пробубнил Бран, не вырываясь. – За что продался!.. За закорючку? Я тебе таких мульён нарисую.
– Второй раз повторять не буду, – Томми наклонился к самому его уху. – Услышу ещё хоть одно грубое слово про Джеймса…
Он отпихнул Брана, тот обиженно нахохлился.
– Да чё ты, бля!.. Всегда про педиков шутили, а теперь нельзя?.. Майк бы поржал. – Он взялся за стакан пива, настороженно глянул на просвет, будто Томми мог успеть туда плюнуть.
– Майк меру знает, – сурово сказал Томми. – Я ещё помню, как он тебя по полу возил, когда ты ему Эвана вспомнил.
Томми прижал книгу к груди и встал.
– Пошли на кухню, Джеймс. Мы с тобой лимонный торт заебеним, а этому пидарасу попробовать не дадим.
– Эй-эй, ну это уже через край! – засуетился Бран. – Я люблю лимонный торт!
Томми показал ему средний палец.
Кухня в задней части паба была скромной, старой, но очень чистой. Томми вёл дела один: сам стоял за стойкой, сам готовил, сам закупал продукты и бочки с пивом. Только с уборкой у него были помощники: кухню и туалеты драила маленькая вьетнамка. Пол помыть в зале, столы поскоблить – Томми справлялся сам. Или Бран с Майклом не стеснялись взяться за швабру: это ж был почти второй дом.
Кухня до потолка была забрана белым кафелем. На магнитной ленте висело штук пятнадцать ножей из разных наборов, над газовой плитой на шесть конфорок выгибался широкий раструб вытяжки.
Томми раскрыл книгу, бережно поставил её на окно, подпёр скалкой, чтобы страница не перелистнулась.
– Кто такой Эван? – спросил Джеймс.
– А, был у нас один парень. – Томми полез в шкафчики за кукурузной крупой. – Жил на этой же улице. Достань яйца, в холодильнике. Ну как – не у нас, у Майка. Они друг за другом ходили, как привязанные. Эван одно время даже жил у него.
– Правда? – тихо спросил Джеймс.
– Ага. Да они вообще друг от друга не отлеплялись: куда один, туда второй.
– Он был… хороший?.. – Джеймс осторожно положил яйца на стол.
Томми повязал фартук, разгладил на нём складки, будто готовился к священному обряду.
– Так-то да, но это надо у Майка спросить. Они вечно вдвоём за ручки таскались. Я так думаю, с кем попало Майк бы не стал…
Томми задумался, снял с полки стеклянную миску.
– А вообще – хороший, конечно. Музыку любил. Книжки. Майк его вечно защищал. Эван ещё сцепиться ни с кем не успел – а тот уже рядом, как коршун, ходит и зыркает. Бережёт.
– И как вы к этому относились?.. – осторожно спросил Джеймс.
– Да как – нормально, – чуть удивлённо отозвался Томми. – Бран, конечно, всегда ревнивый был, но он это не всерьёз. Майк ему и как брат, и как отец. Свой-то у Брана по тюрьмам отдыхает.
– А где Эван сейчас?
– Хрен его знает. Учиться поступил и уехал. В Манчестер.
– И вы не общаетесь?
– Не. Они с Майком вроде писали друг другу, но это всё быстро заглохло.
Томми вздохнул, опёрся руками о столешницу.
– Когда Эван уехал, я думал, он свихнётся, ей-богу, – тихо сказал он. – Из дома два месяца не выходил. В школе не появлялся. Родители к нему и так, и эдак, а он ничё не делает, тока молчит. Мы с Браном тож пытались. Ну как – я иду его разговаривать, а Бран под окнами бегает – курит, переживает. Он ему потом слово сказать боялся – мол, ляпну чё, а его в дурку заберут. И так уже почти пациент из-за Эвана.
– Они были так… близки? – спросил Джеймс. – Майкл и Эван?
– Ну, а ты думаешь – под конец они, считай, одной семьёй жили. В смысле, Эван от своих свинтил и ночевал у него, считай, каждый день.
Джеймс отошёл к окну, скрестил руки на груди.
– Думаешь, Майкл его очень любил?..
Томми нахмурился, бросил косой взгляд. Хлопнул дверцей холодильника, достал молоко, масло.
– Я не знаю. Любил, не любил – я не спрашивал. Но убивался он по нему долго.
– А сколько они были вместе?..
Томми замер, поднял глаза к потолку и пошевелил губами.
– Ну, так-то… Если считать, как познакомились… Да лет восемь будет. А что?
– Восемь лет?.. – растерялся Джеймс. – А как же… Я думал, у него куча девушек была.
– Была, – Томми энергично кивнул. – Но это потом уже. Позже.
Джеймс посмотрел в окно, через которое виднелся задний двор с жестяными бочками и синими пластиковыми ящиками из-под бутылок, составленными в штабеля.
– Так Бран, значит, не шутит, а просто бестактно интересуется?.. – спросил он.
– Чего не шутит? – Томми повернулся, одной рукой удерживая стеклянную миску, второй – взбивая масло с сахаром.
– Про Майкла.
– Да не обращай ты внимания! – Томми дёрнул плечом. – Его заносит, конечно, но он обижать не хочет. Он за Майка руки-ноги в огонь сунет, если надо. Просто стесняется очень, вот и говнится. Достань миндаль, наверху, в пакетике. Надо смолоть.
Джеймс сунул горсть миндаля в кофемолку, задумчиво облизал пальцы.
– Странно… Майкл мне говорил, с парнями у него раньше никогда…
Томми выронил миску на стол, испуганно уставился на Джеймса.
– Чё ты сказал?.. – переспросил он.
– Я… – Джеймс растерялся. – Я сказал…
Томми бросил вилку, вытер пальцы о фартук.
– Чё-то я тебя щас не понял, – он прищурился.
– Наверное, мы оба… – осторожно сказал Джеймс. – Не поняли…
– Чё ты там сказал про «Майк с парнями раньше никогда»?..
Джеймс неловко рассмеялся. Глаза у Томми были серьёзные, как наждачка.
– Так, блядь, приехали, – тихо сказал он. – Те сколько полных лет? Восемнадцать?..
– Да при чём тут… – начал Джеймс.
Томми ахнул, зажал рот рукой, попятился. В глазах был ужас.
– Эй, ну хорош тебе, – в дверях кухни показалась виноватая голова Брана.
– На хер пошёл! – рявкнул Томми, разворачиваясь, цапнул со стола горсть муки, кинул в лицо. Бран чихнул, исчез за дверью.
Томми постоял, опустив руки и глядя в пол. Джеймс помолчал, не зная, что сказать.
– Я пойду, – наконец сказал он. – Извини. Мне очень жаль.
Он протиснулся мимо Томми, но тот схватил его за запястье и удержал.
– Я пойду, – повторил Джеймс.
– Нет, – Томми поднял покрасневшие глаза. – Майк мне как семья.
– Я всё понял… – тихо сказал Джеймс. – Извини. Я не хотел…
– Нет, – Томми сильнее стиснул запястье, нервно оскалился. – Ты не понял. Как семья! Он мне… А я…
Он заморгал, отвёл взгляд, сунулся рукавом утереть нос, но вовремя опомнился, отдёрнул руку.
– Я не могу, – беспомощно сказал он, глядя на Джеймса. – Ты мне книжку принёс. А я тебя гнать буду? Я так не умею.
– Не надо, – мягко сказал Джеймс и поморщился, вытаскивая руку из сильных пальцев. – Глупо вышло. Мне очень жаль, что я… Жаль, что не получилось… Я бы… Ты хороший, – невпопад добавил он.
– Никуда не пойдёшь, – твёрдо сказал Томми. Для верности ещё и проход перекрыл, рукой в косяк упёрся. – Не пущу. Ты мне обещал с пирогом помочь.
Джеймс смотрел на него, будто ему только что казнь отменили.
– А Брану я в лоб постучу, – сердито сказал Томми. – Чтоб завязывал с шуточками.
– Майк с отцом пришёл, – снова сунулся Бран, заранее щурясь, чтобы не получить горсть муки в лицо ещё раз. Он ещё прошлую не до конца счистил с вечной кожаной куртки, между заклёпками остались белые разводы.
– Вот иди и развлекай их, – сурово велел Томми. – А мы заняты. Давай, кудряшка, не стой столбом, надо яйца взбить.
За стойкой маячил Бран, сосредоточенно грыз зубочистку и листал последний номер «GQ».
– А Томми где? – спросил Майкл, усаживаясь на высокий табурет.
– Заперся на кухне с твоей кудряшкой, – обиженно сказал Бран. – Я те говорил, Томми тя уделает.
Из-за двери раздался звон посуды и взрыв смеха. Оттуда сладко тянуло ванилью и цитрусами.
– Во, слышал? – Бран мотнул головой и мрачно усмехнулся. – Наверняка ебутся изо всех сил.
Майкл улыбнулся, цапнул Брана за ворот куртки и подтянул к себе, протащив пузом по стойке.
– Ты меня достал, – тихо сказал он, наклонившись к самому уху.
– Да вы чё, сговорились оба сегодня?.. – Бран попытался вырваться, но Майкл держал крепко.
– Если ты не заткнёшь пасть насчёт Джаймса, – пообещал тот, – я те щас сниму штаны и отвезу в гей-клуб на Марчмонт-стрит. Мож, тя попустит, когда тебя выдолбят.
– Да я же…
– Ты меня понял?
– Понял, понял, – раздражённо отозвался Бран, лицо у него пошло красными пятнами. – Я тока не понял, откуда ты Марчмонт-стрит знаешь. Бывал?
– Видел, как ты оттуда вышел, – прошептал Майкл в ухо.
– Что?.. Да я!.. – Бран забарахтался, вывернулся из рук, отшатнулся. – Да я просто!.. Да я не знал!.. Да я сразу назад!.. Меня вообще Элли!.. Она всё – давай, давай!.. А я чё!.. Да я тока раз!.. Майк!.. Да я никогда!..
Майкл хохотал до слёз.
– Погоди… – Бран покраснел, как ошпаренный. – Ты ж не мог меня видеть. Это в августе было, когда ты на курсы катался! Тебя ваще в городе не было!
Майкл лёг грудью на стойку, всхлипывая и вытирая глаза.
– Я пошутил… Не видел я тебя нигде. Просто пошутил… Я ж не знал, что ты у нас впрямь любитель через чёрный ход развлечься.
– Майк!.. – взвыл тот. – Да я только зашёл!.. Даже не разглядел!.. Это всё Элли!..
– Знаю, знаю, – Майкл дотянулся, похлопал его по плечу. – Ты Томми скажи, пусть твой номерок из списка вычеркнет. Я тебя по дружбе чпокну, вне очереди.
– Майк!..
– Да ты не бойся, я ласковый.
Бран закрыл лицо руками и съехал на пол. Майкл беззвучно стонал от смеха, запрокинув голову.
Обыграть Кристофера в бильярд ещё никому не удавалось, но Майкл не терял надежды. Он обошёл вокруг стола, щурясь на шары, замершие на протёртом зелёном сукне. Кристофер приложился к высокому стакану «Гиннесса» и добродушно усмехнулся.
– Хватит кружить, бей или сдавай партию.
Майкл положил руку на стол, пригнулся, прицелился. Удар вышел хороший, резкий, но шар пролетел через всё поле, без толку разметав соседей, в лузу не закатился ни один. Майкл чертыхнулся.
– Глазомер у тебя, как у суслика, – хмыкнул Кристофер. Сделал ещё глоток, перебросил кий с плеча на руку и одной атакой забросил в лузы сразу три шара.
Майкл сердито нахмурился, закусил губу. Он безбожно проигрывал – как всегда, как и каждый раз, когда они с отцом приходили в паб.
– Однажды я тебя обставлю.
– Вот я удивлюсь, – улыбнулся Кристофер.
С кухни тянуло умопомрачительным запахом горячего пирога. Бран скрёбся в дверь, но получал в ответ только хохот и направление по известному адресу.
– Они сожрут его без меня, – пожаловался он. – Они уже его жрут, я слышу!..
– А ты терпи, – посоветовал Майкл, склоняясь над сукном. – И повтори нам пиво.
– Я залезу к ним в кухню через окно!
– Подушку подстели, а то ушибёшься, когда обратно вылетишь.
Дверь на кухню широко распахнулась, выпустив клубы ароматного пара и лимонного запаха. Томми вынес на круглом подносе дымящийся пирог канареечного цвета, щедро посыпанный сахарной пудрой.
За ним показался Джеймс. У него на щеке был белый след, волосы тоже казались слегка припорошёнными. Глаза счастливо блестели.
– Майкл, – отец хлопнул его по спине кием. – Не отвлекайся.
Майкл сосредоточился, промазал мимо битка. Кристофер улыбнулся.
– Сдаёшься?
– Нет, – Майкл оторвал взгляд от Джеймса. – Доиграем.
– Как скажешь.
Кристофер, явно растягивая удовольствие от близкой победы, положил в лузу один-единственный шар. Майк встал спиной к Джеймсу, встряхнул головой, пригнулся. Выдохнул перед ударом. Биток улетел в борт, отскочил, заметался по столу и замер в центре.
– Не везёт, – довольно сказал Кристофер и уложил ещё один шар.
– Майкл? Хочешь попробовать? – За спиной возник Джеймс с двумя тарелками. Одну протянул Кристоферу: – Я вам тоже захватил.
– Сейчас я закончу разделывать его, как младенца, и обязательно попробую, – сказал тот.
– Нашёл, чем хвастаться, – буркнул Майкл. – Ты сто лет играешь.
– Хочешь меня обставить – практикуйся.
От стойки раздалось блаженное мычание, будто туда завели стадо быков – это Бран попробовал пирог.
Майкл откровенно слил партию, забрал тарелку из рук Джеймса. Тот отступил на шаг, улыбаясь, сунул руки в задние карманы джинсов.
– А сам?.. – спросил Майкл.
– А я пока готовил, наелся.
– Ты нормальный вообще? – возмутился Майкл. – А ну, пошёл отхряпал себе шмат, пока Бран своим экскаватором всё не загрёб.
Но было уже поздно – к стойке налетели посетители, расхватали горячий пирог, оставив на подносе только крошки. Джеймс с улыбкой пожал плечами: не повезло.
Майкл, вздохнув, разделил свой кусок напополам, облизал вилку и протянул Джеймсу:
– Чтоб я больше не слышал, что ты «пока готовил, наелся».
Пирог был горячий, сладковато-лимонный, ванильный и очень нежный. Майкл пробубнил что-то одобрительное, не разжимая рта, жестами выразил Томми своё восхищение. Последний кусок разделил с Джеймсом пополам, потом ещё раз пополам, потом опять пополам, пока на тарелке наконец не осталась одна крошка, делить которую было уже нельзя.
– Обалдеть, – сказал Майкл, облизывая пальцы. – Не хочешь у Томми подработать, а? С такими десертами тут весь квартал будет собираться.
– А то он у меня и так не собирается, – ворчливо сказал Томми.
Кристофер поставил на стойку пустую тарелку.
– И впрямь молодцы. – Он переглянулся с Томми, улыбнулся Джеймсу. – Ты тоже про ресторан мечтаешь?..
– Нет, – тот пожал плечами. – Я под настроение готовлю. Если есть для кого.
– Ну… повезло тому, кого ты кормить возьмёшься.
Джеймс польщённо улыбнулся:
– Спасибо… Мне так приятно, что всем понравилось.
– Давай я тебя угощу, – предложил Кристофер. – В благодарность. А ты ведь не здесь живёшь, да?
– В Кенсингтоне.
– Не близко. – Кристофер кивнул Брану: – Сообрази два, – и снова повернулся к Джеймсу. – И как, тебя тут не задирают?
– Нет, я уже почти свыкся с местными обычаями. Тем более что Бран меня точно обидеть не сможет, – он стрельнул глазами за стойку и улыбнулся.
– Эт ещё почему? – спросил тот, с опаской глянув на Майкла.
– Потому что Бранвен, дочь Ллира – это валлийская богиня любви и красоты, – сказал Джеймс. – Разве парень с таким именем может быть злым?..
– Что?.. – растерянно спросил Бран.
Майкл захохотал так, что чуть не рухнул на бильярдный стол.
Томми, конечно, не мог не похвастаться книгой. Майкл аккуратно листал её, берясь кончиками пальцев за самые уголки страниц, чтобы случайно не оставить жирных пятен. Томми сопел у него над ухом. Майкл украдкой поглядывал за столик, где сидел Джеймс и о чём-то говорил с его отцом. Надо же, и тут нашёл общий язык. И Томми влюбил в себя, и Брана осадил. Волшебный он, что ли?..
Кристофер перехватил взгляд Майкла, махнул рукой, подзывая к себе. Тот кивнул, перевернул последнюю страницу. Вернулся к первому развороту, поглазел на подпись Рамзи – даже не верилось, что она настоящая. Майкл привык, что такие люди были из недоступного, параллельного мира, где водились деньги, где не нужно было экономить на отоплении, штопать одежду, следить за еженедельными скидками и покупать еду с истекающим сроком годности, потому что она дешевле.
Вдруг оказалось, что этот мир – реален. Что Гордон Рамзи – не выдумка из журнала, а живой человек. И может быть, их с Томми мечты выбраться из Хакни – в самом деле не мечты, а планы.
Майкл выбрался из-за стойки, пересел к Джеймсу.
– О чём задумался? – спросил Кристофер. Он сидел напротив, медленно цедя «Гиннесс».
– Думаю, всё у него получится, – сказал Майкл. – Томми упрямый. Мы ещё посидим вот так в его ресторане.
Кристофер улыбнулся, поднося к губам стакан:
– Отметим там твой первый «Оскар».
– «Оскар» за спецэффекты дают, – поправил Майкл, слегка смутившись. Потёрся под столом о колено Джеймса. – Его обычно всякая фантастика отхватывает. У меня будет «Таурус». За трюки.
Кристофер отсалютовал стаканом пива.
– Так, на чём я остановился?
– Он выучил слово «блядь». – Джеймс привалился к плечу Майкла, с любопытством ожидая продолжения.
– Да. И начал семафорить им в каждой фразе. «Я пошёл к Эвану, блядь». «Спокойной ночи, блядь». «А что это за железка, блядь?». Я у него спрашиваю: ты хоть понимаешь, что говоришь? Нет, говорит, не понимаю. И я ему объясняю, что если не понимаешь значения грубых слов, использовать их – глупо. Вроде замолк.
