***
Они спустились в подвал, и долго шли плохо освещёнными коридорами. Как выяснилось, здание суда и рядом расположенной тюрьмы, построенные еще в советские времена, имели общую систему коллекторов. Иногда их использовали, чтоб доставлять особо охраняемых заключенных в зал суда.
Наконец путь завершился в довольно большой комнате без окон, стены которой были облицованы сероватыми пористыми плитами.
– Тюремная охрана приспособила под тир, – пояснил майор, – своего нет, а на полигон к армейцам не наездишься. Это, – показал на плиты, заметив интерес в глаза профессора, – для того, чтоб гасить звук выстрелов, и исключить рикошеты. Кстати, вам следовало бы переодеться, иначе одежду потом не отстираете.
– От крови? – ужаснулся профессор.
– Ну что вы! Если первым выстрелом попадете прямо в сердце, крови вообще не будет. Тем более мы будем использовать низкоэнергетические патроны. От пороха. Сейчас я попрошу, чтоб вам что-нибудь подыскали.
– Спасибо, если не трудно, конечно. А то, знаете ли жалко костюма, я его в Милане покупал.
Рыбцов подозвал жестом еще одного военного, открывшего им помещение, и показывая на профессора, обрисовал задачу.
– Послушайте, Сергей Николаевич…
– Можно просто – Сергей. Вы старше меня, да к тому же – профессор.
– Хорошо … Сергей, – вымученно улыбнулся профессор, – Значит здесь и будет … это … мероприятие?
– Нет, что вы! Под место казни сейчас спешно оборудуют другую комнату. Поймите, никто же не предполагал, что она так скоро понадобиться, – он усмехнулся, – к тому же те, кто писал процедуру, явно насмотрелись американских фильмов.
– Почему?
– Это у них, опять же, если верить Голливуду, казнь превращена в какое-то представление: комната для зрителей, преступника привязывают…
– А… а как надо? По-вашему?
– Не знаю, чем не устроила процедура, существовавшая в Союзе? Все было гуманнее, в сто раз! Приговоренный конечно знал, что, рано или поздно его ждет. Но все равно – в день, когда это случалось, он думал, что его куда-то переводят. Исполнитель стрелял сзади, в сердце, и тот даже не успевал понять, что произошло.
– Да-а? – удивленно протянул Лебедевский. – Вот никогда бы не подумал…
Появился давешний военный, принес комплект повседневной формы.
– Ну вот, Викентий Наумович, можете переодеться здесь, на стульчиках, костюм ваш я попрошу отнести в другое помещение, чтоб не пропах…
– Это пистолет ИЖ-71, служебная копия пистолета Макарова, – наконец-то начал занятие майор Рыбцов. – За счет менее мощных патронов девять на семнадцать обладает меньшей отдачей, не так грохочет, да и вообще – на ближней дистанции удобнее. Штатное оружие Службы Судебных Приставов.
– Послушайте, – ежась в топорщащейся форме поинтересовался профессор, – а если патроны, как вы говорите, слабые, они точно убьют этого …
– Приговоренного, – подсказал майор, – конечно! Это же не в бою «насыпать» куда-то туда, когда и противника то по-хорошему не видно, хорошо, если ответные вспышки есть. Вы будете стрелять в упор. Пройдемте на рубеж, немного попрактикуемся.
– Сергей, вы говорили у вас большой опыт. Позволите полюбопытствовать?
– Ничего интересного, – пожал плечами Рыбцов, пока они шли к тумбочке, поставленной недалеко от мишени, – я срочную служил в спецназе, довелось поучаствовать… А потом так и пошло: училище, опять спецназ, шесть командировок. Потом в ОМОН перешел, тоже всякое случалось. Теперь вот здесь… Берите оружие, указательный палец – вот сюда, держать стволом только в направлении мишени.
– А почему так близко?
– Вообще, в процедуре не оговорено. Начальство решило, что шесть метров – самое то. У нас же в конце концов не соревнования, – Сергей улыбнулся, – или вы бы предпочли из снайперской винтовки застрелить? … Цельтесь в центр круга, у приговоренного на робе будет пришита специальная метка.
– А у вас нет мишеней в виде человека? Я видел в кино…
Грохот выстрела ударил по ушам, несколько мгновений Викентий Наумович ничего не слышал…
– Я говорю – хорошо попали, прямо в центр, –докричался до него майор.
– Это вы говорите «меньше грохота»? – профессор недовольно тряс головой.
– Вы бы в помещении из Калаша постреляли, или из Пэ-Ка… – отводя руку профессора с пистолетом в сторону мишени, крикнул Рыбцов, – сейчас, подождите.
Он обернулся в конец комнаты, где маячил все тот же военный:
– Николаев, принеси мои наушники!
– Одевайте, – когда тот наконец притащил требуемое: наушники с большими чашками, полностью скрывающими уши, мягким оголовьем, и небольшой пимпочкой регулятора. – Это активные. Гасят звук выстрела, зато передают голос. «Уши» хорошие, вся годовая премия ушла.
– Разве вам не выдают? – удивился Лебедевский, примеряя.
Майор скривился.
– А как же вы?
– Нормально! Я привычный, – отмахнулся тот, зажимая уши ладонями.
Спустя час пальбы, оттирая губкой в эмалированной раковине руки от въевшейся пороховой гари, Викентий Наумович поинтересовался.
– Сергей, скажите, а это сложно?
– Что?
– Ну… – судорожно сглотнул, – убить человека?
– На войне проще: стреляют в тебя, ты стреляешь в ответ. Конечно, я убивал, но ведь и меня стремились… а вот так … – Сергей вздохнул, – не знаю … не знаю… Хотите честно, – майор вдруг взглянул ему в глаза, – я даже рад, что служащие исключены из жеребьевки.
