Был теплый летний вечер; солнце уже закатилось и светлые блики быстро сбегали с дорожек и заборов, сменяясь ароматным летним сумраком, когда м-р Тодморден шагал по улице небольшого городка по направлению к своему дому. Внезапно он остановился и начал внимательно, поверх очков, рассматривать большой дом-виллу, стоявший немного в стороне от дороги. Длинная лестница, прислоненная как раз к большому окну на втором этаже это и был предмет, привлекший его внимание.
— Гм, — пробормотал он, — мисс Хартлей опять перекрашивает свой дом.
Мисс Хартлей была одной из его старых клиенток. Их отношения не ограничивались только деловыми визитами, но, как люди долга, живущие в одном маленьком городке, они были друзьями. Она была старая дева, жизнерадостная и здоровая, но со странностями, присущими старым людям. А он, старый холостяк, ведущий весьма регулярный образ жизни. Почему бы им и не быть друзьями? И он уже давно был ее поверенным и другом дома и горячо принимал к сердцу все ее дела.
Поэтому, естественно, что лестница, по небрежности оставленная рабочими на ночь, вселила в его душу какую-то смутную тревогу. Он всегда ей повторял, что жить одной в большом доме для нее небезопасно, и одна служанка, жившая с ней, ничем не может ей помочь в случае какого-нибудь грабежа или нападения.
— Чорт возьми, — проговорил он, — лестница поставлена чрезвычайно удобно для воров. Ах, Боже мой, что за небрежность!..
Он подошел ближе. Лестница упиралась как раз в свеже окрашенное окно комнаты во втором этаже.
— Ай, ай, да это окно спальни мисс Хартлей, — сказал он.
Он колебался. Следует-ли позвонить, вызвать мисс Хартлей и указать ей на вопиющую небрежность рабочих? Но мысль о том, что вечерний звонок напугает старую деву, остановил его. Она всегда называла его трусом и теперь несомненно осмеет его. И он направился домой.
— Нет, в самом деле, это ужасно глупо, — думал он. — Жить с одной глупой деревенской девчонкой в этаком большом доме — как это неосторожно. Ведь ее так легко ограбить. Стоит только взобраться по этой лестнице, и готово… И она еще не слушает меня, когда я советую ей положить драгоценности на сохранение в банк. Боже мой, как глупо!..
Затем м-р Тодморден вспомнил, как он чуть не поссорился с мисс Хартлей из-за ее прекрасной бриллиантовой броши: она носила ее всегда и ни за что не хотела отдать на сохранение.
— Ну, и пусть делает, как хочет.
Он махнул рукой и пошел дальше, думая о брошке. В самом деле, брошка была очень красивая и ценная вещь. Все невольно обращали на нее внимание.
— Вашу брошку так и хочется украсть, — говорил он шутя старой деве.
Петом он почему-то вспомнил о своем деде, замешанном в какую-то темную уголовную историю с убийством и грабежом. Этот дед был темным пятном в генеалогии семьи Тодморден… Но он надеялся, что своей полезной деятельностью сумел сгладить это неприятное воспоминание, пятнавшее честное имя Тодморден. Уважаемый всеми, состоятельный, олдермен в настоящее время, он надеялся в недалеком будущем на полу чеченце титула. Словом, дела м-ра Тодморден шли хорошо и уже редко кто вспоминал о его неприятном дедушке.
Вернувшись домой, он проглотил свой одинокий ужин, подкрепив его полубутылкой любимого портвейна. И опять вспомнил о брошке мисс Хартлей, о лестнице, точно приготовленной для грабителя, и о своем преступном дедушке. Он вынул из шкапа старый том судебных отчетов. Откупорив новую бутылку вина, он еще раз прочел отчет о преступлении своего деда.
— Очень странно, очень странно. — задумчиво повторял он. — Но с тех пор прошло много времени и мы, потомки, надеюсь, загладили преступление своих предков.
Он самодовольно улыбнулся и отправился спать. Неприятные воспоминания о деде отлетели прочь.
Утром он отправился на станцию в обычное время, чтобы попасть на поезд, с. которым всегда ездил в Лондон. У ворот дома мисс Хартлей стояла группа людей и о чем-то взволнованно переговаривалась, указывая на дом.
Смутная тревога охватила его. Он ускорил шаги и протолкался к дому.
— В чем дело? В чем дело, господа? — спрашивал он.
— Убийство… Бедная мисс Хартлей… — раздался нестройный хор голосов.
— Боже мой!.. — вскричал он и побежал в сад. — Боже мой.. — повторял он, нажимая кнопку звонка. Он не мог собрать мыслей и весь дрожал от волнения.
Дверь открыл полисмен. За ним стояла служанка, бледная и заплаканная. Она бросилась к нему.
— О, сэр!.. — воскликнула они и за. рыдал а.
— Ничего, ничего, Эллен, — сказал он, отстраняя ее, и обратился к полисмену. — Что случилось, констебль? В самом деле — убийство?
— Да, сэр, боюсь, что так. А вы родственник старой лэди, сэр?
— Нет, но я ее поверенный в делах и старый друг. Боже мой, Боже мой, какой ужас… Есть здесь кто-нибудь из начальства, констебль?
— Наверху два инспектора, сэр.
— Могу я их видеть?
Он пошел в спальню. Там были два полицейских инспектора. Они поздоровались с ним с сознанием собственного достоинства. На постели лежало тело, покрытое простыней. М-р Тодморден приподнял простыню и посмотрел в лицо покойной. На лбу зияло маленькое отверстие — след от револьверной пули. Он отвернулся, потрясенный до глубины души. Он едва мог взять себя в руки.
— Есть какие-нибудь предположения? — спросил он дрожащим голосом.
— Пока нет.
— Боже мой, какое преступление. Она была моим старым другом. Моим лучшим другом. Ужасно, инспектор, ужасно. И вот что странно: у нее совершенно не было врагов, насколько мне известно…
А, скажите, есть следы грабежа?
— Нет, сэр, повидимому, ничего не похищено. Все вещи на своих местах. Может быть, что нибудь спугнуло убийцу и он поспешил скрыться…
— Когда было обнаружено преступление?
— Утром, когда горничная принесла чай старой лэди. Она утверждает, что ничего не слышала. Она говорит, что крепко спала.
— И ничего не пропало?
— Повидимому, ничего, сэр. Ящики были закрыты и ключи лежали, как всегда, под подушкой у покойной. Все было в порядке.
— Гм, а не заметила-ли девушка исчезновение какой-либо вещи?
— Не знаю, сэр.
— Позовите ее, пожалуйста, и спросите.
Эллен внимательно осмотрела все вещи. Внезапно она вскрикнула:
— Бриллиантовая брошка?! Я положила ее вечером сюда… — и она указала на ночной столик. — Она исчезла.
— Вот странно… — сказал м-р Тодморден.
Полицейские быстро повернулись к нему.
— Вы что-нибудь подозреваете, сэр?
— Нет, нет, — ответил он сконфуженно. — Я, вы знаете, как раз думал об этой броши вчера вечером… Я часто предостерегал мисс Хартлей и вот… бедная женщина..
— Вот как! — в один голос сказали полицейские.
И м-р Тодморден в этом быстром возгласе послышались какие-то странные нотки. Наверное, полицейские думали, что он кого-то подозревает.
— Видите-ли… я полагаю, что, вор… или убийца… влез к мисс Хартлей по приставной лестнице.
— Лестница? Какая лестница! — спросил инспектор. — О какой лестнице вы говорите?
— Вчера около шести часов вечера я, проходя мимо, видел, что к вот этому самому окну прислонена лестница. Дом, как вам известно, перекрашивается и ремонтируется. Увидев лестницу, я даже подумал, что это прекрасный случай для воров забраться к мисс Хартлей. Больше того, у меня даже мелькнула мысль позвониться и обратить внимание хозяйки на эту небрежность. Очень жалею, что не сделал этого.
