- Холмс. – Рита умело развязала тесемки, положила папку на стол и начала перелистывать бумаги. – Холмс… Готовься у ужасному удивлению, зазнайка.
- Превращаюсь в слух.
- Этот твой похититель произведений искусства вовсе не является вором. Это агент польской разведки, парашютист, сброшенный русскими за линию фронта где-то с год назад. Крипо вынюхало очень мало после какого-то покушения на Центральном Вокзале. Но довольно быстро оказалось, что то было не террористическое покушение, речь шла о ликвидации кого-то по-настоящему важного.
- Кого?
Рита усмехнулась, неприлично, по-лисьи искривив губы.
- В документах кто-то замазал фамилию черными чернилами. Может, в знак траура, - с издевкой предположила она. – Этот черный цвет как будто бы немного соответствует серьезности похорон.
И очень тихо, самими губами, она произнесла: "Пауль Лиске". И прибавила, все так же беззвучно: "Это была казнь".
Шильке тут же все понял. Пауль Лиске, начальник отдела "Иностранные Армии – Восток", а точнее, отдела, который занимался разведкой этих армий. И действительно казнь, похоже, он узнал нечто такое, что должно было оставаться тайной. А то, что в результате взрыва бомбы погибло полтора десятка невинных немцев? А почему это должно было волновать польскую разведку? Несколькими немцами меньше – и замечательно. Шильке помнил это дело, пережевываемое на совещаниях в качестве примера плохой координации работы различных служб.
- Что-нибудь еще мы о нем знаем?
- Не знаем, - тут же отрезала Рита. – Дело тут же забрала у нас одна малоприятная организация.
- Гестапо?
- Нет. Твой родненький Абвер. – Девушка симпатично улыбнулась. – А вот про то, что у вас потом черненькие забрали, можешь спрашивать только у политиков высшего ранга.
Ну и влипли. Ну и болото. Тем не менее, информация была конкретной. Кое-что о Холмсе должно было иметься в архиве его собственной организации.
- Я тебе ужасно благодарен.
- Пожалуйста, пожалуйста, - Рита рассмеялась и сделала книксен, словно гимназистка. Но у меня имеется предложение беседы на сегодняшний вечер.
- Да? – глянул Шильке с неподдельным интересом.
- Ты же знаешь, крипо ненавидит гестапо с горячей взаимностью. Но это никак не касается секретарш, архивисток и уборщиц. Перед сегодняшним ужином чего-нибудь узнаю.
Шильке снял фуражку и привстал на одно колено.
- Рита, я чувствую себя соблазненным.
- Ну, ну, зазнайка, сегодня тебе еще придется надо мной поработать.
Шильке поглядел ей прямо в глаза и решительно сказал:
- Больше всего мне нравится, когда долг в отношении отчизны и честная работа связаны с самым чудным удовольствием.
Услышав это, Рита рассмеялась.
Шильке вскочил в свой кабинет, словно в горячке. Он бросил шинель на стол, фуражку на стул и, сражаясь с кашне, поднял трубку телефона.
- Отдел документов? – рявкнул он. – Все относительно агента с псевдонимом Холмс мне на стол, немедленно. А так же документы по покушению на Пауля Лиске. Дело обладает приоритетом для РСХА[8]. Желаю, чтобы все было у меня уже через секунду!
Лейтенант продолжал пугать, следя за тем, не вытягивается ли его нос. Но нет, все, как будто бы подтверждало, что рассказ про нос Пиноккио, удлинявшемся по причине вранья – это, все-таки, сказка. Шильке положил трубку и заварил себе крепкого чая. Плюсом работы в Бреслау было то, что здесь практически все можно было достать. Китайский зеленый чай? Никаких проблем. Он залил кипятком небольшую чашку. Потом через специальное ситечко слил отвар в раковину и залил чай кипятком еще раз. Ну вот, теперь sicher[9]. Чай он подсластил небольшим количеством сахара, что китайцы считали варварством. Ну и ладно. В конце концов, он и был варваром. Глупым германцем на дальнем краю идущей к упадку Западной империи. Шильке вздрогнул при мысли о восточных ордах, которые должны были вскоре захватить эти территории. Интересно, а вот что испытывал римский император, слыша о продвижениях Атиллы? У него не было радио, не было точных карт, он не располагал военной контрразведкой. Видел ли он упадок империи? Был способен ее защитить? И заметил ли в рядах нападавших своего Холмса?
Его застала врасплох появившаяся в двери секретарша шефа.
- Пожалуйста, это заказанные материалы. – Она положила на стол несколько папок. – Здесь необходимо расписаться, - подсунула она лист бумаги.
Расписаться? Об этом его просили впервые в жизни. Конечно, теоретически Шильке знал, что за особо ценные материалы необходимо расписываться. Но это? Материалы следствия, отобранного другими службами? Только лишь через какое-то время до него дошло, что это шеф желал подчеркнуть, где находится место лейтенанта. Боже, варварские орды заливали Германию словно потоп, а здесь, в стенах ее последней твердыни важными оставались мелкие игры ее защитников. Шильке пожал плечами и подписал бланк. Несмотря на все это, несмотря на полнейшую неподготовленность, несмотря на отсутствие специализированного вооружения, несмотря на внутренние стычки среди тех, которые, плечом к плечу, должны стоять на стенах, он чувствовал, что Бреслау будет последней крепостью Рейха. Когда она падет, падет и тысячелетний миф.
Он чудом не раздавил собственную фуражку, падая на стул – настолько ему было спешно. Шильке отодвинул в сторону папку, принесенную из гестапо, и занялся чтением собственных материалов контрразведки. Как он и ожидал, никаких откровений здесь быть не могло. Не без оснований кто-то наверху, разозленный неспешностью следствия, забрал дело у Абвера и передал его гестапо. Только у Шильке имелась исключительная способность к исследованиям. Он просматривал листок за листком, документ за документом.
Контрразведка знала псевдоним "Холмс" исключительно посредством радиопрослушек. Система "Ирида" не была способна сломать советские одноразовые коды, так что о нем было известно лишь то, что передавал он из Бреслау, и что был советским агентом. Первая, совсем небольшая неудача постигла его сетку, когда совершенно случайно схватили их курьера, типа, практически никакого значения не имевшего. Но при нем захватили несколько, к сожалению, довольно-таки важных документов. Оказалось, что "The Holmes" – это поляк, который служит польской разведке при так называемой армии Берлинга[10]. Что он майор, который на гражданской службе был полицейским, что особой любви к русским он не испытывает, поскольку после 1939 года "посетил" несколько островов, расположенных в архипелаге Гулаг. В качестве парашютиста тоже не сильно проявил себя, потому что в ходе единственного выполненного им в жизни прыжка сломал ногу и до сих пор прихрамывает. У него проблемы с излишним весом, мужик сильно лысеет, а еще у него трясется правая рука.
Ба-бах! Первое подозрение ворвалось в мысли Шильке. Хромает, лысеет, у него трясутся руки? Ага. А может он еще и импотент? Шильке не мог представить человека, который раскрыл бы о себе подобного рода данные. А третьеразрядный курьер вообще не мог его видеть. Выходит, это обычная дымовая завеса, раз агент заставляет распространять о себе подобного рода информацию. И еще кое-что. Благодаря признаниям посыльного, который заявил, что агентура покупала секретные документы у сотрудников Третьего Отдела, арестовали целых троих чиновников. Найденные при курьере доказательства были неопровержимыми. Всех трех признали изменниками. Приговор, исполнение приговора, подписание протокола. Провал контрразведки, и одновременно его крупный успех, поскольку он сам смог очиститься.
Ба-бах! Шильке склонил голову, восхищенный собственным умом. Мистер Холмс, вы гениальны! Обрадованный лейтенант отпил глоток чая. Вы подставили посыльного только лишь затем, чтобы тот доставил кому следует материалы, которые вы же и желали доставить. Три невинных типа отправились в страну вечной охоты, поскольку… поскольку… о вас стало известно слишком многое? Но на сей раз попала коса на камень, а не на тупого офицерика, недавно получившего повышение. Шильке поднял телефонную трубку.
