- Отдел документов? – Зевок секретарши он попытался проигнорировать. – Попрошу доставить мне все материалы третьего отдела относительно польской шпионской сетки. Все, что только смогли установить. – Он глянул на сигнатуры документов и сообщил дату. – Да, приблизительно за этот день. Все-все. Приоритет РСХА. Чертовски срочно.
Шильке закурил и, не спеша, допил чай. Сейчас он наслаждался тонким дымом. Дальнейшее чтение этих бумаг не имело смысла. Тип, который всегда был на шаг впереди, вызвал то, что в документах было чистехонько, словно в недавно убранной прозекторской. И дело было передано гестапо не без причины. ОН постоянно был на шаг впереди. ОН продавал информацию о себе, которая должна была дойти до адресата. А привыкшие к рутине тупицы покупали все, вывесив языки и забрызгивая все слюной.
Раздался энергичный стук в двери.
- Войдите!
В комнату вошел Хайни с перевешенной через плечо почтовой сумкой. Он пристукнул каблуками и вытянулся по стойке "смирно" словно самый настоящий служака. Бедный парень ужасно хотел попасть на фронт, отличиться и, вообще, достойно умереть. К сожалению, для этого он был слишком молод. Благодаря заступничеству Шильке, он стал, по крайней мере, вестовым. Оба они были родом из одной и той же баварской деревни. С той лишь только разницей, что Хайни родился в одной из хижин, а семейство Шильке еще до недавнего времени владела этой деревней и еще парочкой других в округе. Парень окончил какую-то школу, а герр наследник получил высшее образование в Лондоне, и, хотя между ними и имелись кое-какие противоположности, они поддерживали один другого, как земляки. Они были из одной и той же стороны, ни одна семья не сделала другой ничего плохого. Короче, свояки.
- Едва успел, герр лейтенант. – Парень вынимал из сумки документы. – Потому что там, на бумажной фабрике – как он называл отдел документов – все уже заканчивают пить свой кофеек и отправляются домой.
- Спасибо.
- Я там всегда достану, что вы прикажете. А они такие вещи говорят, что слушать страшно.
Шильке вытащил из ящика стола пачку печенья и угостил парня.
- И что же они говорят?
- Прошу прощения у герра лейтенанта, - продолжил парнишка с набитым ртом, - но они там говорят, чтобы вы слишком не заносились, потому что шеф вас не любит и, похоже, отошлет вас на фронт, на передовую. Господи, как бы мне хотелось на фронт.
- Давай сделаем так, что это я о тебе позабочусь. Равно как и о твоем будущем.
- Яволь, герр лейтенант. Когда ваша семья правила в нашей деревне, так все было хорош.о Я знаю, что только вы обо мне позаботитесь. Знаю.
Шильке слегка улыбнулся. Он подсунул печенье парню, чтобы тот напихал себе карманы. Его частный источник информации действовал превосходно и требовал награды. А печенье и так было лежалым.
Лейтенант отправил парня и закурил очередную сигарету. Ну ладно… Похоже, что теперь Холмс был его последней альтернативой. Чтобы не назвать все это последней спасательной доской.
Он начал изучать документы. Удивительно, расстрелянные парни из третьего отдела в своей профессии были хороши. В бумагах новых фактов вроде бы как и не было. Агент польской разведки, не расшифрованные материалы прослушивания, списки частот и… Выстрел в самое яблочко. Им удалось обнаружить его логовище. Самого агента захватить не удалось, зато им достались его личные вещи. Шильке просматривал отдельные позиции списка. Остановился на книге "Закат и падение Римской Империи".
Шильке поднялся из-за стола и подогрел остатки чая. Закат и падение Римской Империи? Парни из тройки нашли еще и личное письмо какой-то женщине из Швейцарии. Незавершенное. Черт подери! У этих агентов в голове все мешается. Сидят на самой передовой, под постоянной угрозой и… пишут любовные письма женщинам в Швейцарию. При этом нагло пользуются услугами германской почты! Какое хамство! Шильке покачал головой. Этот тип нравился ему все больше и больше. Была в нем наглость. Тем более, что женщина, которую он соблазнял, была немкой, жительницей Бреслау.
Лейтенант горячечно просматривал содержание копии. Ничего конкретного, весьма красивое письмо о не исполненном чувстве, только Шильке, который и сам написал множество подобных писем, не дал себя обмануть. Женщина Холмсу была для чего-то нужна, так что он исполнял ее ожидания. Наверняка она на него работала, письмо было слишком личным. Женщину из Швейцарии не удалось перехватить и допросить, следовательно, Шильке должен был ее предупредить. Она укрылась в американском посольстве еще до того, как кто-либо успел ей помешать. А вот интересно, с какими документами.
В письме, и вправду, не было ничего любопытного или конкретного. Помимо одного предложения: Как обычно "перед", я прошел от клёцки до Непомуцена, пока не очутился на Песке, находя успокоение в виде спокойной воды. Господи Боже, и что же все это должно было значить? Клёцка, Непомуцен, песок. Шильке достаточно долго жил в этом городе, чтобы сказать: "Ich bin ein Breslauer" (Я – бреславец). "Клёцка" – это такое каменное "нечто" на вратах собора[11], Непомуцен – это памятник перед собором Святого Креста[12], а "песок" – это церковь Святейшей Девы Марии и прекрасная набережная. Но вот что означает "перед". Шильке размышлял какое-то время. Даты! Он глянул на цифры, выписанные на обозначениях документов. И "перед" тоже стало ясным – чертов крутой деятель, который успокаивался перед операцией. Письмо было написано за день до покушения на Лиске. Холмс, просто-напросто, прогуливался по Тумскому Острову[13]. И глядел на Одер.
Лейтенант глянул на стоящий на письменном столе старомодный календарь. Через три дня Крупманн желает схватить Холмса. У него, у Шильке, всего два дня, чтобы добраться до него. За день до операции он может встретиться с ним на Тумском острове. А как его узнать?
